– Почему она оставила ребенка себе? – Я же говорил, потому что она злобная ведьма, – ответил Черный Король. – Она увидела, как сильно я люблю ребенка, и взревновала, потому что ничто не может быть важнее Белой Королевы. Звезды, солнце, луна должны вращаться вокруг нее и только вокруг нее, и ничто не имеет права занять ее место в твоем сердце. Она забрала моего ребенка, а потом забрала ребенка Бриньи, а потом, словно ей было недостаточно того, что от боли кровь течет у меня из глаз, из носа, из ушей, она стала забирать детей других моих родных. И я не мог дотянуться до них. Не мог прорваться сквозь установленный ею барьер, потому что моя магия оказалась недостаточно сильна. – Как же ты попал сюда сейчас? – спросила Алиса. – Последовал за тобой. Ты вошла в дерево и что-то сломала. Не знаю, как тебе это удалось, но ты это сделала. Крохотной трещины оказалось достаточно, чтобы моя магия смогла просочиться сквозь нее, и, думаю, не только она. Когда я шел по твоим следам, мне казалось, я слышу тихий смех. – Не сомневаюсь, – сухо сказала Алиса. Значит, вот каким образом увязался за ней голос Чеширского, хотя далось ему это явно нелегко. – Но как же ты так долго преследовал меня, а я и не замечала? Бьярке закашлялся, захлебываясь мокротой, и на руке, которой он утер рот, осталось немного крови. – Я не шел за тобой по пятам. Мне потребовалось некоторое время, чтобы расширить трещину в барьере. А потом ты исчезла в комнате, в которую я попасть не сумел, и мне пришлось искать другой путь. – Радуйся, что не сумел, – буркнула Алиса. – Эта комната был логовом гоблина. Бьярке пренебрежительно фыркнул. Странный жест для человека, что больше похож на живой труп. – Ах, этого. Его нечего бояться. Он всего лишь дым и иллюзия. Алиса вспомнила полки с головами, выстроенными аккуратными рядами и улыбающимися со стены. – Нет. Хотя, возможно, для тебя он и не представлял опасности, и ты это чувствовал. Так когда Белая Королева родила твоего ребенка? – Шесть месяцев назад. Она показала мне только личико дочери, но этого было достаточно, чтобы я влюбился без памяти, и тогда Белая Королева спрятала от меня девочку здесь, в замке. – И ты сошел с ума. Алиса подумала о муже Бриньи, бившемся о барьер день за днем, умоляя Белую Королеву вернуть им их Эйру. – Не сразу, – ответил Бьярке. – Но ярость моя все росла и росла, потому что она раз за разом встречалась со мной и смеялась, когда я говорил, что хочу забрать мою девочку, моего ребенка. Белой Королеве она совсем не нужна, но она не хочет отдать ее мне. Она не любит это дитя. Королева заявила, что я получу свою дочь, когда смогу прийти за ней. И вот я здесь, но эти месяцы безумия истощили меня. До дочери рукой подать, а я умираю. – Бьярке, – Алиса кое-что вспомнила, – здесь появлялись люди из Города? Люди на летающих машинах? Они хотели захватить тебя? Бьярке кивнул: – Особые солдаты, полагаю, с миссией от министров. Ты же знаешь, в Городе говорят, что волшебников не осталось. Но они есть. – Знаю. Алиса подумала о Кролике, и Чеширском, и Гусенице, и, да, о своей матери, матери, научившей ее прятать магию глубоко-глубоко внутри, где никто не увидит. Матери, которая когда-то, давным-давно, боялась, что кто-нибудь заберет у нее Алису. И когда кто-то забрал Алису, ее мать решила, что ей не нравится та дочь, которую она получила обратно. Трудно, решила Алиса, не горевать по такому поводу. – Магию они забирают себе, – продолжил Бьярке, словно не слышал Алисы. Голос его был мечтательным, рассеянным. – Они творят такое, что потрясло бы жителей Нового города, если бы они узнали. И они выслеживают и уничтожают каждого волшебника, которого могут найти, каждого ребенка со способностями. Они ловят их, и прячут, и выжимают из жил всю магию до последней капли, а потом ломают, сминают и выбрасывают в Старый город. «Сломанная, смятая, использованная кем-то – если ты не в силах защитить себя, Старый город проглотит тебя в один миг», – подумала Алиса. – Министры не боятся магии. Они боятся, что ею может обладать кто-то кроме них, – сказал Бьярке. Это Алиса уже подозревала. То, что Чеширский жил себе спокойно на своей улице Роз в несомненно волшебном коттедже, означало, что кто-то об этом знает – и кто-то этому потворствует. – Откуда тебе все это известно? – спросила Алиса. – Я заглянул в сознание одного из солдат, явившихся захватить меня. А потом сжег его дотла. Не похоже, чтобы это хоть сколько-то беспокоило Короля, словно сжигание людей (плохих или хороших) не имело особого значения. Алису не слишком волновали загубленные агенты Министерства, потому что они не делали ничего для спасения несчастных жителей Старого города. Зато ее заботили те, кто случайно оказался на пути Черного Короля и были наказаны ни за что. – И равнину тоже, – сказала она, думая о Кубышке и девушках, которых кролик пытался спасти. – И деревню, и великанов, которые там жили. – Эти великаны, – Бьярке вновь закашлялся и выплюнул сгусток крови, – всего лишь прихвостни Королевы. Они ели людей, которые забредали в деревню и попадали в ее ловушку. Алису так и подмывало рассказать ему о тех невинных, которых он убил в слепом гневе, о том, что Судак и его братья были такими же жертвами Белой Королевы, как и сам Бьярке. Но прошлого не изменишь, а Бьярке и так оказался наказан сполна за украденную магию. А требовалось еще столько всего сделать, и не было времени торчать здесь, ведь Королева в любой момент могла обрушить на них всю свою мощь. – Ты идешь? – спросила Алиса, встав и протянув Бьярке руку. Бьярке недоверчиво посмотрел на ладонь Алисы, колеблясь, будто опасаясь, что та сейчас превратится в зубастую пасть, но после долгой паузы все же стиснул ее. Его рука показалась Алисе тонкой, как крыло мотылька. Пальцы были такими длинными и хрупкими, что если бы она сдавила их чуть-чуть посильнее, то, наверное, просто раздробила бы все кости. – Я хочу увидеть мою дочь, – сказал Бьярке. – А я хочу увидеть моего Тесака, – ответила Алиса. – Так давай найдем их. Они вышли из столовой, прошли в другой коридор, миновали несколько заброшенных гостиных и, наконец, обнаружили бальный зал – почти такой же, какой нарисовало Алисе ее бредящее воображение еще в туннеле. Пол, выложенный белыми и черными плитками, похожий на шахматную доску. Высокие, от пола до потолка, окна, белые бархатные портьеры, обрамляющие океан льда и снега за стеклами. Не хватало только придворных. Как и прежде, как и всегда, никаких признаков жизни, кроме Алисы и Бьярке, не наблюдалось. В дальнем конце зала красовалась парадная лестница: по таким лестницам величественно спускаются прекрасные дамы в длинных вечерних платьях. Алиса практически видела их там: с уложенными в высокие прически волосами, в шуршащих шелковых юбках, деликатно держащих под руку своих партнеров. Что-то мелькнуло наверху, какое-то темное размазанное пятно стремительно пронеслось по ступеням, и вот уже у подножия лестницы сидел крупный волк. Крупный сероглазый волк с поднятой дыбом шерстью, изготовившийся к броску. – Тесак, – выдохнула Алиса. Она оцепенела, не в силах поверить, что он наконец-то здесь, перед ней – не сон, не видение, не иллюзия, созданная Королевой. Она не видела его с тех пор, как он покинул ее в лесу, но тогда он был еще человеком, так что, наверное, сейчас она на самом деле видит не его, но того, кем он стал при Королеве. «Ты снова глупишь, Алиса». Она шагнула к нему, думая лишь о том, что стоит ей только прикоснуться к нему, назвать по имени, как Бьярке, чары разрушатся, и волк вновь станет Тесаком. – Что ты делаешь? – Бьярке схватил ее за плечо, хотя силы стремительно покидали его, он едва держался на ногах и не смог бы удержать Алису. – Будь у тебя хоть капля здравого смысла, ты не пошла бы прямиком к рычащему на тебя волку. – Это не волк, – отмахнулась Алиса, и ей показалось, что ее собственный голос раздается откуда-то издалека. – Это Тесак. – Что за тесак? – не понял Бьярке. Глаза, серые глаза Тесака, уже не были безумными. Они были дикими. Эта дикость, это желание бегать свободно и радостно жили в них всегда, но Алиса не хотела этого замечать. Она хотела, чтобы он всегда был с ней. И думала, что ему тоже этого хочется. Но он сбежал от нее, сбежал при первой возможности. Сбежал к сумасшедшей Королеве, правившей всем, что она видела с вершины своей ледяной горы. Алиса едва видела его, потому что слезы застилали глаза. Легко сбросив руку Бьярке, она пошла к рычащему волку, к волку, напряженному как пружина, к припавшему к земле, готовому к прыжку волку. Бьярке тащился следом, хватая ее за руки с решимостью и силой, каких Алиса в нем и не подозревала. – Ради всего… Остановись, пожалуйста, остановись, – бормотал Черный Король. – Я даже не знаю, как тебя звать, но ты спасла меня, и я не позволю тебе шагать прямо в волчью пасть. – Я Алиса, – уронила она, не отрывая глаз от зверя у подножия лестницы. – А он – Тесак. Бьярке легонько встряхнул ее: – Кем бы он ни был прежде, это уже не он. Еще шаг, и он разорвет тебе глотку. Хотя он может сделать это, даже если ты застынешь как вкопанная. – Он не причинит мне вреда, – сказала Алиса, но голос ее дрогнул. Она уже не была в этом так уверена. Тесак не причинил бы ей вреда, но перед ней стоял волк. Во сне волк шел рядом, позволял ей зарываться лицом в его мех. Это не тот волк. «Но ты должна верить, Алиса. Ты должна верить, что Тесак где-то там, иначе ты не проделала бы весь этот путь, чтобы вернуть его». Бьярке с сомнением посмотрел на волка: – Мне кажется, еще как причинит, и тебе, и мне. Думаю, нам лучше вернуться. – Куда вернуться? – разозлилась Алиса. – Пути назад нет. Ты сжег мир дотла, чтобы снова увидеть свою дочь, и теперь, когда ты почти у цели, ты отступишься? Позади нет ничего, кроме пыли и пустых комнат. Тесак защищает что-то, что находится наверху лестницы. Твою дочь, детей из деревни, возможно, саму Королеву. Я прошла лед, и кровь, и обугленные равнины, и неописуемые кошмары. И я не уйду отсюда без Тесака. И она сделала еще шаг, готовая к тому, что Тесак сейчас бросится на нее, а Бьярке вновь попытался ее оттащить, ожидая чего угодно, кроме того, что произошло на самом деле. Нога Алисы опустилась на черную плитку – или, скорее, на то, что она приняла за черную плитку, – и она провалилась сквозь пол. Последнее, что Алиса увидела перед тем, как исчезнуть в бездонной извилистой дыре, было белое лицо Бьярке, изумленно глядящего ей вслед. Падение было ужасным. Алиса билась о земляные края ямы и царапала лицо о торчащие древесные корни. Она попыталась воспользоваться ножом, чтобы замедлить продвижение, втыкая клинок в землю, но, поскольку скользила Алиса слишком быстро по слишком крутому склону, ее усилия оказались напрасными. Забытая корона Красной Королевы болталась на запястье. Свитер задрался до подмышек, камни и еще что-то острое царапали голую кожу. И когда Алиса наконец врезалась в дно, то чувствовала себя так, словно кто-то сунул ее в мешок с бельем для стирки, а потом долго тер этот мешок о стиральную доску. – Как же меня тошнит от всего этого, – прохрипела Алиса, с болью и трудом поднимаясь на ноги. Свежие синяки и порезы просто криком кричали, и Алиса была уверена, что никогда в жизни ей еще так сильно не хотелось принять ванну. Те чары, что овладели ею в бальном зале, рассеялись, и теперь она поняла, что была очень глупа. Тесак, как сказал Бьярке, уже не был тем человеком, которого она знала. Он не был даже человеком. Ей придется снова найти его, но гладить его тогда, когда он смотрит на нее как на кусок мяса, определенно не стоило бы. Дыра привела ее в круглую комнату – или пещеру? – вырытую в земле. В дальнем конце помещения виднелся очередной туннель. «Я превратилась в кролика, – подумала Алиса. – Вся моя жизнь проходит в кроличьих норах». Она на автомате двинулась к туннелю, уверенная, что там ее будут поджидать новые преграды и опасности, и вдруг остановилась и громко сказала: – Почему я вообще должна играть в ее игры? «Наконец-то», – мурлыкнул Чеширский. – Нет, правда, почему? Она хочет, чтобы я тащилась по этому проходу, чтобы столкнулась с новыми ужасами, чтобы гоблин вернулся к жизни или еще какая-нибудь чушь в том же роде. Ну так вот, я не стану этого делать. Слышишь меня? – Алиса стукнула кулаком по земляной стенке туннеля. Шума особого она не произвела, но удовлетворение получила. – Не стану.