На лестнице Амалия едва не налетела на лакея, который нес поднос с бокалами. Не видел ли он кого-нибудь? Господина с бородой в маскарадном костюме мага, таком красивом, расшитом звездами… — С бородой не видел, а без бороды был один, — признался лакей. — Куда он шел? Инспектор Гиварш выскочил из зала вслед за Амалией и ее спутником, но запутался в огромном коридоре и ошибся дверью. Зато, сунувшись в скудно освещенный небольшой чуланчик, он внезапно увидел на полу предмет, похожий на мочало. Не веря своим глазам, Гиварш подобрал его. Накладная борода! Возле нее Гиварш увидел и скомканный колпак мага, украшенный звездами. Амалия с Билли выбежали из замка и огляделись. Солнце клонилось к закату, но вечер еще не вступил в свои права, и было еще достаточно светло. Ветерок шевелил листву деревьев, в пруду переговаривались лягушки, и звуки, которые они издавали, походили скорее на кряхтенье, чем на кваканье. Однако, если не считать лягушек, вокруг не было ни единой живой души. — Черт бы побрал их бал-маскарад! — со злостью выпалила Амалия и топнула ногой. Билли опустил руку с револьвером. — Эмили… Смотри! Амалия поглядела на кусты сирени — и оторопела. На ветке висело ожерелье — то самое, в которое граф Вермандуа велел вставить драгоценный подарок для своей жены. В следующее мгновение ветка затрещала так, что чуть не отломилась, — Билли что есть силы дернул к себе ожерелье. Но, разглядев его, юноша разочарованно присвистнул. — Камня нет? — догадалась Амалия. Билли покачал головой. — Нет… — Он повернулся и поглядел на газон. — Смотри, тут трава примята! — Быстрее, — крикнула Амалия, — быстрее! Он не мог уйти далеко! Но какой хладнокровный мерзавец… Нацепить маскарадный костюм, затесаться в толпу гостей и на глазах у всех украсть ожерелье. На глазах у всех! Никто ничего не заметил! Они бежали по влажной траве. Амалия поскользнулась, но Билли с силой, которую никак нельзя было заподозрить при его, казалось бы, хрупком сложении, успел подхватить ее за локоть и молча поставил на ноги. Лягушки в пруду, оставшемся позади, заквакали с удвоенным пылом. Еще немного — и, миновав небольшую рощицу, Амалия и Билли оказались возле реки. На берегу ее сгорбилась одинокая фигура с удочкой. — Ни с места! — крикнула Амалия. — И не вздумай удрать! — добавил от себя Билли на неплохом французском, поднимая револьвер. Фигура распрямилась и, завидев молодую женщину в средневековом платье, а с ней — американского ковбоя, открыла рот. — Вы кто такой? — требовательно спросила Амалия, подходя ближе. — Я? — Рыболов озадаченно уставился на нее. — Я — Леон Улье. Вы разве меня не помните? Я живу напротив вашей гостиницы, у папаши Робера. — И что вы тут делаете? — сердито осведомилась молодая женщина. — Рыбу ловлю, — отозвался Леон. — А что? — Ты никого тут не видел? — Теперь к допросу приступил Билли. — А кого я должен был видеть? — Последние несколько минут мимо вас никто не проходил? — уточнила Амалия. Улье на мгновение задумался. — Не знаю, может быть, косуля какая-нибудь… Тень только какая-то мелькнула, шарахнулась и спряталась. Тут зверья всякого — видимо-невидимо. — Где мелькнула? — насторожился Билли. — Вон там… — Леон кивком головы показал на деревья. — А почему вы спрашиваете? — Все ясно, сбежал, — обратился Билли к Амалии по-английски, на что последовал такой выразительный и энергичный ответ, что рыболов застыл на месте, а Билли заморгал с уважением во взоре. — Ух ты! — только сказал ковбой. — Это по-каковски, по-русски, что ли? — Нет, — отозвалась Амалия, переводя дыхание. — В русском таких слов нет. Ей было ужасно стыдно, но иначе она никак не могла выразить обуревавшие ее чувства. — Кто-то идет, — вдруг насторожился Билли. И в самом деле, какая-то плотная фигура пробиралась по дороге, идущей вдоль реки. Ковбой нахмурился. — Нет, — с сожалением промолвила Амалия, качая головой, — это не он. — Точно? — спросил Билли с сомнением. — Да ты сам посмотри, — отозвалась Амалия. — Он раза в два, а то и больше, толще того гостя. Меж тем фигура приблизилась к ним. Теперь стало ясно, что это мужчина лет пятидесяти, высокий, широкоплечий, крупный, с носом картошкой и великолепными пушистыми усами. Подошедший удивленно оглядел парочку в маскарадных костюмах, нахмурился при виде револьвера в опущенной руке Билли и обратился к Леону: — Простите, сударь, к замку графа Вермандуа я правильно иду? — А на что он вам? — не удержался Билли. — Вас что, пригласили на праздник? — Не совсем, — отозвался незнакомец. — Дело в том, что я комиссар Папийон. 4 В далеком 1884 году имя Папийона внушало почтение всякому, кто его слышал. Во-первых, потому что Папийон был полицейским, а во-вторых, потому что он был очень хорошим полицейским. Говорили, что Папиойн когда-то был учеником самого Видока и что ученик из него получился на загляденье, потому что парижские сыщики не могли нахвалиться на своего коллегу. В любом случае следует признать, что комиссар явился как раз вовремя. — О, — воскликнула Амалия, — вас-то нам как раз и не хватало! Комиссар потребовал объяснений. Подоспевший Гиварш, неся вещественные доказательства — бороду нынешнего обладателя бесценного бриллианта и его же дурацкий маскарадный колпак, — прояснил ситуацию. Амалия, в свою очередь, отдала комиссару найденную оправу и рассказала, как та у нее оказалась. Гиварш, глядя на знаменитого сыщика преданным взором, отважился спросить, какие именно меры им следует предпринять, дабы отыскать неизвестного злоумышленника. — Вызвать подкрепление, окружить замок и прилегающую территорию, никого не впускать и не выпускать, — распорядился Папийон. — Я сам займусь расследованием. — Можно вопрос? — подала голос Амалия. — Как именно вы оказались здесь, господин комиссар? Должна признаться, ваше появление пришлось как нельзя кстати! Комиссар Папийон поморщился, словно проглотил дольку лимона. — Я не смог отказать парижскому префекту, который попросил меня об одолжении, — отрывисто бросил он. — В сущности, до нас дошли всего лишь слухи, а таких слухов в преступном мире рождается огромное количество. Но префект — давний знакомый госпожи графини, и он настойчиво просил меня поприсутствовать на званом вечере в замке. — Стало быть, вы получили какую-то информацию? Кто-то был заинтересован в том, чтобы бриллиант пропал? — настойчиво продолжала баронесса. Папийон обернулся и смерил ее цепким взглядом. — Могу ли я узнать, сударыня, почему этот вопрос так вас волнует? — Разумеется, — отозвалась Амалия. — Дело в том, что я собиралась выкупить у графа бриллиант. И то, что камень исчез, мне совершенно не нравится. Комиссар повел своими могучими плечами. — Сожалею, сударыня, однако в данный момент я ничем не могу вам помочь, — сказал он. — Убедительно прошу вас и вашего спутника никуда не уходить, вы мне еще понадобитесь. К вам, сударь, — отнесся он к Леону, который смотрел на него во все глаза, — моя просьба тоже относится. Затем комиссар удалился в сопровождении Гиварша, на ходу отдавая приказания. Через несколько минут замок и парк наполнились полицейскими. Папийон дал телеграмму в Париж, и вскоре оттуда прибыли и его помощники, с которыми он обычно работал. Служители закона принялись прочесывать сад и прилегающую территорию, а комиссар приступил к допросу всех, кто мог что-либо видеть или знать. Почти сразу же выяснилось, что мало кто мог порадовать парижского комиссара. Все заметили причудливо одетого мага, но никто не имел понятия, откуда тот взялся и куда, собственно, мог деться. — То же, что и всегда, — проворчал Папийон. — Чем больше свидетелей, тем меньше толку… Тем не менее, обнаружилось, что одно из окон в первом этаже оказалось открытым, так что, возможно, вор пробрался именно через него, после чего преспокойно нацепил маскарадный костюм, который принес с собой, прошел в главный зал и смешался с гостями. Сделав свое дело, он исчез, причем так ловко, что в окрестностях никто его не видел. По крайней мере, сам Папийон, подходя к замку, не заметил ничего необычного. На всякий случай он послал людей обыскать лес и болото, расположенные с другой стороны замка, а также навести справки в деревне, не появлялись ли там в последнее время незнакомые люди. Сам Папийон тем временем принялся опрашивать гостей графа в надежде на то, что хоть один сумеет предоставить ему необходимую зацепку. В замке царило уныние, и только некоторые из приглашенных нашли в себе силы отведать кусочек мяса косули а-ля Вермандуа, приготовленного специально для этого торжества. Хозяйка дома, графиня Элен, полулежала в гостиной на софе, утирая уголки глаз вышитым платочком, и бессвязно оплакивала свою потерю. Граф сидел возле нее, гладил супругу по руке и твердил, что все это пустяки. — Ну разумеется, пустяки! — вскинулась графиня. — Потерять сокровище короны, да еще моего любимого розового цвета! Не знала, что такой бриллиант можно купить каждый день! — Она всхлипнула и продолжала без перехода: — Уверена, тут не обошлось без русской баронессы. Не зря же про нее говорят, что она авантюристка, каких поискать! Граф смущенно потер кончик носа. По правде говоря, он и сам придерживался такой же точки зрения, но у него не было решительно никаких доказательств. Сам он во время кражи танцевал именно с мадам Корф и уж наверняка заметил бы, если бы она попыталась что-нибудь стащить, а спутник Амалии тем временем отбивался от наскоков мадам Эглон, которая только что овдовела в шестой раз, и вряд ли в такой ситуации он мог думать о чем-либо кроме того, как бы поскорее унести от любвеобильной дамочки ноги. — Наверняка она все и устроила, — сварливо продолжала графиня. — Ты видал, какое на ней платье? Это же наряд Лукреции Борджа с известного портрета! — Ну, насколько мне известно, наша гостья пока никого не отравила, — попробовал урезонить супругу граф. Вошел помощник Папийона и сказал, что патрон очень хотел бы поговорить с бывшим обладателем камня. Граф поцеловал свою жену в лоб, поднялся и последовал за полицейским в просторную комнату на первом этаже, где Папийон устроил свой штаб. Там граф узнал, что оправа найдена, но бриллиант королевы Клод исчез…