Просыпаюсь. Разбудил меня брат Тамарр. Судя по блеянию скота на улице, местные уже освоили скотоводство. — Чего тебе? — спрашиваю по-русски и повторяю на местном. — Рыжий, научи так драться, как ты вчера со старшей. Старшая — это Тамарр. Местные не любят произносить имен. При любой возможности заменяют их другим словом. — А ты знаешь, сколько лет меня учили? Десять! При всем старании не успею. Я же скоро домой улетаю. Парень грустнеет, уши обвисают, хвост опускается. — Так и знал, что здесь какая-то засада… А чему можешь научить? Тут просыпается Тамарр. — Резвый, дай нам поспать. Или новости расскажи. Что изменялось, пока меня не было? Первыми же словами мальчишка рушит мою мечту. Охота на бозонов прошла в тот день, когда мы летали на корабль. До сих пор не закончили коптить мясо. Теперь стадо ушло на север и вернется нескоро. — Ты охотиться собрался или только посмотреть на них хочешь? — Хотя бы посмотреть… — Тогда садись на байк, догоняй стадо и смотри пока не надоест, — советует Тамарр и переворачивается на другой бок. Отличная идея, кстати. Так и говорю парню. — Мы полетим по небу? — уши у парня встают торчком. Хотел ехидно спросить, кто это «мы», но Лапочка все портит. — А меня возьмете? — широко распахивает глаза моя черненькая. Думал, она спит. — Куда же я без тебя? — глажу ее по головке. — Быстро одевайся. И сам показываю пример. После чего выхожу из юрты и за руку вытаскиваю не в меру любопытного пацана. Пока одевается и собирается Лапочка, включаю байк и объясняю, что это такое, где нужно сидеть и за что держаться. Достаю из бардачка ремни безопасности, застегиваю на мальчишке, регулирую по росту. Прибегает Лапочка и тоже получает комплект ремней. Мальчишку сажаю первым, он будет за штурмана. Взлетаем. — Муж, зачем ты нас привязал? — интересуется Лапочка. — Чтоб не было такого, как с Тамарр. Одного стихийного бедствия в семье достаточно. — А что она сделала? — это уже пацан. — На ходу с байка спрыгнула, — говорю я и прикусываю язык. Но поздно! — Расскажи! — хором в два голоса. Вовремя вспоминаю, что Тамарр прыгала на ходу дважды. — Мы тогда на лопу охотились. Лопы — это тактарры по-вашему. Я догнал стадо, выбрал самку повкусней, только хотел ее прикончить, как Тамарр на полном ходу прыг ей на спину! Закогтила, но с ног не сбила. Устроилась на спине лопы, как мы на байке, и несется вперед с дикой скоростью! Мы охотиться собрались, а она решила покататься! Вот я вас и пристегнул, чтоб вы на бозонов не прыгали. Бозон не лопа, зверь серьезный. Убить может! — Что мы, совсем глупые? — сопит мальчишка. — А чего тебя Резвым прозвали? — ехидно спрашиваю я. — Муж, что дальше было? — Что-что… Мне пришлось тоже с байка соскакивать. Догнал лопу, сбил с ног, прикончил. И запретил Тамарр кататься на лопах. Мне нужна живая жена, а не симпатичный дохлый трупик. А лопу тебе привезли. Ты ее на костре жарила. — Здорово! — это, конечно, мальчишка. — Ничего здорового. Тамарр когтями всю шкуру располосовала. Мы ее потом выбросили, — говорю я. На самом деле шкура пострадала совсем не сильно. Просто мы с Лапочкой выделывать шкуры не умеем, а Тамарр поленилась. Вот, по взаимному согласию, ее и выбросили. Мальчишка полон нездорового энтузиазма. — Резвый, дай слово, что не будешь прыгать на бозонов. Иначе никогда больше не посажу на свой байк. Ага, заставляю сделать выбор между двумя удовольствиями. Байк перевешивает. Стада не видно. Поднимаю байк на пятьсот метров, и Резвый тут же указывает рукой вперед. — Вот они! Через пять минут мы уже летим над стадом на высоте нескольких метров. Могучие животные грязно-бурого цвета совсем не обращают на нас внимания. Нет, они не грязно-бурые, они просто грязные. Влезают в воду, а потом кувыркаются в пыли. Резвый говорит, так они от оводов защищаются. Верю. Ни одна уважающая себя букашка в такую грязь не полезет! Но какие они могучие! Просто горы мяса на четырех ногах! Ничего не делают, только жрут траву и размножаются. Тупые! Могучие, грязные и тупые. Вот так рушатся детские мечты о могучих и прекрасных… На краю стада между жрущих туш бродит и жалобно мычит теленок. Резвый говорит, он скоро с голода помрет. Маленький еще, траву есть не может, мамку сосал. А мамки больше нет. Мамка, наверно, в коптильню попала. Спускаюсь, хватаю правой рукой теленка за шкирятник и отрываю от земли. Мышцы ноют от напряжения. Рычу, но все же поднимаю его одной рукой и швыряю поперек сиденья между собой и Резвым. Он под полцентнера весит! Лапочка пищит за моей спиной и сжимает мою талию. Ее почти столкнули с байка. Уплотняюсь. Теперь верещит Резвый. Только теленок ведет себя тихо. Обреченно молчит, даже не трепыхается. Разворачиваю байк и на максимальной скорости веду к селению. У юрты нас встречают Тамарр, вторая жена, которая мама Резвого и еще пять женщин. — Держи добычу, — сгружаю теленка перед Тамарр. Лапочка отстегивает ремни безопасности и помогает отстегнуться Резвому. — Мы ее догнали, поймали и живьем взяли! — хвастается Резвый. — А чего ж не убили? — интересуется Тамарр. — Я подумал, я здесь гость, может, мне нельзя на чужой земле охотиться, — сочиняю на ходу я. Не говорить же, что без ножа на охоту вышел. — Правильно, вообще-то, — подтверждает Тамарр. — Но к уурркам это не относится. Ууррки общие. Над теленком сюсюкают женщины. Узнаю, что это телочка, родидась всего неделю назад и очень голодная. Одна женщина приносит миску каши и кормит телочку с ложечки. Это финиш. Я думал, мы ее на обед съедим… Мальчишки отчаянно завидуют Резвому. Тамарр советует покатать их на байке для укрепления дружеских связей. Чтоб я поскорее из гостя превратился в своего. Обдумав, прихожу к выводу, что она права. Парни вырастут, станут взрослыми, но полеты на байке останутся в памяти. И водитель байка на подсознательном уровне будет восприниматься как друг. Укреплением дружеских связей занимаюсь до обеда. Если честно, надоело пятнадцать раз повторять одно и то же. Инструктаж, подгонка ремней, медленный полет, быстрый полет на бреющем, немного пилотажа, подъем на полкилометра… Два пассажира за раз. Сначала парни, потом и девочки тоже. Но Тамарр рассказала, что отношение ко мне и байку изменилось. Раз с детьми возимся, значит, мы с байком не опасны. А то вчера я здорово напугал народ своей крутостью. После обеда Тамарр подвела ко мне папину вторую жену. Зовут ее Чупрри. Только не знаю, настоящее это имя, или дружеское. Чупрри просит свозить ее к родителям. Тамарр объясняет, что по земле нельзя. Опасно. Не со всеми кланами по дороге хорошие отношения. А на байке можно обернуться до темноты. Более того, НУЖНО обернуться именно до темноты. — Твой папа знает? — интересуюсь я у Тамарр. — Папе знать не нужно. — Понятно… Маршрут знаешь? — Знаю, но я не полечу. Тот клан меня не очень любит. — Я знаю дорогу. Сначала до реки, потом вдоль реки. Очень просто! — подает голос Чупрри. — А как меня там встретят? — Тебя там не знают, ты чужак. Я скажу, что ты хороший, мне поверят! — Я знаю, что я хороший, — бормочу, обдумывая ситуацию. — Серрежа, очень прошу, — проникновенно шепчет Тамарр. — Уговорила, красноречивая. Чупрри, готовься к полету. — Я готова. Из-за моей спины выскакивает Резвый и застегивает на маме ремни безопасности. Второй комплект — на себе. — А ты куда собрался? — Я с вами! Я маму охраняю. Подумав, соглашаюсь. Если мы прилетим с ребенком и без оружия, у нас не может быть плохих намерений. А про огнестрел и резак местным знать не обязательно. — Сядешь сзади. — Почему? — Потому что твоя мама сядет спереди и будет показывать дорогу. Взлетаем и летим в сторону, противоположную указанной, пока селение не скрывается из виду. Только после этого я широким разворотом ложусь на нужный курс. — Охотник, почему мы летели не туда? — Кто-то мог видеть, в какую сторону мы полетели. Если спросят, скажешь, что показывал вам жабоглотов. Резвый! Слышал?