– Что кулаки-то без толку сжимать? Только попробуйте поднять руку – получите еще раз. От ярости он даже стал заикаться: – В-вы еще пожале-ете об этом! В-вы… – Заткнитесь и убирайтесь, пока я окончательно не вышел из себя! Лицензию отберут, говорите? Да у вас просто мания величия! Получили место и выпендриваетесь. Не велика шишка! Я-то знаю, почему Скиннер послал именно вас – просто решил выставить вас на посмешище, а вы и не поняли. Если еще хоть раз скажете, что Ниро Вулф проворачивает темные делишки, врежу вам при свидетелях. А сейчас – вон! Вообще-то, я считаю, что поступил правильно, а с учетом всех обстоятельств – тем более. Но полного удовлетворения я не испытал. Фрисби просто повернулся и вышел. Услышав, как за ним закрылась входная дверь, я уселся за стол, зевнул, почесал голову и опрокинул мусорную корзину. Конечно, то, что я вмазал ему, да еще и сказал пару ласковых, доставило мне некоторое удовольствие, но, с другой стороны, я начал чувствовать себя борцом за справедливость. А этого я очень не люблю – мне сразу становится не по себе и хочется что-нибудь сломать. Я поставил корзину на место и аккуратно собрал весь мусор. Потом взял было каталог цветов, поставил его обратно, пошел в прихожую, выглянул в окно и вернулся в кабинет. Позвонили с рынка, я переключил селектор на телефон Фрица и снова откинулся в кресле со справочником по токсикологии. Когда в одиннадцать часов Вулф спустился из оранжереи, я все еще безуспешно пытался найти название яда, которым отравили Жебера. Вулф прошествовал к столу, уселся, совершил свои обычные манипуляции с ручкой, почтой, вазой с орхидеями и наконец нажал сакраментальную кнопку, выражая свою просьбу двумя короткими звонками. Появился Фриц с пивом на подносе. Вулф открыл бутылку, налил, выпил, вытер губы. Затем уселся поудобнее и вздохнул. Он отдыхал после напряженной работы с орхидеями. – Тут Фрисби плохо себя вел, и я случайно задел его по щеке, – доложил я. – Он собирается отобрать у вас лицензию и засыпать повестками, а может быть, даже бросить вас в бочку со щелочью. – Как? – Вулф открыл глаза и посмотрел в мою сторону. – Интересно, он собирался отобрать у меня лицензию до того, как ты его стукнул, или после? – До. После он в основном молчал. Вулф покачал головой: – Я рассчитывал на твое благоразумие, Арчи, но порой мне кажется, что это все равно что уповать на благоразумие природной стихии. А по-другому никак нельзя было? – Но я даже не ударил его! Это был просто жест, ну, скажем, крайнего раздражения. У меня сегодня настроение мерзкое. – Вижу. И не виню тебя. Все это дело с самого начала было нудным и малоприятным. Теперь еще Сол куда-то пропал. А нам предстоит работенка. Боюсь, финал будет еще менее приятным, чем начало. Надо только постараться сделать все как можно приличнее и покончить с этим раз и навсегда… Раздался звонок в дверь. – А вот и Сол. Но это был не Сол. Теперь к нам пожаловал инспектор Кремер. Он вошел, тяжело ступая. Было видно, что пора ему на капитальный ремонт: мешки под глазами, седые волосы всклокочены, да и выправка уже совсем не та. – Доброе утро, сэр, – приветствовал его Вулф. – Присаживайтесь. Пива хотите? Кремер сел на «трон олуха царя небесного», тяжко вздохнул, вынул из кармана сигару, посмотрел на нее и снова убрал. Еще раз тяжело вздохнув, он сообщил: – Раз уж курить не хочется, значит дело совсем дрянь. – Он посмотрел на меня. – Что ты там сделал с Фрисби? – Не помню. – Ну, он-то помнит. Думаю, тебе конец. Не исключаю, что он пришьет тебе государственную измену. – Да ну! – Я ухмыльнулся. – Значит, это была государственная измена. И что же меня ждет? Виселица? – Не знаю и не желаю знать, – пожал плечами Кремер. – Твоя судьба волнует меня меньше всего. Бог мой, почему же курить не хочется? – Он снова вытащил сигару, внимательно осмотрел ее, но на этот раз убирать не стал. Про меня он уже забыл. – Прошу прощения, мистер Вулф, я, кажется, не сказал, что не хочу пива. Вы, наверное, думаете, что я пришел сюда скандалить? – А разве нет? – мягко осведомился Вулф. – Нет. Я пришел поговорить с вами серьезно. Могу я задать несколько вопросов и получить на них честные ответы? – Попробуйте. Например? – Если мы проведем у вас обыск, найдем красную шкатулку? – Нет. – Вы когда-нибудь видели ее или хотя бы знаете, где она? – Нет и еще раз нет. – Говорил ли вам Макнейр перед смертью что-нибудь такое, что могло бы дать зацепку относительно мотивов убийств? – Вы знаете все, что говорил Макнейр в этом кабинете. Ведь Арчи читал вам свои записи. – Это я помню. Но, может быть, вам что-то стало известно о мотивах преступления из других источников? – Бог мой! – Вулф всплеснул руками. – Какой нелепый вопрос! Конечно стало известно. Я ведь занимаюсь этим делом уже четыре дня. – От кого? – От вас, например. Кремер опешил. Он машинально сунул сигару в рот и крепко сжал зубы. Потом сказал: – Беда в том, что вы ни на секунду не даете забыть о своем уме. А я это и так знаю, черт побери! Думаете, я когда-нибудь хожу вот так к Дэлу Причарду или к Сэнди Молью? Так что и когда я вам говорил? Вулф покачал головой: – Нет, мистер Кремер. Как говорят дети, уже теплее. Но я пока ничего вам не скажу. Давайте по очереди. Мне ведь тоже хотелось бы кое-что узнать. В газетах вечно пишут ерунду. Что это за приспособление, из которого на Жебера вылился яд? Кремер хмыкнул: – Вы действительно хотите знать? – Да, было бы любопытно. Заодно и время скоротаем. – Ну что ж, скоротаем так скоротаем. – Инспектор вынул изо рта сигару и, с удивлением обнаружив, что она не зажжена, достал спички и задымил. – Все очень просто. Взяли кусок обыкновенной клейкой ленты в дюйм шириной и в десять длиной. Края прилепили к матерчатому верху машины прямо над сиденьем водителя, а в середину, провисающую, как гамак, поставили обыкновенную маленькую плошку из дешевого магазина. Туда и налили грамм пятьдесят нитробензола, его еще называют искусственным маслом горького миндаля, потому что запах такой же. А сверху – немного воды, чтобы не давала ему испаряться и приглушала резкий запах. Садясь в машину, вы, естественно, смотрите на сиденье и на пол и вряд ли заметите что-нибудь вверху, особенно если уже стемнело. А потом вы головой непременно заденете плошку. И даже если не заденете, она все равно свалится на первом же ухабе или повороте. Ну и конечно, все выливается на вас. Как вам такое изобретение? – Весьма остроумно, – кивнул Вулф. – А главное, действительно просто, надежно и дешево. Если есть яд в запасе, то всех расходов будет на пятнадцать центов – лента, плошка и немного воды. Я сразу подумал о нитробензоле. Самый подходящий вариант. Кремер откликнулся с энтузиазмом профессионального отравителя: – Самый что ни на есть подходящий! В прошлом году рабочий на лакокрасочной фабрике пролил те же пятьдесят грамм на штаны и через час отдал Богу душу. Кстати, мой человек, который сидел у Жебера на хвосте, дотронулся до него, ему и попало немного на руки, да еще надышался. Теперь вот в больнице: лицо синее, губы и ногти лиловые. Врачи говорят, выберется. И Лу Фросту тоже досталось немного, но, кажется, без последствий. А Жебер, похоже, почувствовал, что на него льется, или запах ощутил. В общем, повернул голову, и вся эта дрянь вылилась ему прямо на лицо, может быть, даже в глаза попало несколько капель. Видели бы вы его через час! – И слава богу, что не видел! – Вулф налил себе пива. – Ему бы от этого лучше не стало, и мне, смею заверить, тоже. Он опустошил стакан и принялся рыться в карманах. Я вытащил из ящика свежий платок и передал ему. Откинувшись в кресле, Вулф сочувственно посмотрел на инспектора: – Надеюсь, мистер Кремер, следствие продвигается успешно? – Все иронизируете? – Кремер выпустил облако дыма. – Скоро, кстати, моя очередь спрашивать. А пока можете порадоваться чужой беде. В среду вы посоветовали мне заняться семьей Фрост. Вы, конечно, правы, это мог сделать любой из них. Если замешан кто-то из молодых, то наверняка они действовали сообща, потому что в церковь приехали вместе, и времени на все было у них в обрез, ведь они пришли в церковь почти сразу после Жебера. А на это дело нужно минимум две минуты – я проверял. У каждого, ясное дело, алиби, но не такое, чтобы хоть с кого-то можно было полностью снять подозрение. – Инспектор сделал глубокую затяжку. – Конечно, не исключено, что есть свидетели, которые видели, как кто-то крутился возле машины. Но ведь убийца мог залезть внутрь, закрыть дверь и спокойно заниматься своим делом, не привлекая внимания. Да и темно уже было. Поэтому пока никого найти не удалось. В бардачке обнаружены две пустые склянки – самые обычные пятидесятиграммовые пузырьки, без каких-либо наклеек. Отпечатков пальцев нет ни на них, ни на плошке. А выяснять, кто и когда эти пузырьки купил, – все равно что искать иголку в стоге сена. И вообще, должен согласиться с вами: тот, кто занимается такими делами, следов не оставляет. Боюсь, что мы так никого и не найдем. – Инспектор выпустил еще одно облако дыма. – Хоть в лепешку разобьемся. Тут все обстоятельства против нас. Я теперь долго в машину не сяду, не заглянув под крышу. Надо искать мотивы убийства. Я помню, вы говорили, что все дело в красной шкатулке. Но куда же она могла запропаститься? А без нее – даже не знаю, как быть. Пока ведь нет абсолютно ничего ни на Фростов, ни на кого-либо еще. Предположим, Дадли Фрост растранжирил все наследство. Какой ему толк убивать Макнейра или Жебера? Что касается Лу и девицы, тут даже намека на какой-нибудь мотив нет. Остается миссис Фрост, которая, как мы знаем, много лет платила Жеберу деньги. Она утверждает, что это старый долг, но Жебер-то мертв, и выяснить, что к чему, теперь невозможно. Вероятно, все эти годы он шантажировал миссис Фрост. Но чем? И почему ей понадобилось убивать сейчас? И при чем тут Макнейр? Сначала-то убили Макнейра! Кремер стряхнул пепел в пепельницу, снова откинулся в кресле и раздраженно хмыкнул: – Придется вам разбираться. Я еще во вторник сказал, что ничего не понимаю. И с тех пор не продвинулся ни на шаг. Только прибавилось два трупа. Думаю, это дело – по вашей части. Я в таких вещах не мастак. Час назад я был в прокуратуре, они вас там в кандалы готовы заковать, но и я сказал Фрисби пару ласковых. Конечно, характер у вас ужасный, а гениальности ровно вполовину меньше, чем думаете. Но все равно вы на голову выше любого в своем деле со времен Цезаря и до наших дней. Знаете, почему вчера я тут шумел, а сегодня разговариваю по-хорошему? Потому что Жебера убили, а вы от своей клиентки не отказались. Брось вы это дело сегодня утром, я бы сам с удовольствием заковал вас в кандалы. Но теперь я вам верю. И что шкатулки у вас нет, тоже… Помешал Фриц. Он постучал в дверь кабинета, важно вошел и, остановившись в двух шагах от Вулфа, почтительно поклонился: – К вам мистер Морган. Вулф кивнул, и складки у него на щеках немного разгладились. Такого я давно не видел. – Ладно, Фриц, – проговорил он, – от мистера Кремера у нас секретов нет. Пригласите его. – Слушаюсь, сэр. Фриц вышел, и появился Сол Пензер. Я внимательно оглядел его. Вид у Сола был несколько удрученный, но не скажу, что расстроенный. Под мышкой он держал сверток размером с коробку для сигар, завернутый в плотную темную бумагу. Сол подошел к столу Вулфа. Тот вопросительно поднял брови: – Ну как? – Отлично, сэр, – кивнул Сол. – Все в порядке? – Да, сэр. Все, как вы просили. Я задержался, потому что… – Ничего страшного. Арчи, будь добр, положи сверток в сейф. Хорошо, Сол, пока все. Приходи в два часа. Я взял пакет и засунул его в сейф. В свертке было что-то твердое на ощупь, но довольно легкое. Сол ушел. Вулф откинулся в кресле и прикрыл глаза. – Итак, – пробормотал он и глубоко вдохнул, – мистер Кремер, я же говорил, что мы неплохо скоротаем время. Так и вышло. – Он посмотрел на часы. – А теперь – о делах. Уже первый час, а в час у нас ланч. Не могли бы вы к двум привезти сюда всех Фростов? Тогда я при вас поставлю в этом деле точку. Думаю, за час мы управимся.