— Так просто возьмешь и обменяешь? — Нет, возьму для солидности пятерых-шестерых парней при полном параде. — Может получиться, — одобрила мама план. — Действуй от имени деда. Тогда происхождение камней не вызовет подозрений, все подумают, что нашему Владыке просто не хватает налички. Только лучше не лезь в политику. В ней очень много грязи. — Никуда я не лезу, мам. Не хотел, в смысле. Хотел тихо отдохнуть на Диком материке, лежать под солнцем на морском берегу и смотреть, как среди флоры бегает фауна. — Так обычно и бывает, — улыбнулась мама. — Сегодня полетим смотреть Хранилище в пустыне, — сообщила мама на следующий день. Ты женам говорил, что ты суперкот? — Только Тамарр. Лапочка не знает. — Ну и не говори без особой причины. Ей вредно волноваться. — Почему? — Потому что я скоро стану бабушкой, — улыбнулась мама. Как пыльным мешком по голове. Я скоро буду папой. Прощай, беззаботная юность, здравствуй взрослая жизнь. Мама продолжает говорить, что все суперкоты должны поочередно слетать в Хранилище, чтоб твердо знать, где хранятся активаторы. Что это архиважно, что надо настроить вход в Хранилище на наши параметры, что сегодня летим мы с Киррой. Но все это пролетает мимо моего сознания. Я скоро стану папой… — Сын, ты меня слушаешь? — Да, мам. — Посторонним незачем знать, куда мы полетим. Маррта летит на Архипелаг лечить леди Фуррфурр. По легенде мы сопровождаем ее. — А на самом деле? — Высадит нас в пустыне, на обратном пути заберет. — А мои жены? — Амарру займется обследованием Лапарр, потом посадит ее под шлем на три часа. Когда закончит, мы уже вернемся. А Тамарр можем взять. Она умная девочка, ей можно довериться. Ну, иди обрадуй свою Лапочку. И сразу отведи к Амарру. Беру Тамарр, и с ней ведем Лапочку в Страшную комнату. Амарру говорит, что пол младенца уверенно определить еще не может, срок слишком маленький, что сейчас Лапочке предстоит полное глубокое обследование, а мы ближайшие три часа можем погулять. И выставляет нас за дверь. Опять летим на белом катере. За штурвалом сама Маррта. Тамарр в соседнем кресле. Я — сзади, держусь за спинку кресла. В салоне сестренка с мамой обсуждают беременность Лапочки. Папе решили пока не сообщать. Расскажем при личной встрече. Торру Асерру сообщить можно. Но — тоже при личной встрече. Прилетели, сели. Снаружи база выглядит странно и скромно. Просто над песками пустыни возвышается изъеденный веками и ветрами каменный купол метров шесть-семь высотой. Такое впечатление, что давным-давно пески скрыли под собой какое-то огромное здание. Так, собственно, и есть, а стилизация под старину — для маскировки. На самом деле, если в определенном месте постучать по стене в определенном ритме, откроется вход в пещеру Али-Бабы. Разграбленную пещеру… Песок на мозаичном полу, вскрытые сундуки, поломанная мебель и следы костра. Все говорит о том, что искать здесь больше нечего. Все украдено до нас. Возможно, века назад… Но, если прижать ладонь к неприметной пластине сканера, откроется дверь кабины лифта. А на двадцать метров ниже поверхности — стандартная по планировке база. Жилые помещения, склады, ангары, технические службы… Все, что положено. Здесь можно жить десятилетиями. Здесь есть все! В том числе — ничем не выделяющийся коридор, ведущий в тупик, засыпанный песком. А на стенке этого коридора — еще одна сенсорная панель, реагирующая только на мамину ладошку. Мамина ладошка открывает дверь в комнату, которую мама называет предбанником. Здесь горит свет, стоят компьютеры и книжные шкафы с бумажными книгами. На стенах — плакаты, объясняющие, что нужно делать. Но мама не дает нам времени ознакомиться с плакатами. Она сканирует наши ладошки, сначала правые, потом левые. Затем снимает отпечатки носов. Потом мы выходим в коридор и проверяем, слушается ли нас дверь. Слушается! Срабатывает и на ладошки, и на носы. Вообще, удобно, если руки заняты. — Дверь Железного дома тоже можно на нос настроить? — спрашивает сестренка. — На мой нос она давно настроена. Но люди не знают, — сознается мама. Я представил, как папа своим маленьким острым носом пытается открыть дверь Железного дома — и весело зафыркал. Мы вновь зашли в комнату, закрыли за собой дверь и прошли в дальний конец. — Вот оно, Хранилище, — мама указала на круглую массивную железную дверь. Такие двери я видел только в исторических кинофильмах в банках. — Кирра, прижми ладонь к сканеру. Кирра ткнулась в сканер носом. Мама неодобрительно фыркнула. Звякнул звонок, и дверь начала медленно открываться. В комнате за дверью стоял массивный стол. Вдоль стен — полтора десятка таких же массивных стульев. На столе — плоский брусок с закругленными углами около метра длиной. Судя по ярко-янтарному цвету, из янтарина. И какой-то шестиногий паучок с детскую ладошку размером. И больше — ничего. Футляр я уже видел. В детстве. Много лет назад. А паучка — нет. Поэтому тут же цапнул его со стола. Ничего сложного. В центре спинки — подпружиненная кнопка. Если ее нажать, лапки слегка расходятся в стороны. Сестренка тут же отобрала у меня паучка, несколько раз нажала на кнопку, понюхала и передала Тамарр. — Это манипулятор для извлечения активаторов, — объяснила мама. — Влад боится, что когтями можно повредить нижнюю поверхность. Тамарр, слушай внимательно, смотри во все глаза, но руками ничего не трогай. Возможно, сложится такая ситуация, что суперкот будет не в состоянии что-то сделать своими руками. Например, ранен или при смерти. Активатор будет для него последним шансом. Тогда ты поможешь ему соединиться с активатором. Мама взялась за крышку футляра обеими руками, приподняла и положила перед собой. Сестренка тут же протянула руку и потрогала ее. — Крышку можете трогать. К активаторам раньше срока постарайтесь не прикасаться, — улыбнулась мама. — Активаторы разрешено трогать только мне. — Почему? — спросил я. — Потому что я активировала саркофаг-инкубатор. Он настроился на меня. Люди считают, что у меня с ним особые отношения, он позволит мне больше, чем остальным. Вообще, все, что мы знаем о нем, мы знаем от людей. А им эти знания стоили трех жизней. Поэтому любые эксперименты с деталями саркофага запрещены, а прикасаться к ним имеют право только суперкоты. Ну и я. Меня КомКон назначил хранителем. Я протянул руку и потрогал крышку. Она была слегка выпуклая, чуть теплая и приятно-бархатистая на ощупь. Что в футляре, я уже видел. И своими глазами, и в учебном фильме. Тринадцать толстеньких дисков миллиметров семидесяти в диаметре. На поверхности активаторов отчетливо проступали довольно сложные значки, по одному на каждом, и все разные. Они были большие, розовато-коричневые, слегка расплывшиеся, как бы нанесенные цветной тушью на влажную бумагу. И один из них я узнал сразу — чуть расплывшаяся косая звезда. Мой знак. Люди считают, что эти значки — просто цифры. Они точно такие же, как на человеческих активаторах. И расположены в том же порядке. Косая звезда на втором слева диске. И я лежал во втором инкубаторе слева. Кирра лежала в первом. — Ваши жизни однозначно связаны с этими активаторами, — продолжила лекцию мама. — Если кто-то из вас погибнет, его активатор распадется. Даже пыли не останется. Если уничтожить активатор, погибнет суперкот. Поэтому мы спрятали активаторы в этом хранилище, куда есть доступ только вам. Теперь смотрите, как активаторы извлекаются из футляра. Мама забрала паучка у Тамарр, поставила лапками на мой активатор, нажала и отпустила кнопку на спинке. Лапки паучка раздвинулись и плотно обхватили края диска. Взявшись за паучка, мама принялась осторожными движениями как бы вывинчивать активатор из гнезда. Наконец она вытянула его из гнезда и стала осторожно поднимать над футляром все выше и выше, и видно было, как тянутся за серым толстеньким диском тонкие белесоватые нити, утоньшаются, лопаются одна за другой, и когда лопнула последняя, мама повернула диск нижней поверхностью вверх. Я увидел там среди шевелящихся полупрозрачных ворсинок ту же косую звезду, только черную, маленькую и очень отчетливую, словно ее вычеканили в сером материале. — Не вздумайте трогать, — предупредила мама и дала рассмотреть значок каждому из нас. — Люди считают, нужно приложить этот значок к соответствующему месту на организме кота. Тогда произойдет подключение нейроинтерфейса, и диск приступит к активации третьей сигнальной системы. Сколько это продлится, неизвестно. Что делать дальше, тоже неизвестно. До этой стадии люди не дошли. Предполагается, что прошедший активацию станет Странником. Мама осторожно ввинтила активатор в гнездо, придирчиво осмотрела футляр и аккуратно накрыла крышкой. — Этот кружок надо приложить к какому-то месту? — уточнила Тамарр. — Да. — А… К какому? — Мы пока не знаем. У людей в десять лет появилось родимое пятно на сгибе локтя, вот здесь, — мама показала на себе. — Но ни одно обследование не нашло ничего похожего ни на одном из суперкотов. Возможно, пятно появится позднее. Или диск можно приложить к любому месту. Мы пока не знаем. Люди советуют, если почувствуете зов, прикладывать к локтю. — Понятно, — произнес я. — Тогда — на выход. Кирра, ты открыла дверь, ты и закрывай. Обратный путь прошел в молчании. Каждый думал о своем. — Сын, сообщи Маррте, что мы закончили, — велела мама, когда мы вышли из пещеры Али-Бабы под жаркое солнце пустыни. Я связался через очки с Марртой. Она сообщила, что подберет нас через полторы стражи. — Загораем полторы стражи, — передал я и подумал, что стоило взять со склада пару бутылок воды или сока. Мама села на песок, прислонилась спиной к стене купола и крепко зажмурилась. Не сразу понял, что она плачет. — Мам, ну что ты… Все живы-здоровы, все хорошо, — я взял маму за руку. — Там, в ангаре… Я забыла показать… Там пятнадцать звездолетов класса «Призрак», — произнесла мама мертвым, равнодушным голосом. — Тринадцать для вас и два на всякий пожарный… И зарыдала. Сестра моментально оказалась рядом. — Мама, не плачь. Мы никуда, слышишь, никуда не улетим. — Это вы сейчас так говорите, — мама всеми силами пыталась сдержать себя. — А когда звезды поманят… Стас говорил, сделавшись люденом, человек перестает быть человеком. — Мам, Даниил Логовенко и его группа люденов до сих пор среди людей живут. А голованы — они к люденам ушли, и живут вместе. Голованы — собаки, а мы — коты. Все обойдется… — Когда мы у инкубатора дежурили, — заговорила вдруг мама, — когда сигнализация сработала, что инкубаторы начали открываться, я первая бросилась в зал с инкубаторами. Твой, Кирра, уже открылся. Я переложила тебя в колыбельку. Сразу врачи окружили. А твой, Серрежа, прямо у меня на глазах открылся. Я взяла тебя на руки, и поняла: вы, двое — мои. Никому вас не отдам! Родные вы мне. У меня на следующий день даже молоко появилось. Все суперкоты мое молоко попробовали. Но другие только чтоб почувствовать грудь матери. А вас я на своем молоке подняла. Я не знаю, что со мной будет, если вас звезды позовут. Лапочка все еще сидела под шлемом, когда мы вошли в Страшную комнату. — Торопитесь, — улыбнулась нам Амарру. — Еще две малых стражи подождите. Можете здесь, на кушетке, только молча. — Мы в столовой подождем, — сказал я и вытянул Тамарр в коридор, пока она не принялась обнюхивать шлем. В столовой мама тихо беседовала с Марртой. Я начал обучать Тамарр пользоваться кухонным комбайном. Первым делом занес ее имя в меню пользователей. Затем внес первое блюдо — стакан молока с рогаликом. И подумал, что меня никто специально не учил бегать пальцами по меню. Как-то само собой сложилось. Еще и букв тогда не знал. Прибежала довольная Лапочка. — Тамарр, тебя Амарру ждет. — С этой штукой на голове страшно сидеть? — Совсем нет. Сначала интересно, потом скучно. Тамарр выпила залпом стакан молока, откусила кусок рогалика, остаток сунула в карман. И вышла из столовой. А я объяснил Лапочке, как работает меню киберкока. Читать-писать Лапочка умеет, поэтому мне было намного проще. Предупредил только, чтоб избегала блюд, названия которых выводятся голубым цветом. Они для людей, в них сахара много. Надо нажать кнопочку «Прратты», чтоб цвет перекрасился в зеленый. А если название вспыхнет на секунду красным, потом снова посинеет — лучше не есть. Мама сидела за пультом в аналитическом центре и распекала гидротехников, что опять не учли направление ветра, и облако пыли накрыло какую-то деревню. Те оправдывались, что утром ветер дул в другую сторону.