– Вы сообщили Олегу Юдину про визит Лидии и что она рассказала вам о доносе? – спросила я. Луиза засмеялась. – Первое мое желание – соврать и остаться в ваших глазах белой и пушистой. Второе… Посидите пару секунд одна, я сейчас вернусь! Хозяйка квартиры вскочила и выбежала из столовой. Я вынула телефон, отправила Мише аудиозапись нашей беседы, услышала шаги и быстро спрятала трубку. В комнату вошла Луиза, вместе с ней появилась девочка лет двенадцати в джинсах и розовом свитере. Луиза подошла ко мне, встала рядом и повернулась к подростку лицом. – Знакомьтесь, это Ксюша. Я удивилась странному поведению Луизы, улыбнулась и обратилась к школьнице: – Добрый день, рада встрече! Ксюша кивнула, но ничего не ответила. – Мы с тетей Виолой закончили беседу, – объяснила Луиза, – одевайся потихоньку, поедем на занятия. Девочка убежала. – Речевой аппарат у Ксении в полном порядке, – объяснила Луиза, – и она прекрасно слышит. Но разговаривает с человеком, только если тот к ней лицом стоит. Ксюша – дочь моей соседки. Три года назад она поругалась с мамой и сбежала из дома. Алевтина ее долго искала, подключила полицию, экстрасенсов, но безрезультатно. Аля умерла, так и не узнав, где девочка. Год назад в мою дверь раздался звонок, я открыла. Ксюша! Худая, грязная, страшная. Она прошептала: – Тетя Лу, где моя мама? Я от растерянности сказала правду: – Она умерла. Беглянка зарыдала. Я втащила ее к себе домой, отвела в ванную, накормила, спать уложила. Утром она проснулась и молчит, встать не может, ничего не ест и в туалет не ходит. Луиза махнула рукой. – Сейчас я нахожусь в процессе оформления удочерения Ксюши. Она живет у меня. Как видите, мы достигли больших успехов: бегаем, улыбаемся, радуемся жизни, учимся на дому. Я уверена, что речь к ней скоро вернется. Не знаю, что случилось с девочкой за время ее отсутствия, но прошлое не исправить. Вот будущее зависит от нас. Ксюша – шанс, который мне подарила судьба, чтобы загладить то, что я совершила. Поэтому я не иду на поводу у своего первого желания соврать на ваш вопрос: рассказала ли я своему отцу Олегу Юдину про того, кто написал на него донос. Да! Да! Да! Когда отец приехал, я впустила его в дом и заявила: – Папа, я так по тебе скучала. Он кивнул: – Знаю, Настя тебе перед смертью все тайны открыла. Мы долго разговаривали. Я сообщила Олегу Валерьевичу о доносе, передала ему рассказ Лидии. Он переменился в лице и поблагодарил: – Спасибо, детка. Неожиданная информация. Надо ее обдумать. И года через полтора-два, точно не помню, Кирилла посадили на много лет. Мне об этом сообщил папа. Приехал, сел в этой комнате на ваше место и сказал: – Спасибо тебе, что открыла мне правду. Не знаю, как могла повернуться моя судьба, получи я кресло ректора. Но теперь это мне не нужно. Я занят другими делами. Успешен. Богат. Выбить Юдина из седла не удалось. И я могу наказать всех своих обидчиков и врагов. Да, я принимал роды за деньги, но врача, в особенности акушера, счастливые отцы всегда благодарят, я не уникален. Да, ко мне часто обращались богатые и знаменитые, коих и при коммунистах, несмотря на все их лозунги о равенстве, было предостаточно. Я отличный врач. Да, я делал аборты платно ночью под наркозом, а в те годы такую операцию специально проводили без обезболивания, чтобы женщины не хотели пройти еще раз через этот ад. А я против варварства! И не моя задача отговаривать женщину от аборта, она приняла решение, я его исполняю. Но! Я никогда не брал тех, у кого срок завалил за восемь недель. История с пятимесячной беременностью – ложь. По закону прерывание беременности разрешено до двенадцати недель. По социальным показаниям, например изнасилование, – до двадцати двух. И на любом сроке, если у женщины есть проблемы со здоровьем. Но я для себя определил – только восемь недель. Всем остальным я отказывал. Калинин об этом прекрасно знал. В своем доносе он «забыл» упомянуть, что частенько сам отправлял ко мне женщин, просил: «Олежек, помоги! Залетела баба не от мужа. Сделай все по-тихому». Василий подлец! Ну что ж! Кровь за кровь! Луиза понизила голос: – Я не могла поверить, что Кирилл убийца. Он не из тех, кто может лишить человека жизни. После беседы с отцом мне стало ясно: Василий поступил подло. Олег долго готовился, все тщательно спланировал, не торопился, не действовал сгоряча. И отомстил ему по полной программе. Луиза замолчала. Я встала. – Спасибо за то, что согласились со мной поговорить. Она вскинула голову. – Вы заплатили. Я отработала ваши деньги. Специалисты, которые ведут Ксюшу, стоят дорого. Поэтому я и согласилась на беседу. Я совершила необдуманный поступок, рассказала своему отцу то, что мне по большому секрету доверила Лидия. Поэтому являюсь косвенной причиной того, что случилось с Кириллом. Забота о Ксении – слабая попытка загладить свою вину. Надеюсь, вы меня понимаете. Луиза проводила меня до лифта. Я надела куртку и сказала хозяйке: – Не взваливайте на свою спину чужой рюкзак. Не знаю, следовало или нет сообщать Олегу Юдину о разговоре с Лидией. Но не вы подтолкнули Василия к написанию доноса, не вы посоветовали Калинину смешать в своем рассказе правду с ложью, представить лучшего друга подобием царя Ирода, который истребил тьму младенцев. Да, вы нашептали отцу о визите Лидии, но у него был выбор: мстить или простить доносчика. Юдин тоже принял решение без предварительной беседы с вами. Рано или поздно до Олега бы дошла истина, вы просто ускорили события. Луиза, вы катализатор. Основные элементы процесса – Василий и Олег. Извините, если мое сравнение неверно, я давно забыла школьные уроки химии. А вот то, что каждый отвечает только за свои, а не за чужие грехи, я отлично знаю. Луиза заплакала и закрыла дверь. Я вошла в лифт, взглянула на себя в зеркало, полюбовалась на желто-коричневые клыки, вынула из сумки конфету, развернула ее и положила в рот. Ну, фальшивые ужасные зубы стоматолога Иена, посмотрим, кто кого! Вы победите ириску или она вас? Глава сороковая Степан встретил меня словами: – Выслушал внимательно твою запись. Калинин, чтобы получить место ректора, «сдал» своего друга, который тоже претендовал на эту должность. Я хотела ответить «да», но вместо этого промычала: – М-м-м… Муж продолжал: – Юдин вместе с семьей покинул Москву, уехал в провинцию, провел там не один год. Он знающий врач, поэтому в любом месте много зарабатывал. Скорее всего, когда советская власть приказала долго жить, у него еще был некий подкожный запас. Олег Валерьевич вернулся в столицу и быстро встал на ноги. Он не знал, кто донес на него. Услышал правду от Луизы, но не бросился с кулаками на Василия, затаился, решил, что месть – деликатес, который надо подавать, как заливное, холодным. И с помощью Валерия отправил Кирилла на зону. Иезуитский план! Очень правильный с точки зрения психологии. Что больнее? Самому сесть в тюрьму или знать, что туда попал твой сын, а? Я опять замычала и побежала в ванную. Минут через десять, которые я провела, без устали полоская рот горячей водой, ириска наконец растворилась! Я воскликнула: «Ура!» – и взглянула в зеркало. Мои желто-коричневые клыки остались там, где и были. Но они изменили цвет. Думаете, стали снежно-белыми и менее заметными? А вот и нет! Сейчас я сверкала ярко-красными зубами. В ванную заглянул муж. – Что с тобой? – Конфета к челюсти прилипла, – пробормотала я. – Знаешь, что мне в голову пришло? – Андрей сказал Кириллу, что не верит в его виновность, – произнес Степан, – выложил все аргументы. Он же сообщил брату, что разбирал бумаги покойного отца, и определенно нашел дневник, копию доноса и, как Лидия, его прочитал. Кирилл узнал, что его посадили, чтобы отомстить Василию Петровичу. Но нам он ни словом не обмолвился о подметном письме. Почему? – Потому что Кирилл сам решил отомстить Валерию Юдину. Думаю, Кирилл затаил зло на отца. Тот ни разу не навестил сына на зоне, вычеркнул его из семьи. Сейчас он просто притворяется любящим братом Андрея. А сам хочет получить все, что тот нажил. Я уверен, что он скоро расскажет о каких-то уликах, они укажут на сына Олега. Того обвинят в убийстве семьи Калининых. – Они пока все живы, – возразила я. Степан махнул рукой. – Ну да, с помощью аппаратов. Одна Света в норме. – Прямо сейчас поеду к ней, – засуетилась я, – еще раз вспомним роковой ужин. Что-то мы упустили. – Кирилл хотел отравить и Светлану, – зашипел муж, – принес ей в больницу котлеты с ядом. – Он не оставался с котлетами один, – напомнила я, – дочь Андрея палату не поки-дала. Степан неожиданно рассердился. – Порой все члены группы, ведущей расследование, одновременно глупеют. Мы пытались выяснить: оставалась ли еда без Светы? – Да, – подтвердила я, – и что? – А то, что котлеты Кирилл принес! Что мешало ему добавить отраву заранее? Дома? – осведомился Степан. – И кто это мог сделать, кроме него, а? – Действительно, – ахнула я, – вот уж сглупили! – Край непуганых Буратино, – вздохнул Дмитриев, – иначе и не скажешь. – Я помчалась к Свете! – воскликнула я. Степан надел куртку. – Едем вместе. Интересно, где Кирилл взял яд двузуба? Янкин говорил, что он есть только у него в коллекции. Мы быстро спустились на парковку и сели в джип. Степа выехал на шоссе и нажал кнопку на торпеде.