– Нет проблем, – кивнула Софья, – но с одним условием. Я не хочу общаться с вашей матерью. – У меня нет желания устраивать съезд родни, – озвучил свою позицию Леонов. – Мама воспитывала меня одна, отец ушел из жизни, когда я только родился. Если вы не ошиблись, если на самом деле женщина, которую вы патронируете, моя тетка, то я об этом никому сообщать не собираюсь. Что да как случилось у мамы в ранней юности, не мое дело. Елизавета Петровна – лучшая мать на свете. И никакие рассказы о брошенных когда-то ею младенцах меня не трогают. Перед нашей встречей я навел о вас справки. Понимаю, вы не тот человек, который решил породниться с обеспеченным человеком из меркантильных соображений. – Упаси бог, – немедленно отреагировала Софья, – мне своих денег хватает. И мне ваше покровительство не требуется, я добилась успеха без чьей-либо помощи. – Давайте посмотрим на результат исследования, а потом решим, как жить дальше, – предложил издатель. – И как вы у матери мазок возьмете? – поинтересовалась Софья. – Не хотите ведь ей сообщать правду. – Раз в году я отправляю Елизавету Петровну на обследование, – пояснил Никита, – ей скажут, что тест проводят по указанию врача на наличие каких-то там микробов. Мама знает: если речь идет о ее здоровье, спорить со мной бесполезно! Поэтому она беспрекословно выполнит все указания доктора. Софья Михайловна положила в чашку сахар и начала его размешивать. Молчание затянулось. – Анализ сделали? – не выдержала я. Хозяйка кивнула. – И что? – задала я следующий вопрос. – Елизавета Петровна Козлёнок и мать Никиты – родные сестры, – ответила Софья Михайловна, – я не ошиблась. Козлёнок Алёнушка сменила имя и фамилию. Но история на этом не закончилась. Удостоверившись, что художница – его тетя, Никита Иванович перевел ее в платную клинику. Что там с Лизой делали, какие препараты кололи, понятия не имею. Меня к ней не пускали. Позвонили из больницы, попросили прийти для беседы, только когда встал вопрос о выписке. Доктор объяснил: – Ваша родственница нетрудоспособна, она инвалид. Агрессию мы сняли. Следите, чтобы она регулярно принимала лекарства. Софья Михайловна резко выпрямилась. – Знаете, до того как попасть в лечебницу, Лиза вела себя эгоистично, капризничала. Но она не была сумасшедшей. Да, избалована. Да, хочет, чтобы все считали ее гениальной. Да, имеет невероятно завышенную самооценку. Да, у нее мания величия и, как следствие, ожидание того, что люди кинутся стремглав исполнять все ее желания. Да, не умеет распоряжаться деньгами. Если дать ей денег на продукты, то Елизавета купит нечто дурацкое, вроде чайника с изображением собаки, и скажет: – Ах, такой милый! Не могла мимо пройти. Соня, у меня пустой холодильник. Да, она примчалась в приемную Леонова и устроила дебош. Но подобное поведение двоюродной сестре было свойственно с детства. Лиза беспомощна в бытовом плане. Но умалишенной она никогда не была! Истерика, что случилась в офисе Леонова, была спровоцирована мною. Лиза не справилась с эмоциями. Понимаю ход ее мыслей. Значит, она, гениальная, потеряла работу и никому не нужна. А Алёна, презираемая дома, мать Леонова??? Нынче богатая дама? Ну и понесло ее! Конечно, врач счел такое поведение взрослой женщины неадекватным. Только для Лизы оно обычно. Плач, крик, требования принести ей то, что она хочет, сию секунду и отдать, потому что Лизонька всемирно известная, великая художница… Все это для нее обыденно. Но из частного медучреждения выписали другую Лизу, она стала неуправляемой. Вы видели приступ гнева, который купируется только уколом. А до платного заведения, в которое ее Никита отправил, все истерики заканчивались плачем и причитаниями: «Ты меня ненавидишь». Софья Михайловна скрестила руки на груди. – У двоюродной сестры теперь есть диагноз, она официально признана шизофреничкой. Никита Иванович пообещал оплачивать лечение старшей сестры своей матери. Но Алёна об этом не знает. Леонов также выделяет деньги на сиделку для больной. К сожалению, все, кто соглашается работать, долго не выдерживают. Сейчас очередной «пустой» период. Продукты ей покупаю я, и живет «гениальная девочка» в квартире, которая принадлежит мне. Профессор отодвинула чашку, из которой так и не сделала ни глотка. – Леонов вроде ведет себя как порядочный человек. Он обожает мать. Все только для нее! Мама – святыня! Ну и… понимаете… э… э… клиника… м-да… – Думаете, Никита договорился с медиками, и те признали нормальную женщину больной? – прямо спросила я. – Закормили лекарствами, и поэтому она на самом деле слегка поехала умом? – Да, – согласилась Софья, – теперь Елизавета может сколько угодно кричать, что мать Леонова – ее сестра и на самом деле зовут ее Козлёнок Алёнушка. Но кто поверит безумной? Глава тридцать третья В субботу в час дня я сидела в гостиной дома Леонова. – Весна, похоже, идет, – сказал Никита. – Еще прохладно, – заметила я. – В Москве и май не жаркий, – поддержал беседу хозяин, – а сейчас вообще с погодой кавардак. Зимой дождь льет, в июне снег выпадает, в декабре одуванчики появляются. – Да уж, – вздохнула я. Никита улыбнулся: – Давай считать вводную часть разговора завершенной. Приступим к основной. Слушаю тебя. Я взяла чашку с капучино. – Спасибо, что согласился на встречу. Леонов засмеялся: – Прекрати. Отлично знаю цель твоего визита. И могу только сказать: я очень, очень рад. Ты девушка интеллигентная, воспитанная. – Последнее утверждение неверно, – возразила я, – думаю, ты читал мою биографию и знаешь про Ленинида и про то, что я находилась на попечении дворничихи Раисы, замечательной женщины. Но воспитать юную леди ей было явно не по силам. Никита не стал спорить. – Конечно, я наслышан о твоем детстве, поэтому уважаю тебя еще больше. И в курсе, какие гонорары тебе платит Иван. Он, к сожалению, жаден, да еще в «Элефанте» плохо с пиаром. Я же сделаю из тебя звезду. – Извини, но я не намерена уходить от Зарецкого, – остановила я Никиту. – Да? – удивился тот. – Пришла поговорить на другую тему, – уточнила я, – и не одна приехала. – Звучит угрожающе, – усмехнулся Леонов. – Кто с нами? – Степан Дмитриев, – ответила я, – владелец агентства… – По совместительству твой муж, – перебил Леонов. – И несколько сотрудников, – договорила я. – Ого! Настоящий десант. Зови команду, – распорядился Никита, – похоже, дело серьезное. Минут через пятнадцать, когда все расселись, получили кофе и поговорили о погоде, я подняла руку. – Можно я начну? – Давно жду, – кивнул Никита. – К нам обратилась Елена Диванкова, – начала я, – у нее пропал муж, Федор Лебедев… Я быстро изложила историю про свадьбу, плюшевого медведя и завершила свое выступление фразой: – Нам известно, что ты знаком с Лебедевым. Честно говоря, я ожидала, что Никита сделает честные-пречестные глаза и скажет: «Возможно. На меня работает много людей. Вероятно, в их числе есть и Федор Лебедев». Но издатель отреагировал иначе: – Порядочно-непорядочный мастер на все услуги. Меня не удивляет его исчезновение. – Почему? – тут же спросил Степан. – Федор зарабатывает разными способами, и все они стремные, – пояснил Леонов, – следовало ожидать, что его когда-нибудь схватят за жабры. Своеобразная личность. – В чем своеобразие Лебедева? – заинтересовалась Небова. – В полной и окончательной беспринципности, – ответил Никита. – Допустим, вы его попросите лить грязь в соцсетях на некую Таню. Естественно, за деньги. А Таня обратилась к нему с тем же заданием в отношении Ксении и предложила больше. Для Феди все решают деньги. Но! Если он уже договорился с кем-то и взял задаток, то все! Таня может ему предложить в десять раз больше, но Лебедев не согласится. С одного бока, он человек, который за лавэ мать родную продаст. С другого – раз уж ударил с заказчиком по рукам, то честно выполнит свою работу на все сто. Если речь идет о дерьмополиве в соцсетях, Лебедев устроит объекту настоящую из дерьма баню. Но, когда контракт будет выполнен, Федя может легко подрядиться на опрокидывание бочек с говном на бывшего заказчика. Испускание вони в фейсбуке, телеграмме, инстаграме – детская забава для парня. Но даже в песочнице, делая на заказ куличики, Федор приложит все усилия, чтобы его «выпечка» оказалась лучшей. По моему мнению, Лебедев порядочно непорядочный мастер на все услуги. Я не люблю капучино, а тот, что пила сейчас, показался мне особенно противным. Но, скорей всего, кофе был нормальный. Мерзким для меня он стал из-за вопроса, который я должна была задать. Готовясь к беседе, мы тщательно распределили роли. Сейчас в комнате находятся молчаливый владелец агентства, который говорит только в случае крайней необходимости, лучший на свете специалист компьютерного поиска, опытный детектив-профайлер, способный видеть окружающих насквозь, наивная суетливая блондинка, она много говорит, задает бесцеремонные вопросы и всем мешает. А теперь угадайте, какая роль досталась мне? Я навесила на лицо улыбку жизнерадостной дурочки. – Ты тоже прибегал к его услугам! Оформил на Федю дом, который находится в Подмосковье. – Виола, – остановил меня Степан, – подожди. – А что такого? – заморгала я. – Мы пришли задавать вопросы. Да, они не очень корректные. Но ведь мы хотим найти Федора, который пропал! – Дом принадлежит Лебедеву? – уточнил Леонов. – Ага, – подтвердила я. – И почему вы решили, что я имею отношение к особняку? – спокойно осведомился Леонов.