– Классика… еще классика… какой-то инди-рок… и снова классика… – Ни стереопроигрывателя, ни CD-плеера, – отметил Майло. – Вероятно, где-то тут есть «Айпод», – отозвался Рид. – Тогда где компьютер, через который работали все остальные гаджеты? Рид нахмурился. – Кто-то здесь прибрался. * * * Они вдвоем обследовали комод и металлический гардероб. Джинсы, футболки, ветровки, нижнее белье маленьких размеров. Теннисные туфли, ботинки, черные босоножки на высоких каблуках, красные «лодочки», белые «лодочки». На перекладине с одной стороны гардероба висело с полдюжины платьев ярких цветов. Никаких дисков, ноутбука, ничего, связанного с компьютерными делами. Рид опустился на колени перед комодом и открыл нижний ящиков. – Ого! Внутри лежал кожаный корсет, две пары сетчатых чулок, черные трусики с оранжевой отделкой и отверстием в промежности – в количестве трех штук, три дешевых черных парика и три огромных фиолетовых фаллоимитатора. Каждый из париков был длиной до плеч, с короткой челкой. В синей виниловой шкатулке для швейных принадлежностей лежали белая пудра, черная подводка для глаз и несколько тюбиков помады цвета старого синяка. Когда Рид достал ее, из ящика выкатился маленький черный кожаный хлыст. – БДСМ-госпожа в свободное время? – предположил Майло. – Быть может, на самом деле она жила где-то еще, а здесь просто устраивала оргии? Рид смотрел на все эти принадлежности, словно загипнотизированный. – Возможно, она также давала здесь уроки музыки, лейтенант. – Сомнительно: ни настоящего пианино, ни учебников. – Майло закрыл ящик и еще раз окинул взглядом комнату. – Если это было ее основное жилье, она вела весьма тоскливую жизнь, даже если учесть то, что здесь прибрались. Мы здесь всего пять минут – и я уже готов глотать антидепрессанты. Он вернулся к металлическому гардеробу и провел рукой по верхней полке. – Что ж, взгляните сюда. Майло снял с полки картонную коробку, набитую бумагами. Наверху лежали налоговые декларации Селены Басс за прошлый год. Поступление: сорок восемь тысяч за «музыкальные консультации на вольнонаемной основе», десять тысяч вычтено на «оборудование и материалы». Помимо этого, он нашел тринадцать ежемесячных чеков, аккуратно сложенных стопкой и подшитых вместе. На четыре тысячи долларов каждый, выписаны на семейный трастовый счет Саймона М. Вандера в инвестиционной компании «Глобал», указан адрес на Пятой улице в Сиэтле. На каждом чеке была отпечатана одна и та же пометка: «Уроки для Келвина». – Тот парень из интернета, – припомнил Рид. – Почти пятьдесят штук в год за то, чтобы обучать юнца стучать по клавишам, – заметил Майло. – Один ученик оплачивает все счета. Может быть, у него серьезный талант? Самородок какой-нибудь… – Или считает себя таковым. Может, пойдем в машину и пробьем по сети имя Саймона Вандера? И паренька тоже. – Ладно. Майло вернулся к изучению бумаг в коробке. Выданные в Калифорнии водительские права, на которых была фотография тонколицей большеглазой девушки с остреньким выступающим подбородком и светло-русыми волосами. Короткая челка, как у тех париков. Легче маскироваться во время переодевания? – Зачем ей это понадобилось, если у нее уже были права? – спросил я. – Может быть, она приехала сюда без прав, и временно получила эти? – предположил Майло. Под правами лежали чеки из магазина распродаж «Бетси Джонсон» в Кабазоне близ Палм-Спрингс, и шестимесячной давности кредитный счет на пятьсот долларов, недавно погашенный после полугодовой просрочки со всеми накопившимися ростовщическими процентами. На самом дне лежала одна-единственная распечатка письма из электронной почты, полученного четыре месяца назад от пользователя «Хотмейла» engrbass345. Я прочитал письмо, глядя через плечо Майло. Сел, я так рада, что ты наконец-то нашла работу, и, судя по всему, хорошую. Пусть у тебя все будет в порядке, милая. Не пропадай снова так надолго. Целую тебя. Мама. – Время уведомления, – вздохнул Майло. – Твоя любимая фишка, – отметил я. – Да, как и утопленные щенки. Рид ворвался обратно в квартиру, размахивая планшетом; глаза его сияли. – Похоже, что Саймон Вандер – очень крупный денежный мешок. Может быть, его инвестиционный счет и хранится в Сиэтле, но живет он здесь, в Палисейдс. Он владел сетью супермаркетов в мексиканских пригородах и два с половиной года назад продал ее за сто одиннадцать миллионов. После этого пропал с радаров, не считая трех упоминаний о Келвине – все с его концертов. Мальчишке десять лет. Я нашел одну его фотку. Он вывел на экран зернистый черно-белый снимок симпатичного юного азиата. Майло показал ему электронное письмо от матери Селены Басс. – Хотите связаться с ней в Сети? – спросил Рид. – Если она местная, встретимся с ней лично. – Engrbass, – произнес Рид. – Может быть, она инженер? Но, думаю, начнем пока с Вандеров и проверим, знают ли они что-нибудь о личной жизни Селены… Он назвал убитую по имени. Именно так начинают устанавливаться связи. – Как раз это я и собирался сделать, – ответил Майло. – Похоже, я изобрел колесо, – хмуро обронил Рид. Глава 7 На имя Саймона Митчелла Вандера было зарегистрировано пять автомобилей по двум адресам. На Калле-Маритимо в Пасифик-Палисейдс: «Лексус GX», купленный три месяца назад, «Мерседес SLK» возрастом в год, трехлетний «Астон Мартин DB7» и пятилетний «Линкольн Тауэр». В списке по Малибу на Тихоокеанском шоссе был зарегистрирован универсал «Вольво». Мо Рид проверил адреса по карте. – Лакоста-Бич и северная окраина Палисейдс. Чертовски близко. – Может быть, ему нравится бродить босиком по песку, – предположил Майло. – Ставлю на то, что в будни его можно найти по основному адресу. Если не сработает, проведем денек на побережье. * * * Чтобы попасть из Вениса в Пасифик-Палисейдс, мы проехали по бульвару Линкольн – медленно, потому что везде были пробки, – ненамного быстрее по Оушн-Фронт, потом сделали короткий рывок по Ченнел-роуд и вырвались на побережье. Благословенный ветерок превращал океан в лазурный взбитый коктейль с белой пеной на поверхности. Серферы и кайтеры, а также просто те, кто любит подышать свежим воздухом, прямо-таки рвались сюда. Калле-Маритимо оказался извилистой дорогой, поднимавшейся на холм над территорией старого музея Гетти. По мере того как высота росла, поместья становились больше, а цена земли возрастала с каждым ярдом. Рид быстро вел машину мимо изгородей из бугенвилеи и каменных стен, в просветах между которыми иногда мелькала океанская синь. Знак гласил: «Тупик. Проезда нет». Несколько секунд спустя эту надпись подтвердили десятифутовые чугунные ворота, перегородившие путь; кованные вручную ворота, столбики которых напоминали огромные стебли кораллов, а изогнутые прутья переплетались, подобно осьминожьим щупальцам. По ту сторону от этого чуда кузнечного искусства виднелся овальный парковочный дворик, вымощенный квадратными плитами дорогого сланца. Сланец был недавно полит из шланга, местами на нем еще виднелись капли воды. Дворик был обсажен подстриженными финиковыми пальмами, а за ними маячил на удивление скромный дом. Один этаж, желтоватая штукатурка, красная черепичная крыша, закрытый портик скрывал входную дверь. Сбоку припаркованы четыре машины, зарегистрированные на Вандера. Рид нажал кнопку вызова на домофоне. Пять гудков – и тишина. Он попробовал снова. Еще четыре звонка. Потом голос, похожий на мальчишеский, спросил: – Да? – Полиция Лос-Анджелеса. Нам нужно поговорить с мистером Саймоном Вандером. – Полиция?