Мы осторожно вышли на пустынное кладбище. Из-за близости к реке люди хоронили своих мертвых над землей на случай наводнения. Склепы, выстроившиеся ровными рядами, как каменные домики, придавали этому месту сходство с покинутым городом. Порыв ветра подхватил опавшие листья и разворошил траву, росшую вокруг скромных могил. Выглядело это жутковато, но мне было все равно. Воздух казался почти теплым после сырости пещер. Мы наконец-то выбрались наружу. Я запрокинула голову и глубоко вдохнула. Ночь была ясной, безлунной, и после долгих месяцев под землей вид бескрайнего неба вызывал головокружение. А сколько звезд – мерцающая спутанная масса, которая выглядит такой близкой, что, кажется, можно до нее дотронуться! Я позволила их свету укутать меня, словно это бальзам, испытывая благодарность за воздух в легких, за эту ночь. – Алина, – тихо позвал Мал. Я открыла глаза. Все гриши пялились на меня. – Что? Он взял меня за руки и вытянул их в стороны, словно мы сейчас начнем танцевать. – Ты светишься. – О… – выдохнула я. Моя кожа приобрела серебряный оттенок от звездного сияния. – Я случайно. Мал провел пальцем по моему предплечью, где задрался рукав, наблюдая за игрой света на коже, и его губы изогнулись в улыбке. Внезапно он отступил. Отпустил мои руки, словно они раскаленные. – Будь осторожнее, – отчеканил он. Затем приказал Адрику помочь Толе закрыть гробницу и обратился к группе: – Держитесь вместе и не шумите. Нам нужно найти укрытие до рассвета. Остальные пошли за ним, позволив ему вновь приказывать. Я задержалась, старательно оттирая свет с кожи. Он цеплялся за меня, словно мое тело жаждало его. Зоя, поравнявшись со мной, сказала: – Знаешь, Старкова, я начинаю подозревать, что ты специально сделала свои волосы белыми. Я стряхнула звездную крошку с запястья, наблюдая, как она гаснет. – Да, Зоя, навлекать на себя гибель – неотъемлемая часть моего моциона красоты. Она пожала плечами и покосилась на Мала. – Что ж, как по мне, это чересчур броско, но я бы сказала, что твой образ лунной девы работает. Последний человек, с кем я хотела бы обсуждать Мала, была Зоя, но ее слова подозрительно походили на комплимент. Я вспомнила, как она сжимала мою руку во время обвала в пещере, какой сильной оставалась в тот момент. – Спасибо, – сказала я. – Что помогла нам внизу. И спасла Сергея со Стиггом. Даже если бы я говорила неискренне, выражение изумления на ее лице того стоило. – Не за что, – выдавила девушка. Затем вздернула свой идеальный носик и добавила: – Но я не всегда буду рядом, чтобы спасти твой зад, заклинательница Солнца. Я ухмыльнулась и последовала за ней по проходу между могилами. По крайней мере, она предсказуема. * * * У нас ушло слишком много времени на то, чтобы выбраться с кладбища. Ряды склепов все тянулись и тянулись, холодные свидетельства существования поколений, которые застали Равку в состоянии войны. Дорожки были расчищены, у могил лежали цветы, рисованные иконы, конфеты, маленькие пирамидки драгоценных боеприпасов – небольшое проявление доброты, даже к мертвым. Вспомнились мужчины и женщины, которые вышли попрощаться с нами в Белом соборе и вручить свои подношения. Меня охватило чувство благодарности при мысли о них. Вскоре мы наконец вышли за ворота кладбища. Ужас, который мы испытали при обвале, и долгие часы в пути брали свое, но Мал был решительно настроен подвести нас как можно ближе к Раевости до рассвета. Мы плелись вперед, двигаясь параллельно главной дороге и придерживаясь залитых сиянием звезд полей. Время от времени нам попадались одинокие дома с горящим в окне светильником. Почему-то было приятно наблюдать за этими признаками жизни и думать о том, как фермер встает ночью, чтобы налить себе стакан воды, как поворачивает голову к окну и вглядывается в тьму за ним. Небо только начало светлеть, когда мы услышали, что кто-то приближается к нам на дороге. Едва мы успели юркнуть в лес и спрятаться в кустах, как появился первый фургон. В конвое было около пятнадцати человек, большинство мужчины, несколько женщин, все хорошо вооружены. Я заметила детали униформы Первой армии – форменные штаны, заправленные в возмутительно неуставные сапоги из воловьей кожи, и пехотные мундиры, лишенные медных пуговиц. Понять, что они перевозят, было невозможно. Груз был накрыт попонами и крепко привязан веревками к фургону. – Ополченцы? – прошептала Тамара. – Возможно, – ответил Мал. – Вот только не знаю, откуда у ополченцев могли взяться магазинные винтовки. – Может, они контрабандисты, но я никого из них не узнаю. – Могу проследить за ними, – предложил Толя. – А почему бы мне просто не станцевать вальс посреди дороги? – поддела его Тамара. Толя едва ли мог двигаться бесшумно. – Я натренировался, – возразил он. – Кроме того… Мал заставил его притихнуть одним взглядом. – Не преследовать, не вмешиваться. Когда Мал уводил нас в гущу леса, Толя проворчал: – Ты даже не умеешь вальсировать. * * * Мы разбили лагерь на поляне неподалеку от узкого притока Сокола – реки, подпитываемой ледниками Петразоя, основной торговой артерии портовых городов. Оставалось надеяться, что мы расположились достаточно далеко от города и главной дороги, чтобы не беспокоиться о случайных прохожих. По словам близнецов, место встречи контрабандистов находилось на людной площади на берегу реки в Раевости. Тамара уже взяла компас и карту. Хотя она наверняка устала ничуть не меньше, чем все остальные, девушке придется выдвинуться немедленно, чтобы добраться до города к полудню. Мне не хотелось отпускать ее, ведь неизвестно, не поджидает ли нас там ловушка, но все согласились, что идти должна именно Тамара. Из-за своего роста Толя был слишком заметен, а никто другой не знал, как действовали контрабандисты и как их узнать. И все же мои нервы были на пределе. Я никогда не понимала веры близнецов и чем они готовы рискнуть ради нее. Но когда пришло время выбирать между мной и Апратом, они со всей определенностью доказали свою преданность. Я быстро сжала руку Тамары. – Не делай ничего безрассудного. Надя околачивалась неподалеку. Теперь она прочистила горло и поцеловала Тамару в обе щеки. – Будь осторожна, – сказала она. Тамара сверкнула фирменной улыбкой сердцебитки. – Если кому-то нужны неприятности, – сказала она, отводя полы пальто, чтобы открыть вид на рукоятки топоров, – у меня всегда есть кое-что про запас. Я покосилась на Надю. У меня создалось впечатление, что Тамара красовалась перед нею. Она надела капюшон и побежала трусцой сквозь деревья. – Юэ сэш, – крикнул Толя вдогонку на шуханском. – Ни вэ сэш! – ответила она через плечо. А затем скрылась во мраке. – Что это значит? – Этой фразе научил нас отец, – ответил Толя. – Юэ сэш: «презирай свое сердце». Но это дословный перевод. Истинное же значение: «Сделай, что нужно. Будь жестокой, если потребуется». – А вторая часть? – Ни вэ сэш? «У меня нет сердца». Мал вздернул бровь. – Веселый у вас был папаша. Губы Толи растянулись в слегка безумной улыбке, из-за которой он выглядел точь-в-точь как сестра. – Это да. Я посмотрела в ту сторону, куда ушла Тамара. Где-то за этими лесами и полями находилась Раевость. Я послала свои молитвы вслед за ней: «Возвращайся с новостями о принце, Тамара. Не думаю, что я справлюсь в одиночку». * * *