– Тут я готов согласиться с вами, – кивнул Вулф. – С ним – полный порядок. Если бы шкатулка была у нас, мы бы знали, кто пытался отравить Макнейра в позапрошлый понедельник и кому удалось это сделать вчера. – Он сжал губы и процедил: – Здесь, в моем кабинете и в моем присутствии. – То-то и оно. – Кремер ткнул сигару в пепельницу. – Теперь это для вас уже не какое-то случайное дельце, а серьезное преступление. – Инспектор неожиданно обратился ко мне: – Не соединишь меня с управлением? Я повернулся к столу, придвинул телефон и набрал номер. Мне сразу же ответили, я назвал добавочный, и там попросили секундочку подождать. Кремер подошел, я уступил ему стул. – Берк, это ты? Да, Кремер. Бумага под рукой? Записывай: красная кожаная шкатулка, размеры и вес неизвестны, старая или новая – тоже. Наверное, не очень большая, и, судя по всему, в ней только документы. Принадлежала Бойдену Макнейру. Готово? Теперь – что делать. Первое. Отбери десять человек, пусть установят, в каких банках имеются частные сейфы. Раздай им фотографии Макнейра, пусть разыщут все сейфы, принадлежавшие ему. Как только обнаружат хоть один, получи в суде разрешение на осмотр. К этому нахальному типу из Городского отделения национального банка пошли Хаскинса, он знает к нему подход. Второе. Позвони ребятам, которые производят обыск на квартире Макнейра и в его ателье. Проинформируй о шкатулке. Скажи, кто найдет, тому лишний выходной. Третье. Еще раз поговори со всеми близкими и просто знакомыми Макнейра. Каждому обязательно задай вопрос, не видел ли он у Макнейра эту шкатулку, и если видел, то когда, где и как она выглядит. Не забудь поговорить с адвокатом Макнейра Коллинджером. Я у него об этом не спрашивал, переоценил свою версию, черт ее побери! Четвертое. Отбей еще одну телеграмму в Шотландию – пусть разузнают, известно ли что-нибудь о шкатулке сестре Макнейра. Кстати, на утренний запрос есть ответ? А, ну да, еще рановато. Все записал? Действуй! Я не задержусь. Когда инспектор повесил трубку, Вулф заметил: – Десять человек, сто, тысяча. С такой армией, мистер Кремер, вы, наверное, по каждому делу десяток преступников хватаете. – Угу, хватаем. – Кремер огляделся. – Где моя шляпа? А-а, в прихожей оставил. Как только найдем шкатулку, я сразу сообщу. Как-никак ваша собственность. Для порядка, конечно, загляну внутрь – нет ли там бомбы. Чертовски не хотелось бы, чтобы Гудвину руки-ноги оторвало. А вы-то сами собираетесь ее искать? Вулф отрицательно покачал головой: – Где мне тягаться со сворой ваших ищеек. Теперь куда ни сунься, они уже там. Весьма сожалею, сэр, что вынужден был разочаровать вас. Ну а если я в свою очередь что-нибудь раскопаю о красной шкатулке, вы первый об этом услышите. Надеюсь, мы расстаемся как братья по оружию? Я имею в виду нынешнее сражение. – Само собой, дружки-приятели. – Тогда у меня к вам есть одна небольшая просьба. Пусть все без исключения Фросты как можно быстрее ознакомятся с завещанием Макнейра. Мистера Жебера беспокоить не следует, он так или иначе все узнает от Фростов. И сделать это удобнее именно вам, а не мне, только, пожалуйста, без труб и барабанов. – Верно. Что-нибудь еще? – Нет. Пожалуй, все. Впрочем, если вы на самом деле разыщете шкатулку, не советую вывешивать на доске объявлений перечень ее содержимого. Со шкатулкой, думаю, следует обращаться крайне осторожно. Человек, который подложил отравленные таблетки в пузырек с аспирином, способен на что угодно. – Угу. Что-нибудь еще? – Побольше удачи – не так, как сегодня. – Благодарю. Удача мне не помешает. Инспектор отбыл. Вулф позвонил, чтобы принесли пива. Я сходил на кухню и налил себе молока. Мне уже было ясно, что Вулф ничего не собирается предпринимать. Шеф сидел, невозмутимо перелистывая новый каталог орхидей, пришедший с утренней почтой. Допив молоко и пожав плечами, я принялся заклеивать конверты и лепить на них марки. Потом прихватил в прихожей шляпу и пошел на угол, к почтовому ящику. Когда вернулся, приступ у Вулфа продолжался: разложив на столе Laeliocattleya luminosa aurea, он пинцетом приподнимал у цветка тычинки и разглядывал их через увеличительное стекло. Хорошо еще, что не полез в атлас. Я сел и заметил: – А на дворе-то весна. Погода прекрасная. Второе апреля. Хотя Макнейр и сделал его днем траура. Словно призрак вызывал, как вы вчера сказали. А теперь он и сам призрак. – Думаю, нет, отнюдь не призрак, – равнодушно проговорил Вулф. – Ну, во всяком случае, что-то нематериальное. – Еще какое материальное! Если труп хорошенько не забальзамировать, он очень быстро разлагается. – Тогда – пища для червей. Да что угодно… Могу я поинтересоваться: вы наше дело окончательно передали инспектору Кремеру? Может, я теперь должен бегать в управление за инструкциями? Вулф ничего не ответил. Я подождал немного для приличия и продолжил: – Что же это получается? Допустим, Кремер находит шкатулку и узнает все, что нам самим не помешало бы узнать. Потом, имея неопровержимые улики, он задерживает преступника, и первая часть вашего гонорара – тю-тю! А вторая уже вылетела в трубу, поскольку Макнейр мертв и богатой наследнице в ателье просто нечего делать. Похоже, что одной неприятности – наблюдать, как на ваших глазах умирает человек, – вам мало. И даже некому предъявить счет. Вы же сами меня учили денежки считать. Док Волмер и тот за вчерашний визит потребует не меньше пятерки. Можно, конечно, его гонорар включить в счет долгов по наследству, но хлопот не оберешься, да и расходы тоже будут, потому что хоть вы и душеприказчик, но без вознаграждения. Кстати, если вы душеприказчик, разве не нужно подсуетиться, что-то предпринять? – (Вулф молчал.) – Вдобавок у Кремера вообще нет никаких прав на эту шкатулку. По закону она ваша. Но попади шкатулка ему в руки – зажмет, как пить дать зажмет. Можно тогда, конечно, попросить вашего адвоката направить официальный протест… – Помолчи, Арчи! – Вулф отложил увеличительное стекло. – Чепуху мелешь. А может, не чепуху? Может, лучше возьмешь револьвер и перестреляешь всех кремеровских ищеек? А потом сам найдешь шкатулку. – Не надо ни в кого стрелять, – снисходительно усмехнулся я. – Будь у меня такой талант, как у вас, я бы уселся поудобнее в кресле, закрыл бы глаза и нарисовал бы психологический портрет Макнейра. Как с Полом Чапином, помните? Обдумал бы хорошенько, что за человек такой Бойден Макнейр, чем дышит и прочее. Потом спросил бы себя: если бы я был он и если бы мне надо было сохранить какую-нибудь очень ценную вещь, ну, например… красную шкатулку, где бы я спрятал ее? Потом сказал бы: Арчи, поезжай туда-то и привези шкатулку. И пока бы кремеровские орлы раскачивались, она была бы уже у вас. – Хватит! – твердо сказал Вулф. – Я терплю подхалимаж, только когда он на пользу. Сейчас мне нужен не подхалимаж, а факты. С другой стороны, я не желаю тратить ни твои, ни свои силы на собирание фактов, которые могут оказаться совершенно бесполезными, как только шкатулка будет найдена. Что же касается ее поисков, мы – вне игры: кремеровские ищейки любую дыру обнюхают. – Тон его сделался язвительным. – Хочу напомнить тебе о намеченной вчера программе. Я собирался наблюдать за приготовлением гуся на кухне, а не покойника в кабинете. А ты должен был с утра съездить к мистеру Зальценбаху в Гарфилд за козленком. И не досаждай мне пустяками. После ланча… Что там еще, Фриц? Фриц подошел поближе: – Вас желает видеть мистер Ллевелин Фрост. – Черт! – вздохнул Вулф. – Ничего не поделаешь. Слушай, Арчи, может, ты его… Впрочем, не надо. Клиент как-никак. Проси. Глава 10 Судя по всему, сегодня Ллевелин Фрост не собирался никого вытаскивать из кресла. И адвоката с ним не было. А вид он имел виноватый, как бы даже пришибленный, и галстук сбился на сторону. Фрост предупредительно поприветствовал нас «добрым утром», словно ему было важно получить подтверждение, что утро и в самом деле доброе, и даже поблагодарил Вулфа, когда тот предложил ему сесть. Он сел и вопросительно поглядел на Вулфа, потом на меня, как будто не знал или забыл, зачем приехал. – Для вас это тяжелый удар, мистер Фрост, – сказал Вулф. – Для меня тоже. Мистер Макнейр сидел в кресле, где сейчас сидите вы, когда проглотил отравленные таблетки. – Знаю, – кивнул Лу Фрост. – Скончался на месте. – Совершенно верно. Считается, что достаточно трех гран цианистого калия, чтобы практически мгновенно убить человека. Мистер Макнейр принял пять гран, если не все десять. Примите мои соболезнования. Хотя отношения между вами были натянутые, все же вы достаточно давно знакомы. Я не ошибаюсь? Ллевелин снова кивнул: – Да, мы были знакомы лет десять. Отношения у нас были вроде ничего… – Он помедлил, подумал. – Нет, наверное, действительно натянутые. Но личной неприязни не было. Просто получилось недоразумение. Только сегодня утром я узнал, что ошибался. Я думал, он хочет, чтобы моя кузина вышла за этого Жебера. Но, оказывается, он был категорически против. – Ллевелин снова помолчал. – Понимаете, когда я был у вас в понедельник и на той неделе тоже… Мне казалось… Словом, у меня были подозрения, но я ничего не сказал ни вам, ни мистеру Гудвину. Понимал, что могу ошибаться, и не хотел никого обвинять. Мне нужно было только выяснить… Я хочу извиниться перед вами. Кузина сказала, что действительно видела эту коробку конфет. Сказала, где и при каких обстоятельствах. Теперь я понимаю, что было бы лучше, если бы она вам сразу все объяснила. И она это понимает. Но беда в том, что мысли у меня тогда работали в другом направлении. – Я все понимаю, сэр. – В голосе Вулфа зазвучали нетерпеливые нотки. – Вы знали, что Молли Лок была неравнодушна к мистеру Перрену Жеберу, что мистер Жебер добивался расположения вашей кузины Хелен, хотел жениться на ней, и даже думали, что мистер Макнейр благоволит этому. Естественно, у вас зародилось подозрение, что мотив убийства кроется именно здесь. И подозрение у вас зародилось потому, что вы были одним из кровно заинтересованных лиц, ибо сами хотели жениться на кузине. Ллевелин вытаращил глаза: – Жениться на кузине? Откуда вы это взяли? – Ллевелин покраснел и пробормотал: – Вы с ума сошли! Какой дурак… – Не надо. Пора бы вам знать, что сыщики не только ищут, но иногда и находят, по крайней мере некоторые. Я не утверждаю, что вы всерьез рассчитывали жениться на кузине, однако хотели – это точно! Я понял это из нашего разговора в прошлый понедельник, когда вы сказали, что мисс Фрост – ваша ортокузина. Совершенно очевидно, что у вас была особая причина употребить такой сугубо специальный термин. Вы были так заняты мыслями о женитьбе на кузине, так озабочены тем, насколько приличия и правила допускают брак между двоюродными братом и сестрой, что основательно изучили проблему. Вы не довольствовались ни христианским законом, ни предписаниями иудаизма – вы углубились в антропологию. Не исключаю, что ваши доводы не удовлетворили мисс Фрост, или ее мать, или вашего отца… – Вы не сами до этого дошли! – вырвалось у красного как рак Ллевелина. – Это вам вчера Хелен сказала! Ведь она сказала, правда? Вулф отрицательно покачал головой: – Нет, сэр, я сам до этого дошел. И не только до этого. Так что не удивлюсь, если получу подтверждение, что три дня назад, во время визита сюда, вы были убеждены, что Молли Лок отравил либо мистер Макнейр, либо мистер Жебер. Вы были в таком состоянии, что просто не могли отделить возможное от невозможного. – Состояние у меня было скверное, это точно. Но я не был убежден… Ни в чем не был убежден. – Ллевелин прикусил губу. – А теперь мне деваться некуда, это тоже факт. То, что случилось с Макнейром, – ужасно. Газеты снова подняли шум. Полиция с утра допрашивает всех Фростов, как будто мы что-то знаем. Хелен извелась, хотела поехать посмотреть на тело Макнейра. Мы ее не пустили, вскрытие-то еще продолжается, зрелище не из приятных. Потом она надумала поговорить с вами, и мне пришлось привезти ее сюда. Она на улице, в моей машине. А я решил посмотреть, нет ли у вас кого постороннего. Могу я пригласить ее? Вулф поморщился: – В настоящий момент я ничем не могу быть ей полезен. И она, думаю, не в том состоянии… – Ей очень нужно поговорить с вами. Вулф едва заметно приподнял плечи: – Зовите. Лу поднялся и вышел. Я последовал за ним, чтобы отпереть входную дверь. У края тротуара стоял серый кабриолет-купе, из которого и вышла Хелен Фрост. Ллевелин помог ей подняться по ступенькам, и они вместе прошли в холл. Должен признаться, сейчас она не очень-то походила на богиню. Глаза распухли, на носу какие-то пятна, и вообще вид у Хелен был нездоровый. Ортокузен проводил ее в кабинет. Я вошел следом. Она кивнула Вулфу, опустилась на «трон олуха царя небесного» и оглядела по очереди Ллевелина, меня, Вулфа, словно вспоминая, кто мы такие. Потом она уставилась в пол. – Это случилось здесь? – произнесла она безжизненным шепотом. – Совершенно верно, мисс Фрост, – кивнул Вулф. – Но если вы приехали только за тем, чтобы пролить слезу над местом, где скончался ваш лучший друг, то мы напрасно будем тратить время. – Он выпрямился. – Вы в кабинете сыщика, а не на кладбище. Да, мистер Макнейр умер здесь. В этом кресле проглотил отравленные таблетки, потом вскочил, попытался удержаться на ногах, опершись о мой стол, но забился в конвульсиях, упал и умер. Хелен в ужасе смотрела на Вулфа. Ллевелин загорячился: – Ради бога, Вулф, неужели вы думаете?.. Шеф поднял ладонь: – Я думаю только о том, что именно мне пришлось наблюдать эту сцену. Арчи, возьми, пожалуйста, свои вчерашние записи. Прочти вслух после моих слов о том, что самое время сказать мисс Фрост кое-что важное. Я взял блокнот, быстро перелистал страницы и нашел нужное место: – «…Вы молоды, неопытны, ложная гордость мешает вам понять, что вы взяли на себя огромнейшую ответственность. Девять дней назад погибла Молли Лок. Очевидно, она невольно сорвала другое убийство и заплатила за это своей жизнью. С того момента все девять дней вы утаиваете важную информацию. А ведь эта информация могла бы не только помочь найти убийцу, но и позволила бы сделать нечто гораздо более важное – спасти чью-то жизнь, вероятнее всего, жизнь ни в чем не повинного человека. Не слишком ли…» – Достаточно, – остановил меня Вулф и повернулся к Хелен Фрост. – Мадемуазель, я взывал к вашему благоразумию как мог, хотя и не люблю этого делать. Но взывал, увы, безуспешно. Вам причиняет боль напоминание о том, как самый близкий вам человек умер в страшных мучениях возле кресла, в котором вы сейчас сидите? А мне, думаете, было приятно присутствовать при его кончине? И вы, сэр, – Вулф перевел взгляд на Ллевелина, – пригласив меня расследовать преступление, сразу начали ставить мне палки в колеса, и вы же первый упрекаете меня, будто я не щажу чувства вашей кузины, не сочувствую ее горю. Да, не щажу. Если я как деловой человек предлагаю услуги, за которые нужно платить, то это отнюдь не благодушие и не сентиментальное сочувствие двум испорченным и бестолковым недорослям, попавшим в отчаянное положение. – Вулф снова повернулся к Хелен. – Вчера из-за своего упрямства вы ничего мне не рассказали. Пришлось прибегнуть к угрозе, чтобы выудить из вас хоть какие-то сведения. Зачем же вы еще раз приехали? Что вам теперь нужно? Ллевелин встал и подошел к мисс Фрост. – Пойдем, Хелен, – произнес он умоляюще. – Пойдем отсюда. Она дотронулась до его рукава и, не поднимая взгляда, покачала головой: – Сядь, Лу, сядь, пожалуйста. Мистер Вулф прав. Я заметил, как на щеке у нее зарозовело пятнышко.