Бао поставил бокалы в ряд и наполнил их вином. Тхан Ву поднял керамическую чашу и налил немного в первый бокал. Он помешал жидкость серебряной чайной ложкой с длинной ручкой, убедился, что порошок хорошо растворился, и подал бокал Ким Ли. Опять же: сосредоточиться на подруге. Девушке было довольно трудно стоять молча, когда она брала бокал. В простонародье его называли «напиток миллионеров». И теперь он был у нее в руках! Тхан Ву повторил процедуру с остальными бокалами, а когда все гости оказались с вином, отставил керамическую чашу в сторону и поднял свой бокал. – За здоровье и благополучие! И завтрашний день со свежей головой! Гости засмеялись и поднесли бокалы к губам. Они ощущали необычный вкус, кровь в жилах текла быстрее, порошок из рога могучего древнего животного оживлял и исцелял. Им будет о чем рассказать поздно вечером в тесноте скай-бара в центре Ханоя! Тхан Ву сделал глоток и почувствовал, как бурлящая энергия растекается от живота по мельчайшим капиллярам до кончиков пальцев. Жители Запада утверждают, что рог не имеет никакой магической силы. Но что они знают? У них нет целостного взгляда на медицинскую практику. Они всегда лечат только больную часть тела, как будто она существует отдельно от остального тела и ума. «Жители Запада не пользовались его свойствами как мы, азиаты», – думал он. Возможно, именно поэтому они хорошо переносят алкоголь, но слишком чувствительны к стимулирующим препаратам. Тхан Ву думал о министре, который победил рак благодаря исцеляющим свойствам носорожьего рога. Как можно сомневаться после такого? Бао хлопнул его по спине. – Выпьем за тебя, двадцатисемилетний. Очень хорошая вечеринка! Тхан Ву сделал глубокий глоток. Гости оживились и теперь громко смеялись. Кто-то подключил свой айфон к музыкальному центру, и все начали танцевать. Час спустя Тхан Ву спускался в лифте с Фыонг. Она воспользовалась теснотой, чтобы прижаться к его груди. – Какой приятный вечер… – сказала девушка и посмотрела Тхан Ву в глаза. Его сердце колотилось, он чувствовал действие магии рога. В небе над Западной Африкой: 11 200 метров над уровнем моря Робу Чезею было очень трудно открыть глаза. Он потер их указательным пальцем, моргнул несколько раз и осторожно повернул голову. Роб полулежал в огромном кресле, над которым на специальном креплении висел небольшой телевизор. Потолок и стены были оформлены в футуристическом стиле, а в маленькое окошко лился голубоватый свет. Как будто он оказался в космическом корабле в «Звездных войнах». Рядом, храпя с открытым ртом, спал полный седой бизнесмен с повязкой на глазах. – Доброе утро, мистер Чезей. Вас все устраивает? Роб посмотрел на улыбающуюся стюардессу. «Утро?» – Ох, я что-то запутался во времени. Куда мы направляемся? Стюардесса усмехнулась, словно не поняла, шутит он или нет, и вежливо ответила, что самолет, как ожидается, приземлится в Йоханнесбурге приблизительно через пять часов. – Да, верно, – сказал Роб. – Можно попросить вас принести апельсинового сока? – Конечно, сэр. Роб поднял спинку кресла и снова протер глаза. Почему он сидит в самолете, летящем в ЮАР? Один к тому же? Роб достал из кармана кожаных брюк телефон и включил его. Возможно, он получил или отправил хоть какое-то сообщение, которое может помочь все вспомнить. «Пожалуйста, вставьте SIM-карту». – Какого черта? Все, что он помнил, – это хаос после последнего концерта и квартира, в которой проснулся. Письмо, которое читал в такси. Это помогло ему сбежать от того, что снова могло затащить его в дерьмо. Роб заехал домой, засунул паспорт в карман, запихнул несколько вещей в дорожную сумку, поехал в аэропорт и забронировал билет на первый подходящий рейс в Южную Африку. Чтобы его не узнали, Роб купил в дьюти-фри бейсбольную кепку и темные очки, но перед этим в уборной снял цепь, которая соединяла ухо с носом, а потом сбрил усы и бороду. Примерно в то же время начали беспрерывно приходить сообщения. Это были Гас и ребята из группы. Где тебя черти носят? Позвони, как только ты получишь это сообщение. Ты умер или у тебя гостевой тур? Сейчас я съем последний кусок бекона, поданного на завтрак, так и знай! Будь Роб трезв, наверное, просто выключил бы телефон. Но он купил в магазине дьюти-фри бутылку «Jack Daniel’s» и выпил половину, чтобы осмелеть. Поэтому не только выключил телефон, когда тот зазвонил в десятый раз за полчаса, но и вынул SIM-карту. Потребовалось всего мгновение, чтобы сообразить снять английскую булавку, которую Роб носил справа на груди, и вытащить SIM-карту острым кончиком. Он на мгновение взял карту в руку и, посмотрев на нее, переломил посередине. «Умен, Роб. Чертовски умен!» Он снова откинулся в кресле. Смотрел в иллюминатор, где краснота рассвета заставляла пушистые облака светиться, и думал о матери. «Я здесь ради тебя». Именно эти слова он сказал ей в больнице. Выкрикнул, когда она после очередной бессмысленной ссоры посмотрела на сына измученными болезнью глазами и спросила, зачем он пришел. – Я здесь ради тебя, – ответил он. – Для твоей гребаной пользы. Ты можешь это понять? Он отшвырнул стул и вышел. Даже тогда, на крайней стадии ее болезни, им не удалось нормально поговорить. Удавалось ли им это когда-нибудь? Обычно Роб не произносил слов «ради тебя». Его мать, которую звали Лена, часто использовала их в качестве аргумента, когда они спорили о чем-то. «Я делаю это для окружающей среды, а следовательно, ради тебя и твоего будущего». Другими словами, все было для его же блага. Например, то, что ему приходилось ходить в одежде из секонд-хенда, в то время как одноклассники были одеты по последней моде. Для его же блага было то, что уже в десять лет он должен был готовить себе ужин. Для его же блага было то, что он проезжал на велосипеде огромное расстояние, чтобы искупаться в озере, в то время как все его друзья ездили на автомобилях. И не в последнюю очередь для его же блага было то, что он вынужден был покинуть своих лучших друзей на целый год и сопровождать ее в отдаленный городок в бразильской Амазонии. – Но я не хочу, – сказал он за месяц до отъезда. – Можно мне остаться с папой? – Нет, нельзя. – Почему? – Ты знаешь почему. Около года назад отец переехал в Умео. Звучало так, будто он жил через улицу. – Мы будем видеться так часто, как ты захочешь, – сказал он, обнимая Роба после того, как загрузил мебель в грузовую машину. Но добираться до Умео оказалось дорого. Отец не мог оплатить билеты для него: «Пока не могу, но скоро мы обязательно увидимся». Это «скоро» так и не наступило. Даже когда отец бросил пить. Каждый раз во время летнего отпуска по дороге на западное побережье он с новой семьей ненадолго останавливался в Арбуге. Потом они вообще перестали общаться. Он даже не знал, сдал ли его сын экзамены. Роб продолжал говорить себе, что это не имеет значения, отец может катиться ко всем чертям. Они отлично справлялись без него – как мать, так и он. Мать… Он чаще кричал на нее, чем говорил спокойно.