– Ой, как хорошо, что ты пришла, – обрадовалась она, – подарочек у меня для тебя, Дашенька, есть! Я вошла в прихожую, сбросила сапоги, повесила куртку и по узкому коридору, застланному половиками, добралась до неожиданно просторной комнаты. – Садись поудобнее, – засуетилась бабуля, – сейчас самовар взбодрю. Он, правда, электрический, но хорошо работает. Ну как, побывала в центре? – Да, – вздохнула я, – странное место. – Меня Голикова приглашала на работу, – вдруг призналась Варвара, – я тогда уже была два года на пенсии. Я обрадовалась так, что словами не передать. На крыльях в место под названием «Коза и семеро волчат» помчалась. Прилетела к директрисе с готовым решением: согласна на любую должность, хоть нянечки. На пенсию не прожить, как ни экономь. И представляешь, Юлия предложила мне ставку педагога. Я хотела согласиться, да Господь надоумил, я ответила: – Можно у вас месяц поработать? Возраст у меня не юный, рабочий день с восьми до двадцати, вдруг я не справлюсь с нагрузкой? Голикова заулыбалась: – Мы частная школа. Никто вас не заставит отрабатывать, напишете заявление и в любой день уйдете. Но очень надеюсь, что вам, Варвара Алексеевна, понравится у нас. Выходите прямо завтра. Иду я домой, и думаю: что в этой козе с семерыми волчатами не так? Название странное. И зачем я Голиковой понадобилась? Да, меня ученики любили, с коллегами у меня всегда были хорошие отношения. Но я простая сельская училка. Новомодным штукам не обучена, психологию не изучала. Могу рассердиться на ученика, правда, редко такое бывало, детей я люблю. Почему Юлия не нашла сотрудника в Москве? Оклад большой, столица неподалеку. Отчего на меня выбор пал? Странным это мне показалось. Хозяйка наполнила чашки чаем. – Через неделю службы мне все понятно стало. Название центру идеально подходит. Семь спален, столько же воспитанников. Наркоманы, алкоголики… – Голикова сказала, что детей старше тринадцати лет не берет, – изумилась я. Варвара Алексеевна взяла из вазочки печенье. – Верно, в ее заведении с теми, кто взрослее, не справятся. Но и те, кто младше, могут пить, курить, употреблять запрещенные вещества. Я узнала про карцер, телесные наказания, привязывание ремнями к кровати. В этом заведении с ребятами не церемонятся, любую зависимость искореняют карательными мерами. Начал курить в семь лет? Сиди в холодной камере, ешь один раз в день, спи на полу без матраса. Если откажешься от сигарет, тебя переведут в нормальные условия. Если нет, останешься в карцере. Ну и кто из педагогов захочет работать в тюрьме, где с воспитанниками обращаются как с уголовниками? Я точно не из таких. Понимаете, почему Юлия меня позвала? Я сделала глоток горячего чая. – Вероятно, от работы в центре «Коза и семеро волчат» отказалось много людей, вот хозяйка и решила, что деревенская пенсионерка ради денег на все согласится. Скажите, там есть сотрудница Раиса Николаевна? – Нет, – ответила хозяйка избушки. – Вы уверены? – спросила я. – Мы всех, кто работает в гимназии, знаем, – объяснила бабушка, – состав педагогов и воспитателей невелик, все за места держатся. Ставка редко освобождается. Раньше там, где сейчас «Коза и семеро волчат» находится, работал интернат с музыкальным уклоном, он назывался «Юный Моцарт». Там обучались ребятки, у которых родители с амбициями, хотели сделать из детей знаменитостей. Дети пять дней жили в школе, на выходные домой их отпускали. Дорогое это удовольствие было. Виктор, отец Юлии, был из бандитов, денег он не считал, умер лет десять назад. Фамилия его – Ко́за! На «о» ударение, так он говорил. Но все его звали – Коза́! Пансион «Юный Моцарт» бандит открыл для своей жены, матери Юлии. Ну и дочка его там училась, только никаких успехов не добилась. После того, как мать скончалась, Юлия вышла замуж, стала Голиковой и владелицей школы-пансиона. Она ее перепрофилировала в интернат для трудных детей, назвала «Коза и семеро волчат». Вот ты спросила про Раису Николаевну. Я сказала, что такой там нет, но сейчас вспомнила. В «Юном Моцарте» училась Изабелла Росокошановская, она певицей не так давно стала, я слышала ее по радио, видела по телевизору один раз. Изабелка в «Козе» ставит спектакли, а ее мать, мою соседку, зовут Раиса Николаевна. – Если пригласите Раису сюда попить чайку, я буду вам очень благодарна, – улыбнулась я. Глава тридцать седьмая Через три дня мы все стояли в холле дома певицы Опалис. Лидия встретила нашу компанию настороженно. – Что случилось? – Сама хозяйка открыла нам дверь, вы что, одна дома? – задал свой вопрос Дегтярев. – Служащие уволились? – продолжил Сеня. – Сама их рассчитала, – буркнула звезда шоу-бизнеса. – Вы пришли поговорить о дворне? Кузя сбросил ботинки. – Мы видели интервью, которые после смерти вашего супруга щедро раздают экономка, водитель, гувернантка и помощник покойного. – Крысы! – взвилась Лидия. – Получали большие зарплаты, подарки и отблагодарили по полной. Начали бегать по телешоу. Сделали из Гриши монстра, оболгали его. Объясните, что вам надо? Я бросила шарф на консоль. – В доме кто-то, кроме вас, есть? Не хотим, чтобы дети или чужие уши услышали, о чем пойдет беседа. – Зинаида и Рома уехали в Швейцарию, – ответила Лида, – им сейчас лучше пожить в пансионе. Ну ничего, скоро вруны-болтуны начнут повторяться и телеканалы их на … пошлют. Так всегда происходит с теми, кто, наплевав на порядочность, начинает вываливать дерьмо на покойного. Компанию мерзавцев теперь никуда на работу не возьмут. Если одного хозяина навозом испачкал, то что помешает с другим так же поступить? Именно такой вопрос возникнет у того, к кому пакостники придут наниматься. – У нас тоже возникли к вам вопросы, – не выдержала я. – Не намерена на них отвечать, – фыркнула Лидия. Мы переглянулись. – Мы пришли к вам не с целью устроить скандал, – спокойно сказал Семен, – наоборот, с желанием не допустить его. – Увидели, как ваши бывшие работники звездят на всех каналах, – добавил Кузя, – и решили, что еще одна бадья навоза вам не нужна. Я решила ускорить разговор. – Имя Изабелла Росокошановская вам знакомо? – Нет, – с недрогнувшим лицом соврала певица. Сеня оперся спиной о консоль. – Изабелла Росокошановская одна на всю Россию, и она училась вместе с вами в музыкальной школе, откуда вас выгнали, узнав о вашей беременности. Когда вы, Лидия, стали звездой, Белла стала работать у вас бэк-вокалисткой. Подпевала она вам пару лет, потом начала сольную карьеру. А вы активно продвигаете подругу, упоминаете о ней в своих интервью. – Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, – остановил Собачкина Дегтярев, открыл входную дверь и громко произнес: – Не замерзли? Входите! Раздался кашель, перед нами появилась Екатерина, молодая мать, та самая, которая обвиняла Эдика в изнасиловании. Она сразу заканючила: – Прости, Лидуша, они откуда-то все знают. Хозяйка особняка распахнула дверь, ведущую внутрь дома. – Идите за мной, сядем в гостиной. Мы поспешили за владелицей дома. – Не ждите, что стану угощать вас чаем, – процедила Лида, когда мы уселись в кресла, – а с тобой, Иза, потом поговорим. – Они меня сами нашли, – захныкала Росокошановская, – честное слово, я сделала все, как ты велела. Я решила помочь Изабелле: – Подруга ваша говорит правду. Нам позвонила Раиса Николаевна, сообщила, что ей нужна помощь, просила разрешения приехать для подробного разговора. Мы ждали даму в офисе, но она так и не появилась, вместо нее неожиданно, без предварительной договоренности возникла Екатерина с младенцем. Она сообщила, что родила ребенка от Эдуарда Бокова, хочет получить материальную помощь от насильника. Но племянник бизнесмена, вследствие перенесенного в раннем детстве серьезного заболевания, не способен зачать ребенка, он бесплоден. – …! – выругалась Лида. – …! Семен положил ногу на ногу. – Да уж! Грубо, но иначе среагировать сложно. Вроде хорошо придуманная история развалилась из-за плохой осведомленности ее автора о здоровье того, кого он решил опорочить. – Сначала мне так стало жалко «Катю», – призналась я, – но меня удивила фраза Марины, которая взяла у гостьи ребенка и предложила девочке поесть. Голодная, по словам матери, малышка отказалась от домашнего куриного супа! Право, это странно. Порция ребенка досталась «Екатерине», та съела ее с невероятной жадностью. – Она немного переиграла, – добавил Сеня, – а потом мы поняли, что одежда нищего младенца очень дорогая. Не сразу, но все же нам пришла в голову мысль найти Раису Николаевну. Это оказалось просто. Телефон, которым она воспользовалась для звонка в наше детективное агентство, установлен в центре «Коза и семеро волчат». – …! – повторила Лидия. – Согласен, – кивнул Собачкин, – глупая идея воспользоваться стационарным аппаратом. Следовало купить «серую симку», вот тогда бы все концы канули в воду. – Я хотела, как лучше, – заплакала Изабелла, – в интернате мы новогодний спектакль готовим. Я подумала, что со своей трубки звонить опасно. Если воспользуюсь школьной, то никто меня не найдет. Назвалась Раисой Николаевной, но они все равно меня вычислили! – М-м-м, – простонала Лида, – я всегда знала, что ты дура! Разговаривать из учебного заведения, где подрабатываешь! Использовать имя-отчество своей матери! Ты вообще каким местом думаешь? – Я здорово след запутала, – надулась Изабелла. – За каким … ты им вообще трезвонила, – закричала Лидия, – я попросила тебя взять племянницу, приехать в Ложкино, войти в дом Васильевой, попросить помощи у детективов, им надо заставить Эдуарда платить алименты на ребенка, который родился после изнасилования. Все! Дарья дружит с Галиной, она ей сразу сообщит о твоем визите! Бокова выгонит Эдуарда! А ты что устроила? Изабелла опустила голову. – У них на сайте написано, что они принимают клиентов только по предварительной договоренности. Просто так просят не приезжать! Вот я и прикинулась клиенткой. – У нас такого указания нет, – отрезал Кузя и вытащил из сумки свой ноутбук. – Уно моменто! – Вы здесь не подсоединитесь к интернету, – хмыкнула Лидия, – вай-фай запаролен.