— Пригласи же меня, — улыбнулась Диана. Ее улыбка сводила его с ума, Диана видела это. Он протянул руку и коснулся ее пальцев. Очень робко. — Ты прекрасна! Как я могу расплатиться с тобой, даже за один поцелуй? Это невозможно! Один раз увидев, потом никогда не забудешь тебя. Диана звонко рассмеялась, откинув голову и закрыв руками рот, как делали девушки из деревень. — А ты милый! Не бойся, я всегда буду любить тебя! Потом они оказались в маленькой комнате, где парень стал стаскивать с нее одежду. Диана не сопротивлялась, тоже раздевая его. Они покатились по кровати. Он целовал ее нежно и страстно, а Диана откидывала голову назад, чтобы не целовать его в губы. И в какой-то момент, когда он окончательно потерял голову, сильно ударила его коленом между ног, скатилась с кровати, схватила табурет и разбила его о череп посланца. Она не знала, жив он или мертв. Испуганно подошла ближе, опустила остатки табурета. Крови не было. Зато на голове была огромная шишка, которая надувалась все больше и больше. Но парень дышал. Диана возблагодарила Господа, который не дал ей обагрить руки кровью невиновного, после чего быстро надела его одежды, подрезала волосы парика, убрав длинные косы, и вот перед ней в большом зеркале отражался молодой паж, вестник короля. Спустившись вниз, Диана взяла со стола забытую парнем шляпу, накинула его плащ и приказала подать коня. Хозяин заторопился, вывел коня, а Диана в это время прошла в людскую и положила несколько монет в шляпу своего провожатого, решив не будить его для прощания. Потом она вышла в дождь, вскочила в седло и дала шпоры коню. Теперь она доберется до Парижа в кратчайшие сроки. Конец первой части Часть 2. Глава 1. Известия Если бы Диане дАжени сказали, что путь до Парижа будет простой прогулкой по сравнению с тем, что ее ждало там, куда она так стремилась, она бы никогда не поверила. Измотанная, но довольная, что удалось так легко добраться до столицы, она шла по узким улочкам, ведя коня в поводу и глазея по сторонам. Платье королевского вестника открывало ей дорогу повсюду, ей не нужно было заботиться о еде и лошади, ей указывали путь, но попав в Париж, стало очевидно, что этого недостаточно. Первым делом она нашла дом своего отца, который оказался закрыт. Ставни были заколочены, двери забиты, а сад через решетку ограды выглядел так, будто там сто лет не ступала нога человека. Отца в доме явно не было. Увидев дом и сад, Диана растерялась. Она не знала, куда теперь ей идти и где искать отца. Сотый раз она прокляла Ролана де Сен-Клер, который был единственным, кто знал ее в этой стране. Имея испанский опыт, она понимала, что лучшее, что с ней может случиться это то, что ее просто примут за самозванку. Как доказать, что она и есть дочь герцога де Бурбон дАжени, она не знала. Ее облик не соответствовал ее имени, а достаточно денег, чтобы одеться по моде и предстать перед королем или кардиналом, она не имела. Побродив по городу, Диана устроилась на ночлег, а утром на рынке купила себе платье горожанки. В этой одежде она направилась к модистке и заказала не очень дорогое платье, в котором можно было бы сойти за девушку из знатной, но бедной семьи. В любом случае, денег на большее у нее не было, да и эти были последними из кошелька Мориса. Если она что-нибудь срочно не придумает, ей не останется ничего, кроме как умереть с голоду. За три дня не очень умелая, но старательная модистка соорудила ей платье, которым Диана осталась довольна. Парижская мода немного удивляла ее, в Испании яркие цвета были не в чести, а скромность являлась главным достоинством. В Париже же наряды шили из легких ярких тканей, вышитых дорогими нитями, и украшали пеной тончайших кружев. На такое чудо у Дианы не хватало денег, поэтому платье ее было сшито из голубой материи без всякого шитья и скромно украшено темной синей лентой по подолу. Диана смотрела на себя в зеркало и улыбалась. Даже в этом наряде она будет прекраснее всех дам, она знала это. И впервые ей захотелось быть красивой. Чтобы ее просто пустили во дворец. Она заколола волосы, уложив их самым простым способом, так как некому было ей помочь с прической, накинула темный плащ, и пешком отправилась в Лувр. Чтобы ее приняли, она должна вести себя естественно, повторяла Диана сама себе. Чтобы ей просто разрешили войти в ворота Лувра, она должна быть уверена в своем праве туда войти. Но скромное платье не давало ей уверенности. Знатные дамы не ходят пешком в одиночестве. Даже в церковь их несут в паланкине с прекрасными кружевными занавесками, они окружены слугами и доверенными лицами. Диана следила глазами за паланкином одной из дам, занавесочки которого колыхались в такт шагов несущих его слуг, а за кружевами виднелась изящная головка его обладательницы. — Диана де Бурбон дАжени к Его Преосвященству, — она стояла перед высоким лакеем, который оглядывал ее с ног до головы. По его глазам она читала, что титул никак не соответствует ее виду, — кардинал ждет меня, — добавила она менее решительно. Лакей поклонился и исчез, а Диана оказалась в большом холле, где сновали слуги, куда-то спешили дамы и господа, одетые в сто раз дороже нее, уверенные в себе и прекрасно знающие, что им следует делать. Диана, воспитанная на далеком испанском острове, имела весьма отдаленные представления об этикете французского двора. Она осматривалась, наблюдала, но не снимала плаща и не опустила капюшон. Ей не хотелось, чтобы на нее обратили внимание. Через какое-то время вернулся лакей и проводил ее к кардиналу. Ее имя объявили на пороге огромного кабинета, практически втолкнули Диану внутрь, после чего оставили ее одну наедине с человеком, который сидел за широким столом, покрытым сукном, и что-то внимательно читал. Диана боялась пошевелиться. Она не была робкого десятка, но человек, сидящий за столом, которого она видела впервые в жизни, имел полное право распоряжаться ее жизнью и смертью. Если сейчас он не признает в ней дочь герцога де Бурбон дАжени, идти ей совершенно некуда. Диана мысленно собралась с силами, шагнула вперед, сделала реверанс. Мазарини поднял голову. У него было выразительное усталое лицо, и пышные седые волосы, обрамлявшие его, как облако. Тонкие усики над верхней губой дрогнули, когда он посмотрел на вошедшую. — Ваше Преосвященство... Он смотрел на нее с интересом. Не с восхищением, а именно с интересом. Потом перевел глаза на листы исписанной бумаги, лежавшие перед ним. Встал. — Диана дАжени, говорите, — он улыбнулся и подошел к ней, немного приволакивая ногу. Диана снова сделала реверанс. — Какое совпадение, я как раз читаю отчет о ваших приключениях в Испании. Очень захватывающе. — О моих приключениях? — она уставилась на него, не понимая, кто мог послать кардиналу доклад о ней, когда она сама два дня назад прибыла в Париж. — Наш посол в Мадриде очень увлекательно пишет о вас, — усмехнулся он в усы. Он все еще разглядывал ее. — Посол не уверен, что вы не мошенница, — наконец сказал он напрямик, — герцог Гренада обвинил вас в мошенничестве и колдовстве. Потом вам удалось сбежать из монастыря. И теперь вы здесь. При имени французского посла Диана постаралась скрыть гнев, но брови ее съехались на переносице, а сердце дрогнуло от ненависти. — Как я могу доказать вам то, что я не мошенница? — спросила она, стараясь успокоиться, — я была уверена, что мой отец уже прибыл в Париж, но дом его я нашла заколоченным. Мне придется ждать отца, чтобы он подтвердил мою личность. Интересно, где она будет его ждать, про себя подумала Диана, если дом заколочен. И на какие средства. — В том-то и дело, детка, — кардинал прошелся по кабинету, заложив руки за спину, — в том-то и дело, что вашего отца дождаться не представляется возможным. Она вскинула голову, вся вдруг сжавшись в страшном предчувствии. — К сожалению, вынужден сообщить вам, мадемуазель, что сразу же по выходе корабля вашего отца из Сантьяго, на него напали пираты де Мера. Всех, кто был на корабле, просто выкинули за борт. В том числе и вашего отца и его спутников. Мы были уверены, что и его дочь тоже погибла. Диана непроизвольно поднесла руки ко рту. Еще не веря, что все это может быть правдой, она стояла перед кардиналом с широко распахнутыми глазами, руки и ноги ее окоченели и не слушались. А потом не издав ни звука, она тихо соскользнула на пол. — Если она и мошенница, то весьма искушенная, — это было первое, что Диана услышала, придя в себя. Она лежала на какой-то кушетке, рядом сидела женщина, которая прикладывала к ее лбу влажную ткань, а где-то далеко в комнате она разглядела красную фигуру кардинала и женщину в черном. — Возможно, месье де Перен зря сомневается в ней? Герцог Гренада, хоть и достойный господин, мог обвинить ее в чем угодно. Ну, вы понимаете. Вот обвинил в колдовстве. Заодно и в мошенничестве. — А граф де Сен-Клер вытащил из монастыря, — продолжила женщина, и обернулась к Диане. — Сен-Клер сам не меньший мошенник, чем она. Но сейчас нам придется ждать его возвращения, потому что он на данный момент единственный, кто может подтвердить ее личность. Так же будем ждать ответа вице-короля, хотя после истории с Санто-Доминго он вряд ли захочет иметь с нами дело. Мадрид передал мне ноту протеста по поводу разгула пиратства в Новом Свете. Король очень зол и все наши усилия по поводу мирного договора могут оказаться тщетными. Диана резко села, так, что у нее закружилась голова. Женщина в черном обернулась и поспешила к ней, оставив кардинала. — Не так резко, девочка, — она села рядом с ней, отстранив ее сиделку, — иначе может стать только хуже. Диана кивнула. Она смотрела на женщину, не понимая, ни кто это, ни почему она проявляет о ней заботу. Полноватая, свеловолосая, с мягким подвижным лицом, женщина казалась вполне достойной доверия. Диана аккуратно спустила ноги на пол. — Благодарю вас за заботу, мадам. Кардинал подошел к ней и смотрел, скрестив на груди руки. Лицо его было непроницаемо. — Мадемуазель дАжени, — начал он, — мы будем называть вас так, поскольку никакого другого вашего имени не знаем, но не готовы сразу вынести приговор. Ваша реакция на известия о гибели герцога де Бурбон дАжени дает нам право считать вас его дочерью, если вы не прирожденная актриса. Поэтому мы с Ее Величеством решили разрешить вам остаться при дворе под нашем надзором до тех пор, пока не явится сюда ваш сопровождающий Ролан де Сен-Клер, единственный, кто видел вас и может подтвердить, что вы на самом деле дочь герцога. Так же мы сделаем ваш портрет и дождемся ответа вице-короля, губернатора Кубы или губернатора Виттории. Только после этого ваша личность будет считаться установленной, и вы сможете вступить в наследство за герцогом де Бурбон дАжени, а позже сочетаться браком с вашим нареченным женихом герцогом де Вермандуа. Диана кивала в такт его словам, уловив только то, что единственный, кто может подтвердить ее личность — это Ролан де Сен-Клер. Волна ненависти снова всколыхнулась в ее груди. — Когда приедет граф де Сен-Клер? — спросила она непослушными губами. — Он уже на пути в Париж, — ответила женщина, — отчет о его приключениях занимает тридцать страниц, — она усмехнулась, — А сейчас, прежде чем отпустить вас, мадемуазель, мы желаем выслушать причину, по которой дочери герцога дАжени не оказалось на корабле вместе с ним. Диана молчала. Если она сейчас разревется, это будет страшный позор. Она закусила губу и приказала себе думать о страшной мести, которую она придумает для Ролана де Сен-Клер. Она еще не знала, как отомстит ему, но обязательно отомстит за все унижения. Она обязана придумать удобоваримую версию того, как оказалась в Испании и почему он был там с ней. Прямо сейчас, когда в голове стоят невыплаканные слезы, тоска, ужас и самое что ни на есть черное горе. И да, эта самая ненависть. — Меня похитил капитан одного из военных испанских судов, — сказала она, поднимая глаза на женщину, а потом переводя их на кардинала, — Ролан де Сен-Клер погнался за нами, и настиг уже в Испании. Она замолчала, боясь сказать лишнего.