ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ В полном одиночестве Чудовище сидел за столом в своем кабинете. Ужин, который ему принесли, стоял нетронутым. Он вспоминал каждое мгновение, проведенное с Белль, как они завтракали, ее внимательный и живой взгляд. Вспоминал ее в библиотеке, растрепанную, с выбившейся из пучка волос прядкой, как она улыбалась его неуклюжести. Вспоминал ее нежный голос, когда она читала строчки из «Королевы фей». Этот голос уносил его прочь из проклятого замка в мир, где он был благородным принцем, а не уродливым зверем. «Хорошо, что у меня есть эти воспоминания», – думал он, и эта мысль заставляла его сердце трепетать, а губы растягиваться в улыбке. Но как ни хотелось ему просто наслаждаться этими воспоминаниями, неизбежная тоска омрачала каждое из них, надвигаясь, словно грозовая туча. Он оглядывал свой заколдованный замок, и неуловимые секунды счастья испарялись. Конечно, он знал, что привычный мир разбился вдребезги исключительно по его вине. Это все его самовлюбленность и высокомерие! Стоило ему взглянуть на увядающую розу, как радость, всего лишь мгновение назад наполнявшая его сердце, сменялась мучительными страданиями, к которым он уже привык. В дверь постучали. Это был Люмьер. – Что–нибудь еще, мессир, прежде чем вы отойдете ко сну? – спросил он. – Я хотел... мы хотели завтра покататься на коньках. Люмьер вскинул бровь. – На коньках? Вы? Мессир, вы же ни разу в жизни на них даже не стояли! – Белль как–то упоминала, что раньше каталась. В своей деревне. Я подумал, может, она захочет попробовать здесь. Это, вообще, как? Трудно? – Нелегко, учитывая, что вы будете кататься на пятой точке... – усмехнулся Люмьер. – Как бы то ни было, я все устрою. Что–нибудь еще? – Нет, – ответил Чудовище и сбивчиво добавил: – Спасибо, что спросил. – Рад служить, мессир, – с поклоном произнес Люмьер. – Спокойной ночи. Он вышел, тихонько прикрыв за собой дверь. Не успела она захлопнуться, Чудовище окликнул его: – Люмьер... постой! – Мессир? – слуга вернулся. – Вообще–то, я хотел спросить кое–что еще... – смущенно начал Чудовище. – Чашку теплого молока на ночь, вероятно? – Как Белль, счастлива? Она удобно устроилась? Библиотека... ей нравится библиотека? – Не просто нравится! – засмеялся Люмьер. – Если бы она могла, она бы перетащила туда свою кровать! – Ты видел, как она улыбалась сегодня, когда я пытался отмыть окно? А как смеялась над ведром у меня на голове? – Он тряхнул головой, все еще конфузясь, но потом все–таки улыбнулся. – Я смотрю, вы с ней подружились. Ей нравится твоя компания. – Но сегодня именно вы развеселили ее. Чудовище отвел взгляд. – Я ждал, когда ты скажешь что–нибудь подобное, – пробормотал он. – Уж и не надеялся услышать... Он посмотрел на Люмьера: – Думаешь, когда–нибудь мы с ней станем друзьями? Смягчится ли она ко мне? Люмьер потупился. – Что ж, сегодня вы являли собой презабавное зрелище, – наконец выдавил он, имея в виду, что любой – нравится ему Чудовище или нет – посмеялся бы над представлением в библиотеке. – Весьма тактичный способ сказать, что не станем, – с упавшим сердцем произнес Чудовище. – Мессир, такие вещи не случаются по мановению пальца. Должно пройти время... – А его–то у нас не так много, – вздохнул Чудовище, глядя на розу. Несколько свечей не могли разогнать темноту в кабинете, и в их дрожащем свете цветок выглядел еще более хрупким, чем обычно. – Очень мало, – согласился Люмьер. Он изо всех сил пытался выдавить улыбку, и Чудовище вдруг понял, что заклятие все больше отдаляет Люмьера от человеческого образа. Раньше в позолоченном канделябре гораздо отчетливее просвечивали черты прежнего Люмьера, особенно когда он улыбался. Но постепенно его движения стали неловкими, механическими, и огоньки свечей уже еле теплились. Чудовище редко признавался в том, что очень беспокоился за Люмьера и остальных слуг. Он видел, как они превращаются в неподвижные предметы, становясь по–своему пленниками, как и Белль. И в этом тоже была его вина. Он, и никто иной, навлек проклятие на свою голову, на своих слуг, на свой замок. И только он должен все исправить – если сможет. Как же глубоко он раскаивался в том, что сделал! Он вспоминал нищенку, что постучалась в ворота замка во время веселого бала, вспоминал, как посмеялся над ней, когда она предложила ему розу в обмен на ночлег. Чудовище смотрел сейчас на ту самую розу, ронявшую лепестки под стеклянным колпаком. Волшебница оставила ее, заявив, что заклятие будет снято, когда Чудовище встретит настоящую любовь и она будет взаимной, но только до того, как упадет последний лепесток. Если же этого не произойдет, он навсегда останется заколдованным, а те, кто волею судьбы обречены страдать вместе с ним, умрут. Уже много лепестков лежало на столе, но несколько еще держалось. – Вы думаете, Белль узнает, как можно снять заклятие? – спросил Люмьер, следя за взглядом Чудовища. – Пока она не догадывается, а мы не можем ей рассказать. Волшебница наложила на нас запрет. – Люмьер вздохнул. – Мы бы и рады открыться ей. Так было бы намного легче. Чудовище осторожно прикоснулся к стеклянному колпаку. – Но что бы тогда поменялось? – глухим голосом спросил он. – Взгляни на меня. Белль такого никогда не полюбит. Она лишь испытывает ко мне жалость. – Позвольте не согласиться, мессир. Любовь... – вздохнул он. – Настоящая любовь видит сердцем, а не глазами! – Откуда ты это знаешь? – Чудовище скептически усмехнулся. – Потому что я влюблен в женщину, а она выглядит как перьевая метелка для смахивания пыли! Вот откуда... – Не понимаю. – Да, не понимаете. Но надеюсь, однажды поймете. Вы заслуживаете этого. Каждый заслуживает. – Ты считаешь, каждый заслуживает того, чтобы влюбиться в метелку? Люмьер фыркнул от смеха. – Покажите Белль, какой вы есть на самом деле, мессир, – сказал он. – Покажите ей свое сердце. С этими словами он тихонько удалился. Оставшись один, Чудовище вернулся за стол. Разговор всколыхнул в нем целую бурю чувств. Он бы с радостью понес наказание один, если бы волшебница освободила обитателей замка от своих чар. А отпустить Белль значило бы разрушить все их надежды на возвращение к нормальной жизни. Когда-то давно, еще в самом начале своего звериного существования, Чудовище жалел себя и оплакивал то, что потерял. Сейчас он жалел других. Его слуги не были заносчивыми и жестокими, и все–таки они понесли незаслуженную кару. А Чип, крошка Чип? Он же еще ребенок! Неужели его жизнь оборвется, едва начавшись? Чудовище застонал. Снова и снова его взгляд возвращался к розе. Ее призрачная красота сияла в темноте, и он приблизился к ней, пытаясь что–то найти в этом сиянии. Может быть, чуточку покоя. Прощения. Надежды. Еще один лепесток слетел. ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ – Ой! – вскрикнула Белль, схватившись за лапу Чудовища. Прямо перед ними из заснеженного куста, шумно захлопав крыльями, выпорхнула пестрая птица. – Это всего лишь куропатка, – сказал Чудовище, улыбаясь. Он сжал ее руку, и она быстро отняла ее, немного устыдившись своего испуга. – На моих землях тебе нечего бояться. По крайней мере днем, когда волки не высовываются из леса. Белль вспомнила, как Чудовище в одиночку расправился с целой стаей волков, и подумала, что с ним она будет в безопасности – всегда и везде. Зимнюю прогулку предложил Чудовище. После завтрака он зашел к Белль, заявил, что ему нужно немного размяться, и спросил ее, не желает ли она составить ему компанию и прогуляться до озера. Белль тут же согласилась. – Нам необязательно уходить слишком далеко, – сказал Чудовище, когда они взобрались на каменную ограду. Белль огляделась вокруг. От вида захватило дух: суровый зимний пейзаж был ослепительно прекрасен. Казалось, поля, укрытые снегом, с разбросанными по ним одинокими дубами, безжизненны и пусты, но зоркий взгляд Белль уже заметил сокола и пару ястребов. Из-за пригорка выскочил заяц, за ним – ярко–рыжая лисица. Лоснящаяся норка шныряла вдоль замерзающего ручья. – Последнее время ты выглядишь задумчивой, – сказал Чудовище, оторвав ее от созерцания пейзажа. – Наверное, нашла хорошую книгу в библиотеке? Белль вздрогнула. Конечно же, он не имеет в виду «Страну Грез»... или имеет? – Я... да, нашла, – ответила она, быстро оправившись. – По правде говоря, не одну, а целую сотню. Чудовище засмеялся, и Белль решила, что он никоим образом не мог узнать о волшебной книге графини Терр–де–Мор. Она надежно спрятала ее. Но ее удивила мысль, насколько ревностно она стала к ней относиться. – Собираешься стоять здесь весь день? – спросил Чудовище. – Почему бы и нет? Смотри, какой чудесный вид! – Ну, тогда ты не увидишь пруд. А он еще красивее.