– Вы хорошо подкованы. Софья пододвинула ко мне вазочку с дорогими конфетами. – Да, я читала вашу биографию. В Америке издатель сделал бы из вас национальную героиню. Девочка, которую воспитывала мачеха-дворник, чья юность прошла в мытье полов, а позднее – в занятиях с глупыми детьми, в чьи головы она вбивала знания немецкого языка, дочь уголовника, превратилась неожиданно для всех в писательницу. Это пример для обездоленных детей. А у Елизаветы, сестры Алёны, иначе судьба сложилась. Буду называть их именами, которые они от родителей получили. Господь целует некоторых младенцев в первую секунду их жизни, и человечек обретает талант. Почему Бог выбирает одних и не замечает других? Людям ответ неведом. Дитя растет, подчас оно рано демонстрирует способности, а порой только к концу жизни осознает свое предназначение. У голубей не родятся орлы. У людей иначе. Великий поэт Сергей Есенин родился у простой крестьянки. А из потомков Пушкина никто не поднялся до высот Александра Сергеевича. К таланту должно прилагаться трудолюбие, увы, они редко идут рука об руку. Мой папа и отец Елизаветы с Алёной – братья. Семьи наши самые простые, никаких деятелей культуры в роду не было. Сплошные крестьяне, а потом пролетарии. И вдруг у Петра появилась Лиза, которая с двух лет уверенно держала карандаш и прекрасно рисовала. Успех настиг девочку в детском саду. Туда приехала съемочная группа телевидения Чехословакии, у нее было задание сделать репортаж о том, как работают детские учреждения в СССР. Иностранцы увидели Лизу, восхитились ее талантом, и у них получилась лента о незаурядном ребенке. Что тут началось! На семью со смешной фамилией Козлёнок накинулись все тогдашние СМИ и телевидение. Девочка – уникум, художник!! Необыкновенный талант!!! Родители растерялись от такого напора. Потом пришла международная слава. Лиза вместе с родителями проехала по всем странам социализма, ее приглашали еще Китай, Франция… Всех уж и не помню. Девочка приезжала с выставкой своих картин, они всегда вызывали интерес, хорошо продавались. Денег семье не платили, принимающая страна знала, что валюту отнимут в посольстве, а вот подарки не отбирали. Поэтому назад семья возвращалась с туго набитыми чемоданами. Вещи, техника потом продавались. Петр и его семья стали очень обеспеченными. У Лизы с Алёной разница в несколько лет. Когда на старшую обрушилась слава, младшую отдали нам. Алёна редко жила у себя дома, родители ею не занимались. Им было некогда, они с Лизой по миру летали. А моя мама не испытывала ни малейшего желания пасти племянницу мужа, у нее было четверо своих детей. Нина Сергеевна уставала, а тут еще Алёна под ногами вертелась, чужой девочке доставались подзатыльники. В школе она сидела на последней парте, получала свои тройки и слышала от учителей: – Старшая сестра талантливая, трудолюбивая, а ты лентяйка. Младшая донашивала вещи за Лизой, Алёне редко что-то новое покупали. День рождения, Новый год, Первое мая… Все праздники племяшка отца у нас молча в углу возилась со старой куклой. Девочкой никто не интересовался. Никто и не заметил, как она выросла. Мы тогда жили в другом месте, дома наши стояли рядом. Алёна курсировала меж двух квартир. Если ее у нас нет, значит, она дома, и наоборот. Тихая, смирная, запуганная школьница отличалась маниакальной аккуратностью. Моя мама переделала ей для ночевки кладовку, в ней раньше хранили банки с домашними консервами. В комнатенку еле-еле влезла узкая кроватка и табуретка, последняя служила тумбочкой. Моя мать постоянно злилась: – Петька по заграницам со своей бабой раскатывает. Повезло ему с Лизкой. А мне куда закатку спрятать? Но устроить Алёну было негде, кроме каморки. В квартире три комнаты. Шестнадцать, одиннадцать, десять метров, кухня пять. В большой жили родители, в самой маленькой я и Настя, в средней два наших брата. Куда Алёну деть? Глава двадцать девятая Софья Михайловна положила руки на стол. – Когда Алёне исполнилось четырнадцать, моя мама взбунтовалась, устроила Петру скандал: – Вас никогда дома нет, квартира пустая стоит. А нам повернуться негде. Не отказываюсь кормить девчонку, но пусть она живет у себя дома! Приходит к нам поесть, и до свидания. На том и порешили. Понимаете? Я кивнула: – В четырнадцать лет девочка осталась без надзора. – Именно так, – согласилась рассказчица, – но она была тихая, просто мышь. Никто не волновался, что Алёна плохое натворит. И вроде ничего не случалось. А потом, через год-другой, когда родители с Елизаветой приехали из очередного турне, отец случайно увидел, как младшая дочь поздно вечером стирает в раковине трусы. Сначала Петр отругал девочку за то, что она, неряха, испачкала кровью белье. А потом увидел: у Алены по ногам красные ручьи бегут. В таком случае даже равнодушные родители поведут дитя к врачу. В районе полуночи отец отправился с Алёной в травмопункт. Почему не мать ее сопровождала? Она готовила платье Елизавете, у той на следующий день открывалась выставка. По дороге Алёна упала без сознания, отец вызвал «Скорую», девочку доставили в больницу. Несколько часов Петр просидел в коридоре, потом к нему подошел доктор и сообщил: – После родов у вашей дочери… – Что? – возмутился Петр. – Она школьница! – Девочка несколько дней тому назад произвела на свет ребенка, – пояснил эскулап. – С ума сойти! – закричал отец. – Вы уверены? – Абсолютно, – ответил врач, – а вы, как я понимаю, только сейчас узнали об этом. Где младенец? – Впервые о нем слышу, – ответил Петр. – Я обязан сообщить в милицию, – вздохнул доктор, – возможно, новорожденной нет в живых. Алёна призналась, что у нее родилась девочка, и более не произнесла ни слова. Сочувствую вам. Жизнь семьи изменится в худшую сторону. – Почему? – спросил Петр. Человек в белом халате сел рядом. – Думаю, Алёна убила крошку. По опыту знаю, что малолетки рожают тайком, только если в семье к ним плохо или равнодушно относятся. Когда мать внимательна, она быстро поймет: с дочкой что-то не так, выяснит правду, и на семейном совете решат, оставлять ребенка или делать аборт. А вот когда старшие понятия не имеют о беременности, подросток остается один на один со своей проблемой, боится наказания, тогда судьба младенца – быть убитым. Неужели вы не заметили, что Алёна в положении? – Нет, – испуганно ответил Петр, – мы с женой постоянно в разъездах. Елизавета, наша старшая дочь, гениальная художница, мы сопровождаем ее в поездках по разным городам и странам. – Ну, теперь ни она, ни вы более никуда не отправитесь, – вкрадчиво сказал врач. – Алёну задержат, осудят за убийство, отправят в колонию для несовершеннолетних. А вам закроют навсегда выезд из страны, вы близкая родня убийцы. Петр обомлел, а доктор тихо сказал: – Сейчас ночь. Я один на дежурстве. Даже медсестры во время осмотра Алёны не было, я отпустил ее поспать. Никто, кроме меня, не знает про роды. Могу вас отпустить домой, в этом случае ничего ужасного для семьи не будет. – Да, да, пожалуйста, – обрадовался отец. Врач написал на листе бумаги цифру. – Приносите прямо сейчас, и вас тут не было. – Это очень много! – воскликнул Петр. – Хорошо, – не стал спорить медик, – значит, я звоню в милицию. – Нет, – перепугался Петр, – сейчас все получите. Софья склонила голову к плечу. – Слышу ваш невысказанный вопрос: откуда я столь подробно знаю о разговоре? В нем ведь участвовало всего двое: Петр и врач. Угадала? Я кивнула. Хозяйка поправила бусы. – Рано утром брат отца ворвался в нашу квартиру и устроил скандал. Петр налетел на мою маму, упрекал ее в невнимательности, рассказал про беседу в клинике, визжал: – Из-за тебя, дуры, я тьмы денег лишился! Не могла за девчонкой присмотреть! Мой отец разозлился, сказал: – Чтобы больше никто из вас в нашей жизни не появлялся. И вышвырнул буяна на лестницу. Поскольку весь разговор велся на повышенных тонах, я узнала подробности. Утром мама сказала мне: – Знаю, ты вчера все слышала. Не надо никому рассказывать, что совершила Алёна. Хорошо, что братья твои уехали к бабушке, они ничего не знают. Софья подлила в мою чашку чаю. – Спустя, наверное, месяц к нам пришел участковый и сообщил, что в подъезде дома, неподалеку от нашего, найдена новорожденная девочка. Младенец жив, его поместили в приют на улице Розова. Милиция ищет мать малышки. Не обращала ли хозяйка квартиры внимания на какую-нибудь беременную женщину, которая вдруг перестала ходить с животом, а ребенок у нее не появился? Мама ответила: – У меня четверо детей, времени следить за соседями нет. Участковый показал фотографию. – Не знакома ли вам эта вещь? Вдруг видели? Валялся около подкидыша. – Обычный носовой платок, на котором вышита буква «В», – пожала плечами мама. – Простите, мне некогда с вами беседовать, дел полно. Скоро муж вернется с работы, а еда не готова. Я не интересуюсь чужой жизнью, на лавочке у подъезда не сижу, не судачу с соседями. Когда отец появился дома, они с мамой закрылись в спальне. А я тогда уже поняла: мать точно знает, чей платок ей показали. У нее, когда она врет, голос делается визгливым. Посторонний человек не насторожится, но я-то знаю, как она обычно говорит. Ну я и подошла на цыпочках к закрытой двери, стала подслушивать разговор родителей. Братья гостили у бабушки, поэтому я не опасалась, что меня поймают. Мама очень нервничала. – Ребенок, которого родила Алёна, жив. Девочку сдали в приют на Розова. Участковый показал фото носового платка. – Послушай, – остановил ее папа, – давай закроем навсегда эту тему. Не желаю больше ничего слышать о своих родственниках. Все. – Мне тоже с ними общаться не хочется, – призналась мама, – но я боюсь неприятностей. – Каких? – разозлился муж. – Что еще хуже может произойти? Куда уж гаже? – Меня могут посчитать соучастницей, – всхлипнула мама. Стало тихо, потом отец изменившимся голосом спросил: – А это так? – Конечно нет! – вскрикнула мать. – Я ничего не знала о делишках Алёны! Даже не подозревала, что она с каким-то мужиком связалась. Девчонка-то к нам приходит только поесть, живет в квартире родителей. Алёна злая, неконтактная, ничего о себе не рассказывает. Сядет за стол, не помыв руки, поковыряет вилкой в тарелке. Спрошу у нее: «Нравится?» Раньше она хоть кивала и «спасибо» говорила. А где-то полгода назад, может, чуть раньше, заявила: – У вас в квартире сильно пахнет чем-то противным, меня тошнит. Можно я буду забирать жратву к себе домой? – Вот хамка! – возмутился отец. – Сколько ни учила ее приличному поведению, никакого положительного эффекта. Грубая, вредная, наглая девица, – запричитала мама. – Но платок! – Какой? – спросил папа. – Тот, что нашли около младенца, – объяснила мать, – с вышитой буквой «В», участковый фото показал. Он считает, что его посеяла роженица.