– Вы о чем? Майоров вынул из портфеля листок. – Специально для вас распечатал письмо сына Рэя. Никита взял бумагу. Глава сороковая Я внимательно следила за тем, как издатель читает. Но на лице Никиты не дрогнул ни один мускул. Завершив чтение, Леонов обратился ко мне: – Виола, стремление скомпрометировать меня, раскопки семейной истории, которая никого не касается, это заказ Зарецкого? В России сейчас много издательств, но на самом деле есть два холдинга, которые имеют большой пакет авторов и способны раскрутить писателя и, самое главное, продать его творение и заплатить большой гонорар. Мне понятна преданность Арины Виоловой Ивану. Он тебя открыл. Правда, не смог сделать равной Смоляковой, ну да Миладу никому не догнать. Но зря ты отказалась сотрудничать со мной. Я был о тебе лучшего мнения. Копаться в… – Зарецкий понятия не имеет об этой истории! – воскликнула я. – Ты знаешь, что к нам с просьбой найти пропавшего мужа обратилась Елена Диванкова. – В процессе работы мы выяснили, что Лебедев работал на вас, – прервал меня Степан, – а сейчас Федора нашли в больнице, он попал туда с переломом крестца, рассказывает лживую историю о том, как получил травму. Понятное дело, что мы стали проверять вас и выяснили правду о вашей дочери. – Зря вы упоминали Рэя Эпштейна, – упрекнул хозяина дома Майоров, – у нас после первого разговора с вами появилась версия о том, что Федор помогал вам обманывать мать и жену. А вот по какой причине у вас зародилась мысль объявить девочку умершей, мы не знаем. И чем вам не угодил Лебедев, тоже не ясно. – У нас нет желания «утопить» тебя, – подхватила я, – наоборот, мы пришли с честным разговором, сообщили все, что выяснили. Лебедев после травмы может стать инвалидом. Диванкова настроена агрессивно, она полагает, что ты нанял людей, которые выкинули Федю из машины! – Что за чушь! – разозлился издатель. – Зачем мне уродовать Лебедева? Просто скажу ему: «Более в твоих услугах не нуждаюсь». Майоров повернул свой ноутбук экраном к Никите. – За последние несколько лет ситуация на дорогах Москвы сильно изменилась. Камеры повесили повсюду, водителей вынудили соблюдать правила. Ну не понимает наш человек объяснений, уговоров и взываний к совести. Только штрафы на него действуют. В вашем автопарке три машины: два джипа и «Майбах». А вот запись с камеры, она установлена на парковке у торгового центра, который расположен неподалеку от МКАД, на шоссе, ведущем в область. Что мы видим? На экране ноутбука ожила картинка, но Филипп не замолчал, он стал комментировать «кино». – Видеонаблюдение на стоянке не постоянное. То одни камеры работают, то другие. Перед нами джип, он стоит к нам багажником. Как машина приехала, мы не видели. По номеру легко определить владельца – Леонов Никита Иванович. Внимание! К внедорожнику подкатывает самое обычное такси. Его номерной знак тоже отлично считывается. Это я упомянул для того, чтобы все поняли: водителя легко найти, он не станет скрывать, что подвозил мужчину на парковку. Кто выходит из такси? Лебедев. Что он делает? Садится в джип на переднее сиденье. Его лобовое стекло вне зоны обзора камеры, опять виден только багажник. Потом эта же машина попадает на камеры подмосковного шоссе, она идет с превышением скорости. В последний раз автомобиль засветился при въезде на дорогу, которая ведет в сторону деревень Команино, Дружково, Рябкино. На той магистрали видеослежения нет. «Скорая», которую вызвал добрый самаритянин, нашедший Федора, забрала пострадавшего в пяти километрах от Рябкина. Там глухое место и совершенно ровный участок дороги. Мне видится такое развитие событий. Господин Леонов выбрал подходящее место для беседы с Федором. В процессе разговора стало понятно, что Лебедев творил подлости. Водитель разогнался и вытолкнул спутника. Есть интересная подробность. Джип оборудован системой спасения от нападения на шофера. Если водитель понимает, что в салоне агрессивно настроенный человек, то достаточно нажать кнопку. В ту же секунду задняя или передняя дверь распахнется, ремень безопасности отщелкнется, и сиденье вытолкнет злоумышленника на дорогу. Этим устройством можно оснастить только внедорожник этой модели. Стоит услуга очень дорого. Как я догадался, что у вашей тачки хитрая система защиты? На багажнике в нижнем левом углу, где указана марка машины, есть латинские буквы «SEC», это начало слова «security». Надпись можно убрать, но те, кто разорился на, образно говоря, катапульту, как правило, оставляют ее как предупреждение: если замыслил зло, не садись в мою машину. – Об этой системе мало кто знает, – добавил Степан, – а подавляющая масса людей не обращает внимания на «SEC». Теперь вы понимаете, почему мы здесь. Леонов не изменился в лице. – Мы находимся в квартире, о существовании которой мало кому известно. Она предназначена для проведения совещаний в условиях строжайшей секретности. Поэтому здесь нет помощников. Но кофемашина и чайник в наличии. Если у кого-то пересохло в горле, я готов выступить в роли организатора чайно-кофейной церемонии. – Лучше продолжим беседу, – ответила за всех я. Леонов спокойно заговорил: – Помню, как удивился, когда ко мне прибежала Светлана и сообщила: – Лиза чем-то больна! До того дня жена не особенно заботилась о ребенке. Я сразу нанял няню, она ухаживала за младенцем. И вскоре у меня создалось впечатление, что рождение Лизы вызвано желанием жены пойти наперекор советам свекрови. Моя мама весьма разумно говорила: – Подождите немного с детьми. Поживите для себя, притритесь друг к другу, поймите: ваши отношения надолго или это просто всплеск страсти. Елизавета Петровна мудрая женщина, она опасалась, что молодые быстро разведутся. Далеко не каждая пара выдерживает испытание детьми. Мама хотела, чтобы наследник фамилии Леоновых жил в полной семье. А для этого надо, чтобы муж с женой сначала нагулялись. Здравая мысль, прекрасный совет. Но Светлана всегда в штыки воспринимала все советы свекрови и назло ей поступала наоборот. Поэтому супруга, ничего не сказав мне, перестала предохраняться, и родилась Лиза. Жена выдохнула, она утерла нос матери мужа, поступила по-своему. Да только ребенок Светлане был не нужен, она неделями не заходила в детскую. И вдруг примчалась с заявлением: – Немедленно везу Лизочку к специалисту. К самому лучшему! Назвала какую-то фамилию, вернулась домой в слезах. У девочки смертельный недуг! Порфирия! Я попросил жену не истерить, но и сам понял, что ребенку плохо. Кожа пожелтела, вид у малышки стал болезненный, аппетит пропал, она все время спала. В придачу зубы у дочери стали темнеть. Я нашел врача, сам повез малышку в клинику. Там сделали анализы и за голову схватились. Все показатели непонятно какие! Растерялся педиатр. Возможно, он отличный врач, но с порфирией дел не имел. После посещения еще трех эскулапов я принял решение искать знающего человека за границей. Вышел на Рэя Эпштейна. Тот консультировал по всему миру. Во сколько мне обошелся его визит, говорить не хочу. Вопрос денег не важен, если речь идет о жизни ребенка. Глава сорок первая Леонов кашлянул: – Эпштейн осмотрел Лизу, взял кучу анализов, сложил пробирки в особый бокс и улетел. Через несколько дней мы с ним связались по скайпу. Рэй сказал: – Никакой порфирии у малышки нет, хотя анализы плохие. Но они такие не из-за болезни, а по причине приема препаратов. Моя лаборатория определила, что дают малышке. Список сейчас вышлю. Скорей всего, девочку угощают с помощью шоколадных конфет, они прекрасно маскируют вкус медикаментов. Кто, с какой целью старается представить ребенка больным, не мое дело. Но если прием лекарств продлится, ваша дочь может погибнуть. Ну и кто попал под подозрение? У меня не было сомнений – это Светлана! Только она могла придумать историю с порфирией. Броня никогда не сделает ребенку плохо, и, кстати, она несколько раз говорила мне: – Попросите жену не давать Лизочке шоколадные конфеты. У девочки животик плохо работать стал. У нас с Брониславой тогда уже были близкие отношения, но она со мной до сих пор на «вы». После небольшого колебания я посоветовался с Броней, мы выработали план, который и осуществили. Самым сложным было не вызвать подозрений у Светланы. И не дай бог, чтобы она поняла, что Лизе делается лучше. Я не мог развестись с женой, в России ребенок традиционно остается с матерью. Отнять у нее малышку по суду? Стать героем прессы? Увольте, этого мне не надо. – Ты же говорил, что Вересова не занималась дочкой, – удивилась я, – она бы тебе спокойно отдала Лизу. – Как бы не так! – рассердился Никита. – Наоборот! В случае развода дочь для Светланы это способ давления на бывшего, повод выжать из меня как можно больше денег. «Не хочешь дать мне нужную сумму? Значит, не увидишь Лизу». Знаю я такие истории. План мы составили такой: Лиза «умирает» после тяжелой болезни. Светлану я отправляю жить в Лондон, потом тихо происходит развод, Вересова получает достойное содержание. Маму я через некоторое время выдам замуж. – Что? – подпрыгнула я. Никита улыбнулся: – У нас с ней разница в возрасте – девятнадцать лет. Елизавета Петровна здорова, прекрасно выглядит, обеспечена. Жених нашелся быстро, он живет в Италии, сам русский. На десять лет моложе невесты, владеет мелким бизнесом, рад создать семью с богатой дамой, станет ее холить и лелеять. Ну и мы осуществили задуманное. Броня перехватывала конфеты, которые девочке постоянно подсовывала мать. Лиза стала принимать безопасные пищевые красители, они изменили цвет зубов, кожи. Хорошо, что девочка от природы спокойная, не любит бегать, шуметь. Я распустил слух, что у дочки порфирия… И в конце концов Лиза якобы умерла. – Она жива, – обрадовалась я, – вот почему в гробу лежала кукла. Но после «смерти» ребенка все пошло не по вашему плану. Никита кивнул. – Я и подумать не мог, что Светлана глотнет кислоты. Но одной заботой стало меньше. Оплакивать бабу я не стал, похоронил ее достойно. Итальянец прилетел в Москву, все вроде шло отлично, маме он понравился, она к нему в гости в городок Лорето Апрутино постоянно летает. Жених получает от меня подарки. И вдруг! Лебедев решил меня шантажировать. – А он тут при чем? – спросила я. – Или ты ему рассказал, для кого дом куплен? Никита прищурился. – Нет, конечно. А вот приличного жениха для мамы попросил найти. Не мог же я обратиться в брачное агентство. Елизавета Петровна не должна догадаться, что ее ухажер нанят! Несколько дней назад Лебедев выдвинул условие: я плачу ему теперь в месяц денег в два раза больше. Я ответил: «Надо поговорить. Встречаемся послезавтра на парковке, как обычно». Федор закапризничал: «Не могу, завтра у меня свадьба, я женюсь, давайте в понедельник». Соглашаться на его условия я не собирался, не имел желания играть по его правилам, поэтому сразу заявил: «Или послезавтра, или никогда». Он приехал на такси, вонял перегаром, заломил непомерную сумму. Я ему сказал: – Очнись! Ты и так много имеешь. Он заявил: – Если не будете платить, я расскажу Елизавете Петровне, за кого она замуж собралась. И сообщу, кто придумал ей этого мужика подсунуть. Вот тут я его и выбросил из джипа, о чем абсолютно не жалею. Лебедев в больнице, его оттуда долго не выпустят, он мне звонил, рыдал в трубку, просил прощения. Мама через неделю оформит брак. Вот и вся история. Больше мне добавить нечего. – Лизу теперь зовут Катей? – неизвестно зачем уточнила я. – У вас с Брониславой пока нет детей? Леонов не ответил, он встал. – Теперь вы все знаете. Можно расходиться. – Вроде складная история, но возникли вопросы, – произнес Степан, когда мы ехали в офис. – Зачем Светлана решила представить девочку больной? – тут же выразил свое недоумение Майоров. – В чем смысл столь жестокого спектакля? – Она не любила Лизу, действовала назло свекрови, – сказала я, – то, что девочка теперь с ней навсегда и никуда не денется, до жены Никиты дошло лишь после того, как младенец появился на свет. Наверное, Свете хотелось от малышки избавиться. И что делать? Сдать дочь в приют? Невозможно. Вот мать и решила убить дочь, объявив ту неизлечимо больной. Специально подобрала редкую хворь, отвела девочку к какому-то шарлатану. Степа не стал спорить. – Возможная версия. Но есть кое-что, не позволяющее в нее поверить. Вересова не бедная женщина. У Лизы с первых дней жизни была няня, потом Бронислава. Девочка никак не обременяла мать, та с дочкой почти не виделась, жила как хотела. Зачем выдумывать недуг? Женить на себе богатого мужчину и, чтобы привязать его покрепче, произвести на свет ребенка – любимая уловка нищих красавиц. Детей они не любят, все светлые чувства отдают деньгам. И как поступают такие мамаши с наследниками? До школьного возраста о них заботятся няньки, потом детей отправляют за границу. Домой они прилетают только на каникулы. Зачем порфирия? К чему этот спектакль? – Елизавета Петровна действительно увлекается реставрацией церковной утвари, – неожиданно произнес Филипп, который может выуживать информацию в Сети при любых обстоятельствах, – госпожа Леонова хорошо известна в узких кругах людей, которые увлечены тем же делом. Иконами она не занимается, а вот их окладами – с удовольствием. Приди матери Никиты в голову зарабатывать таким образом, без работы она не останется. У Елизаветы прекрасная репутация. И денег она с заказчиков не берет, трудится бесплатно. У нее есть аккаунты в соцсетях, они посвящены исключительно ее реставрационным работам. Она там демонстрирует снимки икон. «Доска», например, тысяча пятьсот какого-то года. Лик темный, его совсем не видно. Оклад вообще ни на что не похож. Рядом снимок того же образа, но уже приведенного в порядок. И текст. Слушайте. «Увы, у меня нет таланта живописца. Икону вернул к жизни прекрасный художник. Я работала с окладом. Как всегда, начала с изучения образа, искала в архивных документах описания Одигитрии[4]. Господь мне помог. Я нашла что искала. Оклад сейчас, как и прежде, сделан из серебра. Драгоценные камни, правда, заменены искусственными, по цвету полностью им соответствуют… Филипп остановился, потом продолжил: – В каждой публикации она предлагает: «Пишите мне на почту или звоните в мастерскую». И указывает номер. Не мобильный, а стационарный. Сейчас соединюсь… Секунду… По салону понеслись гудки, потом ответил молодой голос: