Туркин поджал губы. – В данном случае никто из нормальных специалистов не возьмется делать прогнозы. Обратитесь к Господу Богу. – А исходя из вашего опыта, – наседала я, – люди в таком состоянии имеют шанс на возвращение к нормальной жизни? – Шанс есть всегда, – ответил собеседник, – но я не помню ни одного случая, когда больные с такими проблемами полностью вернули бы свои умственные способности. Есть малое количество тех, кто достиг уровня развития двух-трехлетнего ребенка, стал узнавать тех, кто за ним ухаживает, запомнил свое имя, научился сам пользоваться ложкой, туалетом, частично одеваться. Но таких единицы. – А что с остальными? – робко осведомилась я. – В зависимости от качества ухода, – деловито уточнил Григорий. – Если наняли сиделку или поместили их в хороший центр, где с такими больными умеют работать, то человек энное количество времени проживет. Если он дома лежит и за ним родня ухаживает, то быстро угасает. Я Калининых не видел. Медсестра, милая женщина, нежно любящая хрустящие купюры, нашептала, что доктора ничего хорошего не ждут. В особенности плох Никита, его пока не удалось вывести из комы. – Спасибо, – поблагодарила я и вернулась к Свете в палату. Глава двадцатая Светлана встретила меня вопросом: – Что он тебе рассказал? Конечно, врать нехорошо, но в некоторых ситуациях нельзя говорить правду. И, если ты сообщаешь не всю информацию, это не ложь, а просто недосказанность. Я постаралась придать голосу бодрости: – Все пока нормально. Андрей и Минни очнулись. Никита пока окончательно не пришел в себя, но доктора работают над этим. Светлана выдохнула и взглянула на часы, которые висели на стене. Дверь в палату распахнулась, и вошел… Кирилл. Я опешила, а Светлана ойкнула. – Не ожидала твоего визита. – Я отправил тебе днем эсэмэс, – удивился Кирилл, – написал, что заеду. – Я не получила его, – протянула Светлана. – Ерунда. Ты же пока отсюда не уйдешь, я не боялся, что не застану свою племянницу. Очень рад, что тебе легче, – произнес брат Андрея. – Угу, – пробормотала Света. – Да нет, – возразила я, – ей плохо, она просто храбрится. Сил нет, голова кружится, доктор велел ограничить посещения. – Долго надоедать не стану, я принес тебе поесть, – сказал Кирилл. – Света, не волнуйся. Я в вашей квартире все убрал, порядок навел. – Угу, – кивнула Света, у которой, похоже, пропал голос, – угу. Кирилл поставил на столик бумажный пакет и стал вынимать из него контейнеры, объясняя: – Здесь фруктовый салат, крабовые котлеты с диким рисом, яблочный пирог. Больница хорошая, еда здесь свежая, но безвкусная. Ты же любишь крабовые котлеты? Хвалила их при мне не раз. – Угу, – ответила Света и добавила: – Положи их, пожалуйста, в нормальную миску, она там на столике. Не люблю есть из упаковки! Кирилл открыл коробку, переместил ее содержимое в глубокую тарелку и подал Светлане: – Ешь! – Э… ну… – пробормотала та. Я отняла у нее тарелку: – Сейчас ей нельзя. – Почему? – удивился старший брат Андрея. – Все свежее, при мне готовили. Я принялась вдохновенно врать: – Минут десять назад приходил врач, велел повременить с трапезой. Какое-то обследование делать собрались. Томограмму мозга! – Вечером? – изумился Кирилл. – Обычно все манипуляции проводят утром. И если речь идет о головном мозге, то почему назначили отказ от еды? Я поняла, что зря ляпнула про томограмму, и вскочила: – Света! Пока не трогай котлеты. – Не буду, – согласилась та. – Пойду узнаю у медсестры, – забубнила я, – вдруг мы что-то не так поняли? – Давай, – кивнула Светлана. Я выскочила из палаты и поспешила на пост, где сидела немолодая женщина в белом халате. Следом за мной вышел Кирилл, улыбнулся и сказал: – Дайте, пожалуйста, рулон туалетной бумаги. У Светы она закончилась. Медсестра быстро принесла рулон, и Кирилл вернулся в палату. – Здравствуйте, – начала я, – меня зовут… Тетушка улыбнулась: – Арина Виолова! Меня предупредили, что вы подруга Елены Николаевны и всей семьи Калининых. Вот! Медсестра выдвинула ящик стола и достала оттуда потрепанную книгу. – Читаю, когда время есть! Мне очень нравится. Я покосилась на обложку. Смолякова. «Пояс верности Синей Бороды». Наверное, эта моя карма. Уже не первый раз Арине Виоловой клянутся в любви, демонстрируя книги Милады. С другой стороны, она хорошо пишет, я сама ее люблю. – Чем я могу помочь? – продолжала сиять улыбкой медсестра. Я посмотрела на бейджик на ее халате. – Светлану пришел проведать родственник, – сказала я, – принес ей поесть. Его об этом не просили, сам решил позаботиться. Уважаемая Наталья, у меня просьба к вам. Зайдите вместе со мной в палату и скажите: «Извините, на еду у вас временный запрет!» Вот только причину я не могу придумать. Медсестра поднялась. – А не надо. Я сама улажу дело. Войдя в палату, Наталья строго сказала: – Светлана Андреевна, очень прошу вас воздержаться от приема пищи. – Хорошо, – тут же согласилась Калинина. – По какой причине пациентка должна голодать? – возмутился Кирилл. – Ей необходимо восстановить силы. Медсестра прищурилась. – Я выполняю распоряжение ее лечащего врача. Средний персонал не имеет права обсуждать с кем-либо назначения доктора. Иван Алексеевич приказал, а мое дело проследить, чтобы больная получила все лекарства и инъекции. По какой причине Калинину просят воздержаться от приема пищи, мне неведомо. Если у вас есть документ, подтверждающий близкое родство с пациенткой, то завтра с одиннадцати до полудня можете подойти в двенадцатый кабинет к профессору Барсову. Если госпожа Калинина даст свое разрешение, заведующий отделением ответит на ваши вопросы касательно ее здоровья. Светлана Андреевна не находится в бессознательном состоянии, поэтому сведения о ее здоровье и лечении передаются другим людям только с разрешения самой госпожи Калининой. В нашей клинике строго соблюдают врачебную тайну. Это я вам как старшая медсестра говорю. А сейчас дам совет, как простой человек, который в больницах с семнадцати лет служит. Светочка, если доктор велел не жрать, то и не жри. Хочешь на ноги встать? – Угу, – прогудела дочь владельца медцентра. – Тогда слушай только лечащего врача, – отчеканила Наталья, – ничьих советов не принимай. Напоминаю гостям, что время посещения больных истекает. Пациентам нужен покой! Кирилл рассмеялся: – Вы прямо Аргус! Вероятно, брат Андрея, упоминая многоглазого великана, персонажа древнегреческого эпоса, одна часть глаз которого спала, а вторая бодрствовала, хотел смутить медсестру, которая, по его мнению, несведуща в чем-либо, кроме постановки клизмы. Но попытка сконфузить Наталью провалилась. Та навесила на лицо улыбку.