– Я приму наказание, если он примет свое. Лицо короля побагровело. Может, у него случится сердечный приступ, и это сэкономит нам нервы? – Ты будешь молчать в присутствии своих господ! Женя задрала подбородок. – Среди присутствующих нет моих господ. Она ничуть не облегчала нам задачу, но мне все равно хотелось ей поаплодировать. Королева поперхнулась. – Если думаешь, что это… Женя дрожала, но ее голос оставался твердым: – Если его нельзя судить за ошибки как короля, пусть судят за ошибки как мужчину. – Неблагодарная шлюха! – прошипел король. – Довольно, – отчеканил Николай. – Замолчите все. – Я – король Равки! Я не буду… – Ты король без трона, – тихо заметил Николай. – И я со всем уважением прошу тебя придержать язык. Король умолк, на его виске пульсировала вена. Николай завел руки за спину. – Женя Сафина, ты обвиняешься в измене и попытке убийства. – Если бы я хотела, чтобы он умер, он бы был уже мертв. Принц предупреждающе посмотрел на нее. – Я не пыталась его убить, – не сдавалась она. – Но ты что-то сделала с королем, что-то, от чего он, по словам придворных врачей, никогда не оправится. Что это было? – Яд. – Его наверняка смогли бы вычислить. – Только не этот. Я сама его изобрела. Если пить маленькими дозами на протяжении долгого времени, симптомы почти не будут проявляться. – Растительный алкалоид? – спросил Давид. Женя кивнула. – Когда он скапливается в организме жертвы и достигает определенного порога, органы начинают отказывать и дегенерация необратима. Этот яд не убийца. Он вор. Крадет годы жизни. И их уже никогда не вернуть. Я почувствовала что-то вроде удовлетворения в ее голосе. То, что она описала, было не готовым ядом, а творением девушки, застрявшей где-то между корпориалом и фабрикатором. Девушки, которая проводила много времени в мастерской субстанциалов. Королева покачала головой. – Маленькими дозами на протяжении долгого времени? У нее не было доступа к нашей пище… – Я отравила собственную кожу, – резко ответила Женя, – свои губы. Поэтому каждый раз, когда он ко мне прикасался… – она слегка передернулась и глянула на Давида. – Каждый раз, когда он целовал меня, то впускал болезнь в свое тело. – Она сжала кулаки. – Он сам навлек на себя беду. – Но тогда яд подействовал бы и на тебя, – заметил Николай. – Мне приходилось выводить его из кожи, затем исцелять ожоги от щелочи. Каждый раз. Но оно того стоило. Николай потер верхнюю губу. – Он принуждал тебя? Женя кивнула. Челюсть принца заходила желваками. – Отец? – спросил он. – Это правда? – Она служанка, Николай. Мне не нужно ее ни к чему принуждать. После долгой паузы Николай сказал: – Женя Сафина, когда эта война закончится, ты предстанешь перед судом за государственную измену и за сговор с Дарклингом против короны. Король расплылся в самодовольной ухмылке. Но его сын еще не закончил. – Отец, ты болен. Ты служил этой стране и ее народу, но теперь пришло время уйти на заслуженный покой. Сегодня ты напишешь письмо об отречении. Король недоуменно заморгал, его веки дрожали, словно он не мог до конца поверить услышанному. – Я не стану делать ничего подоб… – Ты напишешь письмо и завтра улетишь на «Зимородке». Я отвезу тебя в Ос Керво, где тебя в целости и сохранности пересадят на «Волка волн» и повезут через Истиноморе. Можешь отправиться в какое-нибудь теплое местечко, например в Южные Колонии. – Колонии? – ахнула королева. – У тебя будут все удобства. Ты окажешься вдали от сражений и вне досягаемости Дарклинга. И самое главное, ты будешь в безопасности. – Я – король Равки! Эта… эта изменница, эта… – Если останешься, я буду судить тебя за изнасилование. Королева схватилась за сердце. – Николай, ты же это не серьезно? – Она находилась под твоей протекцией, мама. – Она служанка! – А ты – королева. Твои подчиненные тебе как дети. Все без исключений. Король накинулся на Николая: – Ты вышлешь меня из собственной страны за такое незначительное обвинение… Тут Тамара нарушила свое молчание: – Незначительное? А считалось бы оно незначительным, если бы она была дворянского рода? Мал скрестил руки. – Если бы она была дворянского рода, он бы ни за что не осмелился на такое. – Это лучший выход из ситуации, – подытожил Николай. – Это вовсе не выход! – рявкнул король. – Это трусость! – Я не могу закрыть глаза на это преступление. – У тебя нет ни права, ни власти. Кто ты такой, чтобы судить собственного короля? Николай выпрямился. – Это законы Равки, а не мои. Они не должны подстраиваться под звание или статус, – он заговорил более сдержанным тоном. – Ты сам знаешь, что это к лучшему. Твое здоровье ухудшается. Тебе нужен отдых, и ты слишком слаб, чтобы руководить нашей армией в войне против Дарклинга. – Это мы еще посмотрим! – проревел король. – Отец, – ласково произнес Николай, – люди за тобой не последуют. Король прищурился. – Василий стоил двух таких, как ты. Слабак, глупец, полный крестьянских сантиментов и крови!