– Да, а вы кого ищете? – с улыбкой отреагировала дама. – Я ищу Владимира Ольшанского. – Я его мама, а в чем дело? – продолжая улыбаться, спросила женщина. Гуров показал ей свое удостоверение. Но на лице не отразилось никаких изменений – никакой тревоги или недоумения. Она пригласила обоих полицейских зайти внутрь. Интерьер дачи Ольшанских весьма контрастировал с тем, что Гуров видел в доме Крайновых. Это была действительно дача, куда приезжают отдыхать, и никаким пафосом тут не пахло. Более того, прямо у входа хранились всякие вещи, характерные для сельской местности – лопаты, мотыга, какие-то веники… – Вы вообще знаете, где ваш сын? – спросил Гуров, когда они прошли на кухню и расселись. – Нет, – довольно беспечно ответила женщина. – Он сказал нам, что уехал в краткосрочный отпуск, пока не началась сессия. А все-таки, что случилось? – И вы не поинтересовались, куда отправился ваш сын? – с укором спросил Суворов. – Нет, он у нас уже взрослый и самостоятельный. Сказал, что вроде бы хочет отдохнуть на природе где-то в Тверской области. Собирался туда с друзьями. Да и прошлым летом ездил на Селигер на неделю. Что тут такого? – На ее лице впервые отразилось беспокойство. Она внимательно посмотрела на Гурова, потом на участкового и с нажимом спросила: – Что случилось? Что-нибудь с Вовой? – Надеюсь, что с Вовой ничего плохого не случилось, – ответил Гуров. – Но вот нам лучше бы знать, где он есть… Потому что… Ну есть на то причины. – Скажите, вы знаете Веронику Крайнову? – снова вступил в расспросы участковый. – Знаю. Это его подруга, – тут же ответила мама Ольшанского. – Она была у нас несколько раз. Молодая совсем девчонка, школьница еще. Но сейчас, знаете… все гораздо быстрее происходит, чем у нашего поколения. Так что все-таки случилось? Гуров бросил взгляд на стену комнаты, и его вдруг как током ударило. С фотографии на него смотрел улыбающийся парень, которого он видел несколько часов назад – он проходил мимо дома Болдырева с пакетом в руках, обещал вернуться, рассказать, что знает, но – исчез. – Это Вова? – спросил полковник. – Совершенно верно, это мой Вова. Кстати, меня зовут Марина Юрьевна… – Очень хорошо, Марина Юрьевна, – сказал Гуров. – Только вот ваш Вова совсем не в Тверской области. Он, можно сказать, похитил Веронику Крайнову, и скрывались они в соседнем селе – вон там за трассой, в Бутинино. – В селе? – подняла брови Марина Юрьевна и задумалась. – Ах, ну да… Здесь им было неудобно, а семья у Ники, как я наслышана, весьма и весьма непростая. – Когда и где они познакомились? – Я понятия не имею. И даже не интересовалась. Он пришел, представил нам ее – вот, мол, моя Вероника. И все! Неплохая девчонка, правда, забитая слегка… – А чем занимается ваш Вова? – Он программист, учится на пятом курсе. И знаете, неплохо учится. Сразу по окончании на хорошую работу устроится. У него уже есть предложения из зарубежных фирм… – снова улыбнулась Ольшанская. – Но я так понимаю, что вам это неинтересно. – Нет, почему же, продолжайте. – Ну а что тут особо продолжать? Вы ведь насчет похищения… Но какое может быть похищение, если эта Вероника ждет не дождется, когда сможет уйти из своей семьи?! Впрочем, я не знаю – мне Вова ничего такого ни про какие похищения не говорил! Да и ерунда это все! Подождите… – Она подняла вверх указательный палец и снова обвела взглядом обоих полицейских. – Если вы знаете, где Вова, – значит, вы их, типа, поймали, что ли? – Нет, я же вам сказал – мы этого не знаем. И где Вероника – не знаем. – Вы же говорили, что они были в том селе. – Ольшанская сделала неопределенный жест в сторону трассы и Бутинино. – Наверняка у Вити! – Вы правы, Марина Юрьевна, у Вити. У Болдырева, – согласился с ней Гуров. – Видите, вы многое знаете. – Витя тоже весьма положительный парень. Он мотоциклист, ездит работать в Сибири вахтовым методом. Ему тяжело – мать умерла, а отец спился, и никто не знает, где он. А этот парень серьезный, хоть без особого образования, а старается в жизни держаться. Собирается учиться… Послушайте, а вы всерьез считаете, что совершено похищение? По-моему, хоть я и не в курсе всей этой истории, здесь, как это сейчас говорят… фейковое похищение! Если девчонка не против, чтобы ее похитили, более того, даже хочет, чтобы это произошло, это нельзя считать похищением. – С точки зрения права все гораздо сложнее, Марина Юрьевна! – возразил Гуров. – Но давайте не будем сейчас заостряться на нюансах. Давайте с вашей помощью – а вы, я вижу, многое знаете и понимаете – найдем наших беглецов. Витя сделал свое дело и умотал на свою вахту, а вот Вова с Никой исчезли непонятно куда. Причем Вову я видел два часа назад, он пришел к этому дому и хотел было туда зайти… но Ники там уже не было. – Где же она была? – с интересом спросила Ольшанская. – Именно это нам и надо выяснить. И самое последнее, Марина Юрьевна, пожалуй, самое неприятное. В том самом доме, когда мы туда с участковым Владимиром Ивановичем пришли, не было ни Вовы, ни Вероники. А вот труп женщины по имени Дина Маслова был. И это факт. Тут впервые за время разговора Ольшанская спала с лица. – Какой труп? Что за чушь?.. Какая Маслова?… Я не знаю никакой Масловой, да и Вова, скорее всего, не знал ее… – Вова, может быть, и не знал. Это знакомая Вероники, и она была убита в том самом доме ночью. Ольшанская задумалась на мгновение, потом резко встала, подошла к двери, где висела ее сумочка, и достала оттуда сигареты. Покрутив сигарету в руках, она уже собиралась закурить, но потом передумала и спросила, стрельнув глазами в Гурова: – Ну то, что они убили эту Маслову – сразу можно откинуть. Зачем? Из чего? Ее как убили? – Из пистолета, – мрачно ответил участковый. – У нас не было никакого пистолета! И у Вовы тоже! – радостно парировала Ольшанская. – И быть не могло! Он вообще у меня такой… Ну… не то чтобы совсем «ботаник»… Но он сторонится всякого рода криминалов, и никаких пистолетов у него быть не может! Значит, это не он. Вот и все. – Где он сейчас может быть? – задал вопрос в упор Гуров. – Куда может пойти в такой ситуации? – Сюда он не пришел и правильно сделал – потому что здесь очень быстро оказались вы, – начала рассуждать Марина Юрьевна. – Ехать в нашу московскую квартиру – тоже глупость несусветная. Там сейчас папа… К бабушкам? – Она вдруг хлопнула себя по губам, вздохнула и продолжила: – Впрочем, ладно, вы бабушек вычислили бы и без моей врожденной болтливости! Короче говоря, ни туда, ни сюда он не поедет – следовательно, к друзьям. Или вообще в какой-нибудь мотель на трассе – деньги у него есть, он заработал их весной, когда приезжали к нам немцы – в смысле, в их институт, он им что-то там такое сделал, ночами сидел, не спал совсем. Что касается телефона – я уверена, вы будете сейчас спрашивать, – он мне сказал, что телефон отключает, потому что хочет побыть в одиночестве на природе, и наказал, чтобы его не беспокоили. – А если бы вдруг у вас что-то случилось? – поинтересовался Суворов. – Вы имеете в виду, наверное, если бы умер кто-то из нас – в смысле, я или муж? – улыбнулась Марина Юрьевна. – Ну, мы об этом стараемся не думать, мы позитивные люди. Бабушки – а у Вовы их две – весьма бодрые и умирать в ближайшее время не собираются. Нет, мы о таких вещах не думаем! В крайнем случае приехал бы не на похороны, а постоял бы потом у могилки… Вы не очень шокированы моей слишком легкомысленной болтовней о таких серьезных вещах? – спросила она у Гурова, округлив свои большие карие глаза. – Ну если и шокированы, то это не имеет отношения к делу, – ответил полковник. – Вы продолжайте, говорите вы хорошо и, что интересно, все по делу. Во всяком случае, бесполезной болтовней это явно не назовешь. – Я польщена, – одарила Ольшанская полковника улыбкой. – Но если говорить серьезно, то искать, по всей видимости, вам его будет нелегко. Он мальчик смышленый, весьма разбирается в ваших технических тонкостях, как говорит мой муж, во всех этих биллингах-шмиллингах, так что… Задача у вас непростая. Что же касается, как вы говорите, права, – то… Нику он не похищал, как вы сами сказали. Эту вашу… как ее… Маслову не убивал, потому что у него не было пистолета. За что его привлекать? Если вы, конечно, по каким-то своим полицейским соображениям захотите посадить мальчика просто потому, что никого другого нет, ну… Придется поднимать связи, потом платить, наверное, деньги – все это очень неприятно и, судя по тому, что сейчас пишут, очень дорого. А кстати, сколько стоит «отмазать» человека от наказания? – Со мной такие вещи не проходят, – скупо улыбнулся Гуров. – Наверняка вы и не будете решать. Пускай вы и честный человек, но интересы дела… И вы подкинете улики, не так ли? – Вот сейчас, Марина Юрьевна, ваша болтливость уже не по делу! – резко оборвал ее Лев и тихо добавил: – Так вы не знаете, где живет тот самый друг, куда ваш Вова мог сбежать? Ольшанская отрицательно покачала головой. На этом содержательная часть разговора закончилась. Поводив глазами по обстановке дачи, Гуров понял, что большего добиться ему здесь вряд ли удастся, и сделал знак Суворову. После этого они распрощались с Мариной Юрьевной и прошли к машине. – А эта дама – она вообще с головой дружит? – спросил Суворов, усаживаясь на пассажирское сиденье. – Мне кажется, вполне. Просто такой стиль жизни. Современный, – ответил Гуров, садясь за руль. – И мне кажется, что она ни капельки не врет. Ни в чем. Но нам этот факт никак пока не помогает. Традиционная армянская семья Андроникян на этот раз была в полном сборе – присутствовал и глава семьи, пузатенький и несколько комично выглядящий армянин средних лет по имени Ваник Агванович. Он сразу же полез к Крячко знакомиться, тут же назвал его Стас-джан и предложил выпить за знакомство сто грамм. Крячко, пожевывая жвачку по совету Гурова, отказался, мотивируя тем, что он все же на работе, а дело совсем не сделано, скорее даже наоборот. Интересовала его только Ида, а она была наверху и, как и в первый раз, категорически не хотела спускаться вниз. В этот момент со второго этажа послышались звуки эмоционального кавказского скандала между матерью и дочерью. – У вас постоянно так? – поинтересовался Станислав у хозяина. – Обижаешь, Стас-джан! Только когда я дома. Когда меня нет – здесь тихо и спокойно. А я дома бываю редко, потому что дела – бизнес, сам понимаешь. – Понятно, – кивнул Крячко и вдруг увидел спускающуюся по лестнице Иду Андроникян. Девочка раскраснелась и выглядела страшно недовольной. – Я знаю, что вы хотите у меня узнать! – с вызовом сказала она, подойдя к полковнику. – Этого мальчика, Вову, я видела всего два раза – один раз, когда они с Никой познакомились на дне рождения у Таньки Лазаревой, а второй – когда приходили… – Ида покосилась на родителей и махнула рукой: – Ну, в общем, не важно, гуляли мы вместе здесь. Где-то неделю назад. – Почему же ты не сказала мне об этом, когда я приходил? – Потому что мать у Ники – дура! – выпалила Ида. – Да, они понравились друг другу, да, стали встречаться. Я знала, но вам не говорила, потому что у Ники мать – дура. Мать тут же подскочила к Иде и шлепнула ее тряпкой по губам. Девочка резко отвернулась и закрыла лицо. А отец разразился длинной гневной тирадой на армянском, пытаясь придать лицу грозный и безапелляционный вид. Впрочем, Станиславу эта сцена показалась несколько театральной и смешной. Он даже немного пожалел о том, что вот-вот придется покинуть эти гостеприимные кавказские пенаты. – Где могут находиться сейчас наши беглецы, Ида? – со всей возможной для себя лаской в голосе спросил Крячко. – Ты же понимаешь, что это очень важно! Искать их мы все равно будем, а чтобы глупостей не наделали, нужно, чтобы их нашли скорее. Дура там мать Вероники или нет… Ида надулась и смотрела в сторону, чтобы не видеть ни отца с матерью, ни полковника. Потом встряхнула головой и подняла глаза на Крячко: – Да не знаю я! У одноклассников наших не спрячешься, а так – не знаю. Она вроде что-то про Питер говорила… – А что она говорила про Питер? – тут же насторожился Станислав. – Что у этого Вовы какие-то завязки там есть. – Завязки? – Ну работа или что-то в этом роде. Он же компьютерщик. – То есть они должны были поехать в Питер? Вероника там собиралась ресторан открывать – я что-то припоминаю. – Не знаю! – упрямо мотнула головой Ида. – Ника что-то хотела сказать, да Вова ее одернул – он вообще следил, чтобы Вероника лишнего нигде ничего не болтала. Он никому не доверяет. «Прямо как я», – подумал Крячко. Гуров перебазировался, уже без участкового Суворова, в коттеджный поселок Бутинино. И снова, уже в третий раз за прошедшие три дня, он был вынужден переступить порог дома Крайновых. Был уже практически вечер понедельника, когда полковник зашел в коттедж, часы в просторной комнате на первом этаже громко возвестили об этом шесть раз. Конечно, формально рабочий день Гурова закончился, но фактически продолжался – опросы свидетелей и розыски Вероники никто не отменял.