– Ты… – Ну, формально это сделали ничегои, но по моему приказу. – Ты можешь ими командовать? Я уже видела, как он просчитывает возможное превосходство. Стратег до мозга костей. – Не слишком-то радуйся, – предупредила я. – Для этого мне пришлось создать собственных ничегой. И поддерживать непосредственный контакт с Дарклингом. – О, – угрюмо произнес Николай. – Но когда ты найдешь жар-птицу…? – Не знаю, – призналась я, – но… – я запнулась. Я никогда не произносила эти слова вслух. Среди гришей это бы рассматривалось как ересь. Тем не менее, мне хотелось их сказать, хотелось, чтобы Николай их услышал. Я надеялась, что он поймет, какое это даст нам преимущество, даже если не уловит голод, руководивший моими действиями. – Мне кажется, я смогу построить собственную армию. – Солдат света? – Таков план. Николай наблюдал за мной. Я видела, что он тщательно подбирает слова. – Однажды ты мне сказала, что скверна отличается от Малой науки, и за нее нужно платить высокую цену. – Я кивнула. – Насколько высокую, Алина? Я подумала о девочке в съехавших очках, чье тело было раздавлено зеркальной тарелкой, об обезображенном трупе Марии на руках Сергея, о Жене, прятавшей лицо под платком. Подумала о церковных стенах, где, словно на листах окровавленного пергамента, перечислялись имена погибших. Но мной управлял не только праведный гнев, а еще и жажда заполучить жар-птицу – сдерживаемая до поры до времени, но неугасимая. – Неважно, – твердо ответила я. – Я ее заплачу. Николай обдумал мои слова и сказал: – Отлично. – И что, это все? Никаких мудрых изречений? Зловещих предупреждений? – Ради всех святых, Алина! Надеюсь, ты не ждешь, что я стану твоим голосом разума. Я придерживаюсь строгой диеты из опрометчивого энтузиазма и чистосердечного раскаяния, – он выдержал паузу, улыбка сошла с его губ. – Но мне искренне жаль, что ты потеряла своих солдат и что я не сделал чего-то большего в ту ночь. Под нами начинались белые просторы Вечного Мороза, а вдалеке виднелись очертания гор. – Что ты мог сделать, Николай? Все бы просто закончилось твоей смертью. И вероятность такого исхода все еще велика. – Слова были жестокими, но правдивыми. Против теневых солдат Дарклинга все – вне зависимости от своей гениальности и предприимчивости – были почти бессильны. – Кто знает, – ответил Николай. – Я без дела не сидел. Возможно, у меня еще припасена пара сюрпризов для Дарклинга. – Умоляю, скажи, что планируешь переодеться в волькру и выпрыгнуть из торта. – Ну вот, ты испортила весь сюрприз! – он оттолкнулся от перил. – Мне нужно направить нас к границе. – К границе? – Мы держим курс на Фьерду. – О, прекрасно. Вражеская территория. А я только начала расслабляться. – Это мое небо, – подмигнул Николай, после чего вальяжно пошел по палубе, насвистывая знакомую фальшивую мелодию. Я скучала по нему. По его болтовне. По тому, как он справлялся с неприятностями. По тому, как он приносил с собой надежду, куда бы ни шел. Впервые за долгие месяцы я почувствовала, как узел в моей груди ослабевает. Я думала, что, миновав границу, мы полетим к побережью или даже в Западную Равку, но вскоре мы держали курс к горному хребту, который я приметила ранее. Из своего картографического прошлого я знала, что эти горы – самые северные вершины Сикурзоя, хребет тянулся вдоль большей части восточной и южной границ Равки. Фьерданцы называли их Эльбьен – Локти – хотя, чем ближе мы подлетали, тем непонятней становился их выбор слова. Это были огромные заснеженные вершины из белого льда и серого камня, превосходящие в размерах горы Петразоя. Если это локти, я не хотела знать, кому они принадлежат. Мы взлетели выше. Воздух стал холоднее, когда мы попали в густой покров из облаков, скрывающих самые крутые вершины. Стоило нам всплыть над ним, как я восторженно ахнула. Отсюда горные пики, которые были достаточно высокими, чтобы пронзать облака, будто парили, как островки в белом море. Самый высокий выглядел так, словно его обхватили гигантские морозные пальцы, и когда мы облетали его по дуге, мне показалось, что я увидела какие-то силуэты сквозь лед. Ступени узкой каменной лестницы вели, петляя, наверх по поверхности скалы. Какой безумец решится на такой подъем? И с какой целью? Мы обогнули гору, прижимаясь ближе и ближе к скалам. Я уже начала было паниковать, и тут мы резко свернули вправо. Внезапно оказавшись меж двух ледяных стен, «Пеликан» сделал вираж, и мы влетели в каменный ангар. Николай и вправду не сидел без дела. Все собрались у перил, наблюдая за поднявшейся из-за нас суматохой. В ангаре было пришвартовано три корабля: еще одна грузовая баржа, точно такая как «Пеликан», обтекаемый «Зимородок» и похожее судно под названием «Выпь». – Выпь почти как цапля, – пояснил Мал, надевая позаимствованные у кого-то ботинки. – Только поменьше и пронырливее. У «Выпи», как и у «Зимородка», было два корпуса, только более плоские и широкие у основания, а еще встроенное оборудование, напоминавшее полозья саней. Экипаж Николая скинул тросы за борт «Пеликана», и рабочие побежали ловить их, натягивая до предела и привязывая к стальным крюкам в стенах и полу ангара. Мы приземлились с глухим ударом и оглушительным скрипом – это деревянный корпус проехался по камню. Давид неодобрительно нахмурился. – Слишком большой вес. – Не смотри так на меня, – сказал Толя. Как только мы остановились, близнецы перепрыгнули через перила, выкрикивая приветствия другим членам команды и рабочим, которых, видимо, знали со времен своей службы на борту «Волка волн». Остальные ждали, пока спустят трап, а потом пошатываясь сошли с баржи. – Впечатляет, – прокомментировал Мал. Я изумленно покачала головой. – Как он это делает? – Хочешь узнать мой секрет? – спросил Николай из-за спины. Мы с Малом подпрыгнули от неожиданности. Принц подался вперед, посмотрел вправо-влево, а затем заговорщицки прошептал: – У меня много денег. Я закатила глаза. – Нет, серьезно! – возразил он. – Много денег. Николай отдал приказы ожидающим докерам насчет ремонта, а затем повел нашу потрепанную, ошарашенную группу к отверстию в скале. – Все внутрь! – объявил он. Мы с недоумением столпились в маленькой прямоугольной комнате. Казалось, что стены сделаны из железа. Николай закрыл дверцу у выхода. – Ты мне на ногу наступил! – проворчала Зоя, но мы так тесно скучились, что было трудно понять, на кого конкретно она злилась. – Что это? – поинтересовалась я. Николай потянул за рычаг, и все дружно закричали, когда пещера взмыла вверх, а с ней – и мой желудок. Мы резко остановились. Мои внутренности вернулись на свои места, и дверца открылась. Николай вышел и согнулся пополам от хохота. – От этого никогда не устаешь. Все как можно быстрее начали выбираться из этой коробки – все, кроме Давида, который задержался, чтобы осмотреть механизм рычага. – Поосторожней там, – крикнул Николай. – Путь вниз более ухабист, чем вверх. Женя взяла Давида под руку и потащила за собой. – Ради всех святых! – воскликнула я. – Я уже и забыла, как часто мне хочется тебя удушить. – Значит, я все же не потерял сноровку! – Николай покосился на Женю и тихо спросил: – Что случилось с этой девушкой? – Долгая история, – уклонилась я от ответа. – Умоляю, скажи, что здесь есть лестница. Уж лучше я останусь жить тут, чем вернусь в ту штуку. – Разумеется, лестница есть, но это не так весело. И когда достаточно набегаешься по четырем пролетам вверх и вниз, то обнаружишь, что ты человек куда более широких взглядов. Я собиралась поспорить, но слова замерли на языке, как только я осмотрелась вокруг. Если ангар впечатлял, то это место было просто произведением искусства. Это была самая большая комната, в которой мне доводилось бывать – вдвое, а то и втрое шире и выше купольного зала в Малом дворце. Это даже комнатой не назовешь, признала я. Мы стояли внутри полой вершины горы. Теперь я догадалась, что видела, когда мы подлетали на «Пеликане». Морозные пальцы на самом деле оказались гигантскими бронзовыми колоннами, отлитыми в форме людей и разных созданий. Они нависали над нами, поддерживая огромные панели из стекла, сквозь них виднелся океан из облаков внизу. Стекло было таким чистым, что создавалось жутковатое ощущение открытого пространства, словно достаточно подуть ветру, и меня снесет в пустоту внизу. Мое сердце заколотилось. – Дыши глубже, – посоветовал Николай. – Поначалу может кружиться голова. Зал был полон людей. Некоторые толпились группками у чертежных столов и деталей оборудования. Другие собирали ящики с припасами на временном складе. Еще одну зону выделили для тренировок; солдаты сражались в парах на тупых мечах, в то время как шквальные призывали ветер, а инферны огонь. Сквозь стекло виднелись террасы, расположенные с четырех сторон, гигантские выступы напоминали стрелки компаса – север, юг, восток, запад. Два из них были отведены для учебной стрельбы. Было трудно не сравнивать это место с сырыми, тесными пещерами Белого собора. Здесь все изобиловало жизнью и надеждой. Во всем чувствовался дух Николая. – Что это за место? – полюбопытствовала я, пока мы медленно шли дальше. – Изначально это было местом паломничества, еще когда границы Равки простирались дальше на север, – поведал Николай. – Монастырь Санкт-Демьяна. Санкт-Демьян из Райма. По крайней мере, это объясняло замеченную мной лестницу. Только вера или страх могли сподвигнуть кого-то совершить такое восхождение. Я вспомнила страницу о Демьяне из «Историй святых». Он сотворил какое-то чудо рядом с северной границей. Помнится, за это его забили камнями до смерти. – Несколько сотен лет назад его превратили в обсерваторию, – продолжил Николай. Он указал на громоздкий латунный телескоп, спрятанный в одной из стеклянных ниш. – Это место было заброшенным на протяжении столетия. Я услышал о нем во время Халмхендской кампании, но найти его было непросто. Теперь мы зовем его Прялкой. Тогда до меня дошло: бронзовые колонны были созвездиями – Охотник с натянутой тетивой лука, Ученый, склонившийся над исследованием, жмущиеся друг к другу Три Глупых Сына, которые пытались разделить одно пальто на всех. Казначей, Медведь, Нищий. Остриженная Дева со своей костяной иглой. Всего двенадцать: спицы Прялки. Пришлось запрокинуть голову назад, чтобы рассмотреть стеклянный купол высоко над нами. Солнце уже садилось, небо постепенно приобретало насыщенный синий оттенок. Если прищуриться, можно увидеть двенадцатиконечную звезду в центре купола. – Столько стекла… – потрясенно прошептала я.