– Городской. Но не хлюпик. – А выглядел как? – Да обычный. Как все. Белобрысый. Рыбу еще ловил на Монаховом. – Вы общались с ним? – Ну… пытались нагнуть. Чего он на территории нашей? Но чувак бешеный. Орать начал, ножом размахивал: «Мне терять нечего, всех вас порешу!» – Правда, что ли, киллер? – Да не, трепался. Но что с придурком связываться? – А откуда он вообще про это место проведал? Если сам не отсюда? Парни хохотнули: – Нам откуда знать? Но один добавил: – Я вроде и раньше его видел, только более мелкого. Давно, года четыре назад. Когда дом отдыха еще работал, он с родаками приезжал. С отцом рыбу ловил на озере. Я показывал им, где лучше червей копать. – Может, и имя вспомнишь? – Да мы не знакомились, так, трепанули просто. Вроде батек его Саня называл. Или Савва. А может, Сема. Не помню. Но точно на «С». Негусто. Однако Полуянов все равно отправился в Курск. На трикотажном комбинате его отшили сразу: – Списки, кто в Монахово отдыхал? Смеетесь? Зачем нам их хранить, давно уничтожены. Да если б и были: в один заезд в дом отдыха прибывало до ста человек. Как среди них искать мальчика лет двенадцати с именем на букву «С»? Ну, или «А» – если он Александр? Однако координаты нескольких бывших сотрудников смог раздобыть. Что ищет свидетеля убийства, признаваться не стал. Придумал наспех легенду: пишет, что детский отдых в России в загоне. Хочет послушать ребят, кто раньше в Монахово с родителями бывал. Вышел в итоге на несколько семей. В одной из них имелся сын-подросток по имени Степан. Под описание совсем не подходил (щуплый брюнет-очкарик), но Дима все равно взялся расспрашивать: как ему отдыхалось, чем занимались, что запомнилось. – Скука там была смертная, – скривился парень, – сети нормальной нету, даже по мобильнику не потрепаться – сплошное кваканье. Кормежка фуфло, на озере комары огромные, как птеродактили. – Зато рыбы много. – Не, рыбалка – это тоска. – Но кто-то ловил? – Да были мазохисты. Все погрызенные возвращались. С парой чахлых карасиков. – Можешь кого-то по именам вспомнить? – Зачем вам? – Про походную романтику хочу написать, – улыбнулся Полуянов. – А ты, как я понимаю, ее не разделяешь. – Ну, Санька с батей вечно там торчали. У них одних реально клевало. На костре потом рыбу жарили, угощали. – А как найти этого Саньку? – Да никак. В Москву он подался. – Сколько лет ему? – Шестнадцать вроде. Или семнадцать. – Учиться поехал? – Не, сбежал. У него дома хрень. Батя умер, мать запила. Отчима притащила. Саня с ним воевал, выжить пытался. А когда не получилось, сам свалил. Полуянов побывал в семье, поговорил с матерью (пусть время утреннее, та уже была выпивши). – Не знаю про него и знать не хочу, – сказала решительно. – Неблагодарный. Учиться не хотел, по дому тоже не помогал. Хотя кормили, одевали. Дом запущенный, во дворе мяукает тощая кошка. – Но сын ваш, получается, даже школу не окончил? Чем он в Москве занимается? – Да хрен знает. Пусть хоть сдохнет. Дима, когда вернулся в Москву, попытался найти Александра Кононенко (фамилию теперь знал). К беспризорникам присматривался, на вокзалах расспрашивал, со знакомой инспекторшей по делам несовершеннолетних поговорил. Та посоветовала искать в детприемниках. Дима в некоторые съездил – но Кононенко там не засветился. Журналист попытался обаять сотрудниц, попросил: «Если вдруг привезут, обязательно дайте знать». Ему обещали. И даже спустя пару месяцев позвонили: – Есть такой. Помчался немедленно. Но приехал как раз к разбору чэпэ – Кононенко умудрился сбежать. Как в приключенческом фильме: решетку на окне отжал, спустился со второго этажа по простыням, через забор перемахнул (колючей проволоки не испугался). – Что ему не хватало? – возмущались сотрудники. – Отмыли, откармливали. А та сотрудница, что была в сговоре с Полуяновым, призналась: – Я сказала Саше, что с ним известный журналист поговорить хочет. Он в эту ночь и исчез… Дальнейших попыток найти Кононенко Дима не предпринимал. А вскоре в деле Рокотова открылись новые обстоятельства. В Курской области задержали серийного убийцу по фамилии Кудряш. Тот почти пять лет орудовал в средней полосе России. Жертвы исключительно женщины, от совсем девчонок до сорокалетних. Детали преступлений различались, но почерк в целом один. Нападал всегда в пустынном месте. Оглушал. Насиловал. Убивал. И тщательно заметал следы. Половой акт совершал в презервативе. Тело хоронил, а предварительно полностью раздевал. До масштабов украинского маньяка Сергея Ткача (тот, по разным данным, совершил от восьмидесяти до ста убийств) дело разрастись не успело. Все-таки времена другие. Но прежде чем Кудряша поймали, за его преступления успели осудить двоих. В отличие от Ткача Кудряш за славой «лучшего среди убийц» не гнался. Признавался в эпизодах только под гнетом улик. Одному из неправедно осужденных повезло – молодой, брюнет. А на теле жертвы обнаружили седой волос, явно ему не принадлежащий. Адвокат с самого начала в улику яростно вцепился. Пока следствие да суд, – не помогло. Но когда Кудряша поймали, юрист смог добиться повторной экспертизы. Идентичность установили, серийника раскрутили на признание. Парня освободили и даже компенсацию ему выплатили. Дима загорелся. Деревня Монахово находилась примерно в тех краях, где действовал Кудряш. Он взялся написать про серийника для «Молодежных вестей». Получил доступ к уголовному делу. И выяснил: за день до убийства Нины Кудряш засветился всего в двадцати километрах от Монахово. Попросился на постой в частный дом в соседней деревне. Провел там сутки, а куда отправился дальше, хозяин понятия не имел. Дима написал несколько жалоб и на волне хайпа (хотя слово это в те времена в моду еще не вошло) добился, чтобы расследование по делу Рокотова возобновили. Кудряша начали прижимать, и он в конце концов признался: шел в тот день по лесу. Увидел у пруда женщину. Одну. Да голую. Беременные его не очень интересовали, но тут накатило… Несмотря на признание Кудряша, выпустили Николая только через год. Итого получилось десять месяцев в предвариловке, да по приговору суда успел отсидеть почти два. Сейчас полностью реабилитировали, но здоровье в тюрьме подорвал. Хотя все равно счастлив, что смог в итоге доказать свою невиновность. Причем с активной Диминой помощью. * * * – Так что мстить Рокотову мне незачем, – закончил Дима. – Я в итоге его и вытащил. Пусть не сразу. А без меня никто б и разбираться не стал, – добавил: – Вот Кудряш – тот мог бы. Ведь я его фактически вынудил еще одно убийство на себя взять. Ему пожизненное дали. Я подумал: мало ли, вдруг каким-то образом вышел? Но сделал запрос – мимо. В прошлом году скончался в «Полярной сове». Острая сердечная недостаточность. Только если какой-то родственник сумасшедший остался. Или подражатель. Но как-то это очень сложно. Да и причем здесь Надя? – Согласен, – кивнул Савельев, – но ты все-таки подумай, кто еще мог желать тебе зла? И с Нади глаз не спускай. Мало ли что. * * * Мешать бизнес с личным – последнее дело. Василий в теории о том знал, но на практике вечно вляпывался. Вот что ему, казалось, до Люськи? Как распространитель – никуда не годилась, по объему товара реализованного плелась в хвосте. Только что милая, обаятельная, на язычок острая. В голове, конечно, держал: приятно провести время, когда от беременности разрешится и чуть оклемается. Но какой черт его дернул предлагать ей свою пустующую дачу?! Подумаешь, с матерью девица поругалась. Проблемы-то ее, не его!