Омега не казался расстроенным, скорее, растроганным, не чувствовалось никакого негатива к Мише, хотя тот и был готов к подобной реакции. Отец Миши просто пожал им руки, рыкнув стандартное: – Совет да любовь! Остальные гости навалились шумной толпой – правда, традиционных цветов у них не было. Во-первых, мороз всё равно бы уничтожил нежную красоту, а во-вторых – Миша не был омегой, а Вадиму цветы и подавно были не нужны. Правила ЗАГСа опять довлели над трогательными эмоциями: отведённое на регистрацию время истекло и пришлось спешно покидать зал регистрации. Уже в гардеробе Вадим, помогая Антону Петровичу одеться, спросил: – Пап, поедешь с нами в ресторан? – Вадь… – красивые голубые глаза омеги вдруг заполнила печаль, – по официальной версии, я сейчас у косметолога. Естественно, Вадим не показал, что ответ его задел, но Миша знал своего теперь уже мужа очень хорошо. Хотя уже то, что Антон Петрович смог приехать, говорило о многом – и многое дало Вадиму, который из-за своего решения жениться на бете, считай, лишился семьи. В ресторане и Вадим, и Миша позволили себе наконец расслабиться – правда, на алкоголь не налегали, просто отпустили все тревоги и активно участвовали в застольной беседе. Захмелев, холостые друзья отпускали шутки по поводу того, что этот брак точно не по залёту, допытываясь до причины, по которой новоявленные мужья окольцевались по собственной воле. Мишу этот трёп абсолютно не обижал – знал, что никто из них ничего предосудительного в отношениях альфы и беты не видит. Часть друзей, у которых уже появились дети, была более сдержана, хотя бы потому, что как минимум две пары сыграли свадьбу из-за незапланированной беременности. Сеня с Сергеем только посмеивались, постоянно перебрасываясь репликами друг с другом. Оба потягивали из бокалов сок и минералку. По понятным причинам – седьмой месяц беременности, который при комплекции омеги можно было принять за прогрессирующую полноту. Миша всегда любовался этой парой и благодарил провидение за то, что сам ни разу не намекнул на былую влюблённость в друга детства. Вероятно, тогда отношения были бы несколько иными. Тимоха наблюдал за праздником округлившимися карими, как и у Миши, глазами, а отец молча поглощал водку, практически не реагируя на разговоры. Миша давно уже перестал гадать, почему тому не нравится Вадим. Последнего ввиду проживания в разных городах ситуация никак не волновала, а Миша, как ни крути, привык к подобному отношению. Забавно выходило: папы Вадима в ресторане не было, но даже Миша ощущал его присутствие, а Мишин отец безучастно находился рядом – и в то же время оставался далеко. Первая брачная ночь, конечно, состоялась – Вадим без зазрения совести уступил Мише роль сверху, сказывалось нервное напряжение последних дней. Миша же не хотел торопиться – представлял себе, что будет нежно и тягуче, но тоже устал и в итоге не сдержался, завершив всё довольно быстро. Довёл дело до логического финала уже при помощи губ и рук. Никакой обиды по этому поводу у Вадима не было – его окончательно отпустило, и он, пьяно улыбаясь, заглядывал Мише в глаза, словно хотел сказать что-то ещё, кроме редко звучащей в их доме фразы: «Я тебя люблю». Но не сказал – и они уснули в объятиях друг друга. Самолёт весёленькой зелёной расцветки чартерным рейсом перенёс их из тускло-серой зимы в зрелое лето тропического рая. Резко сменив обстановку, Миша сам не заметил, как погрузился в атмосферу концентрированного счастья: здесь не было тревог, не было вопросов – только небо, море и песок. Впрочем, они редко отдыхали пассивно – и на третий день, когда наконец отъелись, отоспались и освоились, Вадим предложил съездить на экскурсию. Они не в первый раз выезжали за границу, и Миша всегда невольно подмечал, что пары бета-омега и бета-альфа в других странах встречаются чаще, чем на родине. Иногда попадались туристы, державшиеся втроём, но делать однозначные выводы после нескольких минут общения казалось поспешным, а спрашивать напрямую – неприличным. А сейчас и вовсе не хотелось ничего уточнять, от ощущения захлестнувшей с головой свободы мысли порхали, но никогда не задерживались в сознании дольше чем на пять секунд. Именно столько выдерживал Миша, чтобы не думать, не смотреть, не прикасаться к Вадиму. Своему мужу. Правда, пару из беты и омеги лет пятьдесяти-шестидесяти проигнорировать не вышло, на катере они без стеснения разглядывали молодожёнов и даже что-то комментировали на своём – не английском – языке. На их пальцах золотой полоской поблёскивали обручальные кольца. Как водится, первым на контакт пошёл Вадим, тоже продемонстрировав кольцо и рассказав о свадебном путешествии. И Миша, и Вадим из-за специфики работы неплохо знали английский. Точно лучше улыбчивых, как и все иностранцы, попутчиков, которые, изъясняясь на ломаном языке с изрядной примесью жестов, поведали, что вместе уже почти тридцать лет и воспитали двоих детей, зачатых с помощью искусственного оплодотворения. – Какие вы красивые, – с жутким акцентом произнёс бета при прощании, и Вадим горделиво обнял Мишу сзади, положив голову ему на плечо. Одиннадцать дней и десять ночей пролетели молниеносным каскадом, и настало время возвращаться. В заснеженный и неприветливый город, в аскетичную квартирку и на забирающую множество сил работу. А ещё Мише с Вадимом предстояли переезд и подготовка студии к сдаче в аренду. Из-за этого воспоминания об отдыхе моментально померкли, растаяли под напором бытовых забот, не оставлявших в жизни места ни для чего другого. Когда последняя коробка была перевезена, Миша опустился на купленный совсем недавно мегабюджетный диван и, устало уронив голову на ладони, осмотрел гостиную. Приоткрытая дверь в кабинет настойчиво напоминала о произошедшем, хотя казалось, что за пять месяцев удалось полностью вытравить из головы этот неприятный эпизод. Им стоило договориться на берегу – Миша хотел сообщить, что не против, если у Вадима периодически будет секс с омегами. Перед свадьбой было категорически не до того, а в отпуске на такие темы начал бы говорить разве что умалишённый. Ничего хорошего в спонтанно нахлынувшем на альфу желании не было, Миша прекрасно понимал, что такой случай при наличии грамотного адвоката можно было подвести под статью УК об изнасиловании. А значит, Вадим не должен был больше доводить всё до момента, когда вновь перестанет себя контролировать. Вадим сел рядом с Мишей и по-свойски развалился, расставив ноги и положил руку на его спину. Подвисшее в воздухе молчание внезапно стало густым и тревожным, но Миша не решился его прервать, первым заговорил альфа: – Я тоже помню… – Взгляд Вадима был устремлён на кабинет. – Может, продадим эту квартиру и купим другую? – Ты совсем сдурел, что ли? – резко подскочил Миша, испытав непреодолимое желание переставить ненадёжно стоявшие коробки. – Может, закроем уже эту тему? – Как скажешь, – виновато улыбнулся Вадим и тоже встал, чтобы ему помочь. Миша не представлял, когда более или менее удастся наладить быт: всю свою жизнь он провёл в небольших комнатёнках и первое время шалел от пространства, которое предстояло обустроить. Квартира казалась чужой и неприветливой – не во всех комнатах работники успели установить светильники, а штор и вовсе не было, как множества мелочовки, из которой обычно по крупицам собирался уют. Сиротливо пустовал кабинет – даже Вадим туда заглядывал редко, не столько из-за негативных воспоминаний, сколько из-за нагрузки на работе, после которой больше хотелось сходить в один из двух санузлов, затем расположиться на диване с ужином, одним глазом поглядывая новости, а потом залечь на широченной кровати, чтобы после порции ласк заснуть и набраться сил перед рабочим днём. Но не только внутреннее убранство нового жилья доставляло Мише дискомфорт – он не мог привыкнуть к местонахождению дома. В округе отсутствовали полюбившиеся магазины, а в тех, что были, продавались совершенно другие продукты. Ездить на работу тоже было неудобно – иногда казалось, что пройти десять минут до метро проще, чем эти же десять минут стоять на выезде из микрорайона. У Вадима подобной проблемы не было – успевал до пробок. К тому же он довольно часто отправлялся в краткосрочные командировки по соседним областям – должность обязывала, – оставляя Мишу в огромной квартире одного. В итоге Миша решил, что лучше покупать продукты в ближайшем к работе магазине. Приспособиться к иному расположению отделов не составило особого труда, зато не было сомнений при выборе – всё проверенное. – Вы пробили мне три йогурта вместо двух! – Смутно знакомый немного сиплый голос заставил Мишу оторваться от изучения акционных товаров на кубе у касс. – Толя, отмена! – визгливо пискнул кассир, призывая охранника. Сомнений не осталось – через два человека от Миши в очереди стоял Кирилл, и от этой внезапной встречи нехорошо засосало под ложечкой. Омега сохранял нервозное хладнокровие, постукивая длинными ногтями по транспортёрной ленте в ожидании, пока тучный охранник, переваливаясь, подойдёт к кассиру, но Миша даже со спины заметил в его облике едва уловимые изменения. Ответ был получен спустя секунд тридцать, когда Кирилл повернулся боком, чтобы взять сдачу: его короткая модная серебристая куртка была расстёгнута, а между её полами виднелся беременный живот. Со стройной фигурой Кирилла не перепутаешь. По размерам примерно как у Викуси в день свадьбы, то есть срок где-то месяцев шесть. Или пять. То есть… Корзина с покупками чуть не выскользнула из мгновенно ставших влажными пальцев, Миша, вернув себе самообладание, аккуратно поставил её на пол и, бормоча под нос извинения, начал протискиваться между людьми у линии касс, чтобы догнать направившегося к револьверным дверям омегу. – Кирилл! – окликнул Миша, и тот обернулся: лицо перекосило, а в глазах вспыхнул злой огонь, но возможности соблюдать правила этикета не оставалось, поэтому и был задан прямой и кажущийся в любое другое время диким вопрос: – Это ребёнок Вадима? – Нет. – Кирилл инстинктивно натянул куртку на живот и с вызовом, как тогда летом, вздёрнул подбородок. – Это ребёнок Вадима, – уже более спокойным голосом сделал вывод Миша. – Почему не сказал? – Отъебись! – Кирилл развернулся к выходу, но Миша, сам от себя не ожидая, поймал омегу за плечо. Тот сразу же попытался сбросить его руку и, заметив на безымянном пальце обручальное кольцо, зашипел: – Тебе зачем? Промолчишь, и богатенький альфа останется с тобой навеки, раз вас это устраивает. – У вас всё нормально? – заметив стычку, к ним подошёл охранник, что позволило Кириллу воспользоваться заминкой и вырваться. – Да, всё хорошо, – бросил омега и, насколько это позволяло его положение, побежал к дверям. – Я расскажу Вадиму! – крикнул Миша ему вслед. Глава 5. Яблоко раздора Утеплённые кроссовки месили слякотную кашу из подтаявшего снега и грязи, ввиду которой ранняя весна всегда была столь ненавидимым временем года. Уже возле машины Миша понял, что вышел из магазина без покупок, оставив и себя, и Вадима без ужина. В один миг и так шаткое равновесие разлетелось в молекулярную пыль, превратив настоящее в сущий кошмар и уничтожив ясность абсолютно всех планов. У Вадима будет ребёнок от Кирилла: случайная измена, как оказалось, возымела долгоиграющие последствия – длиною в жизнь. Куда всё это приведёт? Одно было ясно как летний погожий день: вряд ли на этом празднике жизни найдётся место Мише. Опасался этого целых восемь лет, и наконец всё случилось именно так, как и ожидал. Зачем теперь убиваться, если всё было известно наперёд? Легче от этих мыслей, впрочем, не становилось, хотелось одновременно и пожалеть себя, и пнуть по колесу своей ни в чём не повинной машины. Предложенный Кириллом вариант умолчать о ребёнке Миша даже не рассматривал – как можно жить во лжи с близким тебе человеком? Вадим должен узнать о сыне. Если Кирилл по каким-то причинам не сообщил ему, то это нужно сделать Мише. Мысль, что Вадим в курсе беременности, он сразу отогнал: вряд ли альфа смог бы держать такое в секрете. Да и свадьба, отпуск, квартира… Не вяжется. Первым желанием было написать Вадиму сообщение в мессенджере, но Миша счёл это крайней степенью безжалостности. Бета такое письмо получить не мог, но даже в теории было бы страшно увидеть на экране смартфона: «Имярек ждёт ребёнка». Насмелиться позвонить тоже не вышло – и Миша бездумно сёрфил в интернете до самого прихода мужа; читать ничего не получалось, буквы разбегались по белому полю фиолетовыми разводами, а каждая картинка с улыбающимися лицами напоминала, что его счастью пришёл конец. Как только услышал щелчок замка входной двери, Миша сорвался с места, чуть не упал из-за затёкшей от долгого сидения ноги и, встретившись с зашедшим Вадимом взглядом, выпалил: – Кирилл ждёт от тебя ребёнка! – Что?.. – Вадим был искренне изумлён и на автомате продолжил раздеваться, вот только пальто повесил мимо крючка. – Я встретил его в супермаркете, – затараторил Миша. – Он отрицал, но я ему не поверил… – Так, давай по порядку, – пришёл в себя Вадим и, взяв Мишу под локоть, усадил на диван. Выслушав сбивчивый рассказ, предельно серьёзный Вадим сделал два звонка: коллеге и ещё одному знакомому. Первый дал ему телефон адвоката по семейным делам – лично общаться с Кириллом альфа не собирался, – а второго попросил разузнать, как и чем дышит дизайнер. Ответ был получен уже через пару часов. Как оказалось, Кирилл Шеин, омега тридцати пяти лет от роду, – выходец из соседней дружественной республики, почти восемнадцать лет назад приехал учиться в местную архитектурно-строительную академию, которую успешно окончил, и получил второе гражданство. С тех пор работал по специальности и ничем примечательным не отличался – только последние месяцы почему-то ушёл во фриланс и без оформления ИП работал на себя. Никакого имущества, кроме купленной в кредит подержанной машины (красного цвета и с двумястами лошадьми под капотом), на Кирилле не числилось; в официальном браке он никогда не состоял. Прописка по месту жительства была оформлена у дальней родни в комнате общежития-малосемейки, последние три года омега проживал на съёмной квартире. И, что немаловажно, четыре месяца назад оттуда съехал. Новый адрес с ходу выяснить не удалось, но знакомый пообещал Вадиму решить этот вопрос в ближайшее время. Получается, Кирилл пытался скрыться? Вадим поносил его на чём свет стоит: мог бы никогда не узнать, что у него родится ребёнок. Всё-таки город большой, затеряться среди двух миллионов человек довольно просто. Или сложно – раз Миша случайно встретил омегу. Общаться с ним после инцидента в квартире Вадим не собирался, полагая, что, если беременность и наступит, тот сам обратится к нему за помощью. Ошибался. Слушая Вадима, Миша с трудом понимал его настроение: радости от будущего отцовства не наблюдалось, как и симпатий к разовому любовнику. Если сказать честно, альфа рвал и метал. Напряжённый, как струна, он вновь лишился привычной ауры уверенности. – Миш, я пока не понимаю, что мне делать, – признался он перед сном. – Прости, что так вышло, это не означает, что я… – Вадь, всё нормально, – прервал его Миша, коснувшись колючей щеки, прижался всем телом к его боку, словно делал это последний раз в жизни. Спустя четверть часа дыхание Вадима стало ровным и практически неслышным, альфа заснул. У Миши сна не было ни в одном глазу – потянулся к тумбочке за телефоном и набрал в поисковой системе: «Кирилл Шеин». Нужная страница в сети была третьей по списку, и Миша погрузился в неё, как в раскрытую книгу. Фотографий Кирилла было немного, около сорока во всех альбомах, Миша неспешно листал в обратном хронологическом порядке: на первой омега при полном марафете в кожаных штанах изогнулся в подчёркивающей точёную фигуру позе, дальше находился в каком-то кафе и неестественно изображал, что пьёт кофе с сердечком на пенке – можно было рассмотреть яркий макияж… Чем дальше, тем моложе становился Кирилл, Миша даже честно признался себе, что по фотографии пятилетней давности тот мог бы ему понравиться – был каким-то другим, более мягким, что ли?.. На снимке, на котором Кирилла отметил другой пользователь, улыбающийся во все тридцать два зуба и ненакрашенный омега находился в кажущейся дружной компании – альфа постарше по-собственнически обнимал его за талию. Дата – почти девять лет назад. Больше нигде этот альфа не появлялся, зато дальнейшее изучение фотографий позволило выяснить, что, скорее всего, у Кирилла от природы светлые волосы – во всяком случае, он был русым на первом курсе академии и смутно кого-то Мише напомнил. Кирилл был в сети три часа назад, пальцы предательски потянулись к кнопке «Написать сообщение», но Миша сдержался. Да и незачем с ним общаться. Несмотря ни на что, нужно было спать, предстоял непростой день на работе. О том, как будет по кирпичику рушиться его жизнь, можно подумать после. Ближе к обеду позвонил Вадим и сообщил об итогах общения с адвокатом. Марк Пожарский предложил идеальный, с точки зрения альфы, вариант: подготовить договор, аналогичный заключаемому с суррогатным папой, и предложить соответствующую плату за то, что Кирилл после рождения добровольно напишет отказ от родительских прав. Конечно, это было довольно рискованным мероприятием, ведь из практики даже подобранные агентством сурпапы могли нарушить условия договора, но до появления малыша никаких других инструментов воздействия на омегу не имелось. – Ты хочешь, чтобы Кирилл отказался от ребёнка? – спросил Миша. – Мих, он мне не нужен. И моему сыну тоже, – жёстко ответил Вадим. – Нам не нужен. Зато с сурпапой не надо заморачиваться. Миша хотел было возразить, что Кирилл неспроста скрывал свою беременность – судя по всему, собирался растить ребёнка самостоятельно, но промолчал. Вадим даже не допускал мысли, что сын будет воспитываться не с ним, а к Кириллу у него была лишь лютая неприязнь.