В измайловской гостинице они, конечно, больше не бывали. Где он жил, было неизвестно, и Юля вздрагивала от каждого телефонного звонка, надеясь, что это он. Но Олег звонил редко, да и то лишь для того, чтобы узнать, нет ли новостей. Юля подробно рассказывала ему о ходе следствия, в которое уже была втянута, как говорится, по самые уши. Юля не знала, где Олег, но следователь Осипов ей не верил. Она была знакома с Олегом совсем недавно, но Глеб Петрович сомневался и в этом. Ему хотелось думать, что и с Мезенской у неё какие-то общие дела и махинации, раз уж Олег крутится возле их обеих. Осипов плохо знал женщин, если считал, что общий любовник может их как-то объединить. Как раз наоборот, Юля не хотела видеть Мезенскую и никогда бы к ней больше не пошла. А Марина тоже не хотела ничего слышать о «нищей, как мышь» Юле. Татьяна Михайловна, которую Осипов тоже терзал своими подозрениями, пыталась объяснить ему, что Юля выросла у неё на глазах, никакая она не воровка, ни с каким криминалом не связана, и о тайных делах Олега не осведомлена. — Я честно признаюсь, что Олег мне лично не по душе. Он — человек непредсказуемый. Я волнуюсь за Юлю, но что поделаешь? Мужчина он интересный, не бедный, кто же тут устоит? Да и не везёт ей в личной жизни, возраст уже, надо определяться, — говорила Татьяна, но следователь слушал её недоверчиво. Осипов вообще был человеком крайне подозрительным, это Татьяна поняла сразу, как только увидела его. Но то, что он прицепится к такой мелочи, как одинаковые отчества у неё и племянницы, не ожидала даже от него. — Ничего тут удивительного нет, — ответила она на его странный вопрос, — Михаил — наше семейное имя. Так звали моего деда, потом отца и брата. Юля — его дочь. — Ладно, ладно, — согласился Глеб Петрович, — а я уж начал думать, что она не та, за кого себя выдаёт. Здравствуйте, приехали, подумала Татьяна Михайловна. За каждым деревом ему шпионы мерещатся. Юля выдаёт себя за скромную учительницу, а на самом деле она — тайный агент, следящий за следователем Осиповым? Вместо того, чтобы заниматься настоящими преступниками, он отвлекается на всякую ерунду. — Так где же нам его искать? — спросил в очередной раз Осипов, — нигде вашего Олега нет. Мы хотим уже Интерпол подключать, а вы нам даже его фамилию назвать не можете. Мы, конечно, контору в Париже найдём и без фамилии, но вы-то зачем её скрываете? Вопрос о фамилии Олега привёл Татьяну в недоумение. Её никогда не интересовал этот вопрос, потому что Олег не занимал никакого места в её жизни. Он был сыном её подруги Нины Горлатых, которая давно умерла. Её ли фамилию носил Олежка, как она звала его в детстве, или фамилию её первого мужа, которую она не помнила, неизвестно. — Мы ничего не скрываем, — сказала она Осипову, — Нина была женщиной активной, мужей меняла, и я не помню, чей он сын. А Юля считала, что у него такая же фамилия, как у матери. Может быть, Деревянкин знает? Он же Олегу дом продал. — Не Олегу он дом продал, а Марине Станиславовне. Олег не засветился ни в одном документе. Дом купила красивая женщина, теперь в посёлке это знают все. — Не подумала бы, что у моей подруги вырастит такой изобретательный сын. Осипов с интересом разглядывал Татьяну. Вроде бы женщина умная, интеллигентная, в чём — то незаурядная. Откуда же у неё столько непутёвых подруг? Зачем они ей? Одна Витушкина чего стоит! Да и та, царство ей небесное, была вертихвосткой. Сын-то, видимо, весь в неё уродился. — Вы совсем не похожи на своих подруг, — сказал он, — что же вас связывает? — Общее детство, школа, больше ничего. Вместе вспоминаем молодость — в те годы много интересного было. Заряжаемся положительными эмоциями. Хотя встречаемся мы редко, у всех свои дела. — Да, пожалуй, — согласился Осипов, — когда люди вместе выросли, им трудно забыть друг друга. Я и сам чту друзей из далёкой юности. От них уже знаешь, что ожидать. Ну а подруги… Я думал, что они нужны для того, чтобы плакаться в жилетку. — Я никогда не плакалась в жилетку и считаю это занятие бесперспективным, — возразила Татьяна, — и если признаться честно, я — человек самодостаточный, мне и без подруг не скучно. Она впервые улыбнулась, глядя на пресловутого Осипова, как на хорошего знакомого. Он смутился и опустил глаза. Потом подумал, почему же такая женщина не встретилась на его жизненном пути? За ней бы он пошёл на край света. Беседуя с приятной женщиной в приятной обстановке — а это было ещё в коттедже Деревянкина — он забыл, что именно в это время по его наводке в её московской квартире производится обыск. Он уже знал, что там ничего не найдут, но когда в присутствии Татьяны Михайловны ему позвонили и отругали за погром в приличном доме, ему стало плохо. Милиционеры ничего криминального не нашли, но наломали столько дров, что хозяева имеют право обратиться в прокуратуру. Осипов резко встал. — Вызывают на работу, — сказал он, не сумев скрыть волнение, — служба. — До свидания, — попрощалась Татьяна, не подозревая, что там у неё с квартирой и с бабушкой. А Осипов, ругая себя за то, что оказался трусом, не решился рассказать ей правду, а бесстыдно сбежал. — Пора домой, — сказал Сергей Алексеевич, заходя в гостиную, как только Осипов покинул её, — уже тьма кромешная, и мать волнуется. — Зато пробок на дорогах уж точно нет, поедем, — согласилась его жена. Отказавшись от предложения хозяев ещё раз переночевать, они вместе с Ириной поспешили к машине цвета «колумбийская зелень». Хорошая получилась прогулочка за город, нескучная. Так думали супруги, молча выезжая из владений Деревянкина. Неприятных новостей было слишком много, есть, о чём поразмыслить. Даже Витушкина молчала, задремав на заднем сиденье. Осипов, несмотря на двенадцатый час ночи, ехал в отделение милиции к дежурному. Он хотел знать подробности происшедшего немедленно. К тому же его удивляло то обстоятельство, что ему позвонили так поздно, хотя обыск должен быть днём. Наверно, как и он сам, струсили, хотели замять дело, но не получилось. Придётся за всё отвечать и ему. Глеб Петрович вдруг поймал себя на мысли, что он не боится наказания, которое заслужил. Он боится Татьяны, её глаз, в которых будет упрёк в его адрес. Он хотел выйти из игры победителем, по справедливости наказав виновных, но пока виноватым оказался сам. Теперь он ужасался от одной только мысли, что подозревал Татьяну в хранении краденых вещей. Он специально организовал обыск тайно, в отсутствие супругов Поляковых, чтобы они не успели ничего спрятать. Он просил провести эту процедуру максимально корректно, но высланный на место наряд милиции не справился с заданием. Надо быстрее закрывать дело о хищении икон. Зачем он нужен, этот неуловимый Олег, если иконы уже в милиции? Для спортивного интереса? Теперь уже ничего не докажешь. Рысьева допросили, но ничего нового он не сказал. Молодой человек, забравший иконы, был в тёмных очках, с бородой и усами, возраст под сорок. Олегу — тридцать шесть лет, бороду он не носит, тёмные очки ему тоже ни к чему, но это был наверняка он. Рысьеву задали провокационный вопрос: а не сам ли он спрятал иконы в особняке? Может быть, никого больше и не было? Нет человека — нет проблемы. Повесили бы всё на Рысьева, и дело с концом. Но задержанный вор, ждущий суда в следственном изоляторе, так неподдельно удивился этому предположению, что сомнения отпали. Да, человек был, и иконы он забрал у Рысьева в лесу, недалеко от особняка Мезенской. Похоже на правду, решил Осипов. До дома Олег дошёл пешком, не привлекая ничьего внимания, а на территорию посёлка проник через дыру в заборе. И опять его никто не видел. Кажется, теперь ясно, зачем в посёлок заезжали двое парней на красной «Ауди». Нагаткина интересовал этот вопрос, но он ещё не знал, что Олег спрятал иконы. А сейчас понятно, что они просто отвлекали охрану, пока он «работал». Подъехав к районному отделению милиции, Осипов перестал бояться и решил смело принять на себя все удары судьбы. Поляковы, спровадив Ирину у подъезда её дома, приехали домой в половине второго ночи. Ещё не включив свет в прихожей, они сразу почувствовали тревогу. В доме явно побывал кто-то посторонний. Через секунду их самые худшие ожидания оправдались. В доме царил ералаш, а бабушка исчезла. Тем не менее никто из них, людей порядочных, не догадался, что в доме был обыск. — Надо звонить Осипову, — сказал Сергей, — может быть, он что-то знает. Следователь ответил сразу и честно рассказал о случившемся, не забыв подсказать, в какую больницу увезли бабулю. — Что они себе позволяют! — возмутилась Татьяна, — зачем же она впустила их в дом? Я так и знала, что её нельзя надолго оставлять одну. — Роковое стечение обстоятельств, — вздохнул Сергей. — Я не хотела ехать к Деревянкиным, но вы с Витушкиной вынудили меня это сделать, — продолжала возмущаться Татьяна. Сергей обречённо смотрел в пол. — Да, мы с Витушкиной, — как эхо, повторил он, — и когда только эта Витушкина оставит нас в покое? Супруги решили, что ночь они всё равно проведут без сна, а потому принялись за уборку. Было видно: этой работы им хватит до утра. Глава 31 Случилось так, что убийцу и его жертву хоронили в один день. Нагаткина провожали все, кто его знал, а потому за гробом шла огромная толпа. Кладбище в районном центре находилось недалеко, катафалк не понадобился — гроб несли на руках. Похороны Тимофея организовал и оплатил Деревянкин. Провожающих было немного, они все уместились в небольшом автобусе, где стоял гроб. Все формальности, необходимые при похоронах, были соблюдены. Однако Владимир по совету Осипова похоронил своего садовника на другом кладбище. Все боялись, как бы жители районного центра не начали мстить убийце прямо у могилы. Осипов оформил все документы по делу и передал их в суд. Однако первое заседание по обвинению Рысьева в краже икон должно состояться только в январе. Новый год стремительно приближался, и вся московская компания, включая Татьяну с Сергеем, их сына Андрея с Майей, а также племянницу Юлю, собиралась встретить его у Деревянкина в посёлке. Юля совсем потеряла Олега из виду, и, кажется, смирилась с этим. Пусть так, жизнь на этом не заканчивается. Спектакль, который она готовила с детьми, получился интересным, и директор школы её очень хвалил. После того, как его показали в школе, было решено «Тайну Снегурочки» показать и на смотре художественной самодеятельности школ административного округа Москвы. Юля радовалась, что педагог из неё всё-таки получается. Уже шли последние приготовления к празднику: женщины определились с нарядами и украшениями, составили вместе с мужчинами список продуктов и напитков, подготовили подарки и даже сценарий праздничного вечера с тостами, танцами и розыгрышами. Но за пять дней до праздника из больницы пришло печальное известие: скончалась Римма Степановна Полякова. Скончалась не от рака, а от инсульта, хотя прогноз врачей был вполне благоприятный. Сама бабуля тоже была настроена оптимистично. Но случилось кровоизлияние в мозг, после которого она прожила только два дня. Все знают, что жизнь идёт по определённым законам, и изменить их нельзя: бессмертных нет. И всё равно привыкнуть к этому невозможно. Пока живы родители, их дети не думают о собственной смерти, она кажется далёкой и даже маловероятной. Но вот наступает день, когда родители уходят в мир иной, и место в очереди в царство небесное освобождается. Его занимают дети. Поэт А.С. Пушкин прямо говорит об этом в «Евгении Онегине». Увы! На жизненных браздах Мгновенной жатвой поколенья, По тайной воле провиденья, Восходят, зреют и падут; Другие им вослед идут… Так наше ветреное племя Растёт, волнуется, кипит И к гробу прадедов теснит. Придёт, придёт и наше время. И наши внуки в добрый час Из мира вытеснят и нас. После похорон Риммы Степановны Сергею с Татьяной праздновать Новый год расхотелось. И не только потому, что официально они теперь были в трауре, но и потому, что в их душе что-то перевернулось. Они вдруг почувствовали себя виноватыми перед покойницей, каялись, что не всегда прощали её за непредсказуемые поступки.