— Кавказец, наверное, — хохотнул Иннокентий. — Точно кавказец! — всплеснула руками Соня. — Вон у него и кепка-аэродром! — Ты чего болтаешь? — накинулась на нее Люся. — Чтоб моя дочка с рыночным торговцем… Да никогда! И вообще… — Она ткнула пальцем в «кавказца», развернув его на сто восемьдесят градусов. — Это не кепка, а борода! — И так красноречиво посмотрела на Емельяна, что Тоня залилась румянцем. — А теперь давайте горячее поедим! — Постойте, а как же я? — вскричала Сонечка. — Мне-то еще не погадали! — Ах да, про тебя-то мы забыли… — проворчала Люся, которая на самом деле ничего не забыла, просто «отомстила» за кавказца в кепке-аэродроме. — Ну, давай, капай уже, а то всем кушать хочется! Сонечка аккуратно вылила воск в воду. — Ерунда какая-то получилась, — пробормотала она после того, как воск принял грушевидную форму. — На кучу дерьма похоже, — радостно возвестила Люся. — Мама, как тебе не стыдно? — упрекнула ее Тоня. — Что ты такое говоришь? — Что вижу, то и говорю, — насупилась та. — Соньке, значит, можно про носатых торгашей, а мне про дерьмо нельзя? — Да это же денежный мешок! — воскликнул Иннокентий. — Посмотрите сами! — На мешок похоже, — откликнулась его супруга. — Но с чего ты взял, что в нем деньги? Может, там картошка? — Люсенька, это же гадание на будущее. Какая картошка? — И, похлопав Соню по спинке, муж сказал: — Поздравляю, душенька! Похоже, вы скоро разбогатеете! Так что советую вам начать играть в «Русское лото». На этой оптимистической ноте гадание было закончено. Все расселись по местам в ожидании Люсиного мяса. * * * Поев, гости разбрелись по квартире. За столом остались только мама с дочкой. Антонина хотела присоединиться к остальным, но Люся усадила ее на место и принялась чирикать: — Емельян такой душка! Я в полном восторге от него. И умница, и галантный, и внешне очень даже… — Да, он симпатичный, — согласилась с ней Тоня. — А где вы познакомились? — Около института. — Он работает в твоем НИИ? — немного напряглась мать. Она знала, что научные сотрудники этого учреждения получали очень и очень скромную зарплату. — Работал когда-то. — А сейчас где? — На вольных хлебах, — нисколько не погрешила против истины Тоня. А так как тема разговора была больно щекотливой, она решила ее сменить: — Мама, а чем ты мясо приправляла? У него был такой пикантный вкус… — Ты мне зубы не заговаривай, — не дала увести разговор в сторону Люся. — Про мясо я тебе все расскажу, когда замуж выйдешь. Надо же будет Емельяна чем-то кормить… — Мама, перестань! — И не подумаю, — отрезала та. — Он тебе еще не сделал предложения? — Нет. — Почему? — Но между нами ничего нет… Мы просто приятели. — Только моя непутевая дочь может приятельствовать с приятным мужчиной в полном расцвете сил! Я бы на твоем месте давно его в постель затащила. Антонина порывисто встала, чтобы уйти, но Люся рванула ее за руку. — А ну, сядь! — приказала она. — Что за привычка убегать, когда мать с тобой разговаривает? — Да ты не разговариваешь, а болтаешь глупости! И пошлости… — В занятиях любовью никакой пошлости нет и быть не может! — Хорошо, мама, как скажешь! — Тоня посчитала за лучшее согласиться. — А теперь можно я пойду? Руки помыть хочется… Люся пропустила ее просьбу мимо ушей. — А замуж не хочешь? — спросила она веско. — Ты же знаешь, что я мечтаю о семье. — Тогда иди не в ванную, а к Емельяну, бери его под руку и тащи… — Сразу под венец? — усмехнулась Тоня. — Сначала в постель, а то под венец он может сразу не согласиться. — Мам, Емельян совсем не тот, кто мне нужен. — Вот еще глупости! Это совершенно точно твой мужчина! С бородой, как и было предсказано. А не какой-то там рыночный торговец! — Да уж лучше торговец, чем бомж. — А бомжи-то тут при чем? — Емельян — бомж. Он живет в траншее теплотрассы возле нашего НИИ, — выпалила Тоня и тут же пожалела об этом. — Ты привела ко мне в дом бомжа? — вскипела Люся. — Да как ты посмела? А что, если у него чесотка или лишай? — Нет у него ни того, ни другого. — А вши? — И вшей нет… Уже нет. — Какой кошмар! Как тебе в голову взбрело с ним связаться? — Он хороший человек. И очень интересный. Между прочим, он действительно кандидат наук. — Да хоть доктор! Он бомж, отброс общества! — Мама, нельзя быть такой категоричной. Мало ли какие обстоятельства привели его к подобной жизни. Сейчас такое время, что любой из нас может оказаться на обочине… — Только не я. — Хорошо, ты исключение, — согласилась Тоня. Она действительно не представляла себе, что может сломить Люсю. — Но не все такие сильные и, уж извини за откровенность, ушлые, как ты. Некоторых обманом выселяют из квартир. И что остается этим людям? Только бродяжничать… — Это он тебе про квартиру напел? — Нет, он ничего не говорил о том, что привело его к той жизни, которую он сейчас ведет. Наверное, ему неприятно об этом вспоминать… Антонина замолчала. Но не потому, что ей нечего было добавить, просто мать перестала ее слушать. Она сидела с задумчивым видом и беззвучно шевелила губами. Наконец ее диалог с самой собой был закончен, и Тоня услышала: — Знаешь, что я подумала, доча? А может, иметь мужа-торговца не так уж плохо? И, похлопав Антонину по плечу, покинула комнату. Когда матушка скрылась, плотно прикрыв за собой дверь, Тоня схватила бутылку шампанского, нацедила себе в фужер граммов двести и залпом их выпила. Это был неслыханный поступок, поскольку она практически никогда не пила. По праздникам только, да и то все торжество сидела с одним фужером, а тут, как заправский алкаш, хлопнула убойную для нее дозу. И мало того, что хлопнула, так и еще налила и приготовилась отправить вслед за первым, но тут по квартире разнесся громкий крик, и Тоне пришлось отставить хрустальный бокал и выбежать в прихожую, чтобы узнать, кто кричал… * * *