– Надеюсь, рисовые котлетки были несъедобны. Мисс Фрост глубоко сожалеет, что опоздала на одну минуту. Мы заболтались за изысканным ланчем и не заметили, как пролетело время. – Она здесь? Черт! – Сияние на лице Вулфа сменилось хмурым выражением. Он собрался встать. – Не обольщайся насчет своей затеи. Она мне не нравится. Я прошел вперед и открыл дверь кабинета. Вулф передвигался медленнее обычного. Он не спеша обошел мисс Фрост и, прежде чем опуститься в кресло, молча наклонил голову в ее сторону. Она подняла на него глаза, и я увидел, что барышня держится стойко и голыми руками ее не возьмешь. Я расположился на стуле и приготовил блокнот. – Вы хотели меня видеть, мисс Фрост? – вежливо осведомился Вулф. – Я хотела? – удивилась она. – Вы сами послали за мной этого человека! – Да-да, – вздохнул Вулф. – Спасибо, что приехали. Вы хотите что-нибудь сообщить мне? Она уже набрала воздух для ответа, но передумала и ограничилась коротким «нет». Вулф снова вздохнул и, откинувшись назад, хотел сцепить руки на животе, но, очевидно, вспомнил, что время для полного отдохновения еще не подошло, и, положив их на подлокотники кресла, застыл, умиротворенный, с полузакрытыми глазами. После продолжительного молчания он наконец негромко проговорил: – Сколько вам лет? – Двадцать один. Будет в мае. – Когда именно? – Седьмого числа. – Как я понимаю, вы зовете мистера Макнейра дядя Бойд. Так ваш кузен сказал. Он действительно вам дядя? – Да нет. Просто зову его так, и все. – И давно вы его знаете? – Всю жизнь. Он старый знакомый моей мамы. – В таком случае вы должны знать, что он любит. Например, любит ли он конфеты? И какие? Она и бровью не повела, хотя заметно побледнела. – Мне… Я не знаю, правда. Никогда не задумывалась. – Полно, мисс Фрост, – продолжал Вулф любезным тоном. – Я же не прошу вас разглашать какую-нибудь тайну. Сведения такого рода могут сообщить близкие мистера Макнейра, его знакомые, прислуга в доме, продавцы в магазине, где он покупает конфеты – если покупает. Допустим, он любит миндальные, тогда это известно кому угодно. Полагаю, у вас нет причин скрывать подобные вещи. – Конечно нет. – Ее лицо еще было бледным. – Мне нечего скрывать. – Она глотнула воздуха. – Мистер Макнейр действительно любит миндальные конфеты, это верно. – Щечки ее внезапно порозовели. – Но я приехала сюда не для того, чтобы обсуждать, кто какие конфеты любит. Я пришла сказать, что вы глубоко заблуждаетесь насчет моих вчерашних слов. – Значит, вы все-таки хотите что-то сообщить мне? – Да, хочу. – Она явно начала горячиться. – Вы просто устроили ловушку. Я не хотела, чтобы мама и дядя приезжали сюда. Но мой кузен Лу, как обычно, растерялся и настоял. Вечно он за меня боится, как будто у меня самой ума не хватит постоять за себя. Вы нарочно сделали так, чтобы поймать меня на слове, чтобы я сказала нечто такое – даже не знаю, что именно, – что дало вам повод… – Секундочку, мисс Фрост. – Вулф поднял ладонь. – Ваш кузен Лу совершенно прав. Я имею в виду его высказывания относительно вашего ума. Нет уж, позвольте мне! Будем беречь время. Не стану повторять дословно то, что вы сказали вчера. Это хорошо известно и вам, и мне. Я только хочу еще раз заявить, что слова, произнесенные вами, и то, как они были произнесены, заставляют сделать однозначный вывод: вы знали о содержимом этой коробки конфет до того, как мисс Митчелл сняла крышку. – Это неправда! Я не говорила… – Нет, говорили! – Тон Вулфа сделался жестким. – Поймите, я не намерен вот так по-детски пререкаться с вами. Или вы рассчитываете, что ваша внешность парализует мои мыслительные способности? Фантастика! Арчи, будь добр, приготовь машинку. Два экземпляра, оформишь как письмо, наверху заголовок: «Варианты заявления Хелен Фрост». Я повернулся к столу, подвинул машинку, вставил бумагу: – Готов! Вулф начал диктовать: – Первое. Я признаю, что знала о содержимом коробки конфет, и обещаю правдиво и подробно объяснить Ниро Вулфу, откуда мне это стало известно. Второе. Я признаю, что знала о содержимом коробки. В настоящий момент отказываюсь объяснять что-либо, однако готова ответить на вопросы Ниро Вулфа, касающиеся других аспектов дела. Оставляю за собой право по личному усмотрению воздерживаться от ответов. Третье. Я признаю, что знала о содержимом коробки, но отказываюсь продолжать разговор. Четвертое. Я отрицаю, что знала о содержимом коробки. Вулф выпрямился. – Благодарю, Арчи. Нет, мне копию, а оригинал дай мисс Фрост. – Он повернулся к ней. – Пожалуйста, внимательно прочтите все четыре варианта. Вот перо. Я бы хотел, чтобы вы поставили свои инициалы против одного из них. Но должен предупредить: я охотно приму от вас либо первый вариант, либо второй. Два других для меня неприемлемы. Если же все-таки вы будете настаивать на третьем или четвертом, мне придется отказаться от договоренности с вашим кузеном и немедленно предпринять соответствующие шаги. Она больше не походила на богиню: слишком разволновалась. Но через секунду собралась с мыслями и поняла, что всякие колебания только портят дело. – Я не обязана ставить свои инициалы, – сказала она, глядя на Вулфа. – С какой стати? – Щеки ее снова порозовели. – Вы все это подстроили! Любой сообразительный человек сумеет так задать вопрос, что другой собьется, и тогда можно прицепиться к неосторожно сказанному слову. – Мисс Фрост, вы, кажется, намерены упорствовать? Отрицаете сказанное раньше, а это нелепо. – Да, отрицаю и не вижу в этом ничего нелепого. И предупреждаю, что когда кузен Лу… Голова Вулфа резко, как на шарнире, повернулась, и он бросил: – Арчи! Позвони мистеру Кремеру. Я придвинул телефон и набрал номер полиции. Дежурному в участке я назвал добавочный и, когда уже там взяли трубку, попросил инспектора. Вулф приготовил горячее блюдо, и, чтобы оно не остыло, Кремер должен был оказаться на месте. Инспектор был у себя, и через несколько секунд я услышал его бас: – Это ты, Гудвин? Что-нибудь новенькое? – Инспектор Кремер, мистер Вулф хочет поговорить с вами. Я кивнул Вулфу, и он потянулся к аппарату. В этот момент наша цыпочка вскочила, будто ее крапивой хлестнули. И тогда Вулф, не беря трубку, сказал: – Если пожелаете, мистер Гудвин в порядке одолжения может отвезти вас в полицейское управление. Или предпочтете, чтобы инспектор Кремер прислал своих людей? – Не смейте! – хрипло выдавила она и, схватив перо, написала свое имя против пункта два. Руки ее тряслись от волнения, а Вулф тем временем говорил в трубку: – Мистер Кремер? Приветствую вас. Мне хотелось узнать, какое у вас впечатление от утреннего эксперимента. Вот как? Увы, тоже ничего. Начал, правда, работать над одной версией, но говорить о результатах преждевременно. Посмотрим, как пойдет. Нет, сэр, предпочитаю действовать в одиночку, вы же знаете. Да-да, уж позвольте мне самому. Когда Вулф закончил разговор, Хелен Фрост уже сидела в кресле, вздернув подбородок и сжав губы. Он взял листок и, едва взглянув на него, отдал мне, потом позвонил, чтобы Фриц принес пиво, и поудобнее устроился в кресле. – Итак, мисс Фрост, вы признались, что располагаете информацией относительно орудия убийства, но отказываетесь ее сообщить. Хотел бы напомнить, что я не брал обязательств держать ваше признание при себе. Однако могу гарантировать одно: в настоящее время я не собираюсь предавать его гласности. Вы, наверное, не знаете – полицейские, как правило, исходят из того, что сокрытие сведений о преступлении означает причастность к нему. Допущение чудовищное, но так уж у них устроены мозги. Поэтому, если бы полиции стало известно, что вы здесь подписали, там бы точно решили: либо вы сами начинили конфеты ядом, либо знаете, кто это сделал. И действовали бы соответствующим образом. Я поступаю иначе. Но все же для соблюдения формальностей я должен спросить: не вы положили яд в конфеты? Вопрос этот, надо сказать, она приняла мужественно и ответила спокойным, хотя и чуть сдавленным голосом: – Нет, не я. – Может, вы знаете, кто это сделал? – Нет, не знаю. – Вы помолвлены? Она поджала губки: – Это вас не касается. – Видите ли, – терпеливо продолжал Вулф, – мне придется расспрашивать вас о многих вещах, которые, по вашему мнению, меня не касаются. Мисс Фрост, с вашей стороны просто глупо без причины раздражать меня. Я задал вам вполне невинный вопрос. Наверное, любой из ваших знакомых сумел бы на него ответить. Почему же вы не хотите отвечать? Неужели воображаете, будто мы заняты дружеской болтовней? Мы же с вами отнюдь не в равном положении. Я могу заставить вас отвечать, в противном случае буду вынужден передать вас в руки полиции. Итак, повторяю вопрос: вы помолвлены? Бедняжка понемногу расклеивалась. Руки ее, лежащие на коленях, сжались в кулачки, сама она съежилась, а в уголках глаз выступили слезинки и покатились по щекам. Глядя в лицо Вулфу, она бросила: – Вы… вы грязная свинья, вот вы кто! – Знаю, – кивнул Вулф. – Ненавижу истерику, поэтому и задаю женщинам вопросы только в крайних случаях. Вытрите глаза. – Мисс Фрост не шевельнулась, и он опять вздохнул. – Вы помолвлены? – Нет! – сказала она со слезами в голосе. – Это кольцо с бриллиантом на вашей руке – вы его сами купили? Она невольно поглядела на кольцо: – Нет. – Кто вам его подарил? – Мистер Макнейр. – А бриллиант на вашей пудренице – тоже подарок? – Да, подарок мистера Макнейра. – Удивительно. Никогда бы не подумал, что вам нравятся бриллианты. – Вулф откупорил бутылку и налил себе пива. – Не удивляйтесь, мои вопросы могут казаться не относящимися к делу. Однажды в этом самом кресле служанка по имени Анна Фиоре просидела пять часов. А герцогиня Раткин – почти всю ночь. Так что сделайте милость, потерпите. – Он взял стакан и осушил его не отрываясь. – Что-то здесь не так. Скажите, вы любите бриллианты?