Тут уже рабочие моменты штаба пошли, тот работал, я передал свежую информацию, эшелон мои разведчики охраняют, заняли позицию. Даже вскрыли вагон и снарядили боекомплектами два танка, развернув башни. Есть чем отбиться, если сунутся, но нужны профессиональные танкисты. У нас в бригаде из боевых подразделений, два танковых батальона, мотострелково-пулемётный батальон и зенитный дивизион. Разведрота относилась к силам обеспечения. Ладно хоть не тылов. Вообще эти танки наши знали, мы за пять дней наступления их восемь целыми захватили. Точнее «четвёрок» было три, остальные других моделей, но их включили в дело, не побрезговали. Да изучили. А пока готовили к отправке колонну, я и поговорил с обоими генералами, комдивом и комбригом. При всех не хотел, поэтому отвлёк сообщением о захвате двадцати немецких танков. - В общем, проскочить можно ночью, если я поведу тылы, смогу увести. Но выходить нужно сейчас. И ещё, выведу тылы, оставлю и вернусь к бригаде. Мне ещё вас выводить, помогать с разведданными. - Моих возьмёшь? - спросил комдив Двести Тридцатой. - Так у вас же всё на обозах, вы за нашей техникой не поспеете. - Это да. - Есть опаска потерять тылы и тяжёлое вооружение, - вздохнул я. А потом оба генерала связались с новым своим командиром, тем самым Бабкиным и получили категорический приказ приходить в полном составе. Выводить тылы из окружения самостоятельно, тот запретил. Ну и на фига ему было сообщать? Могли бы тихо всё сделать. В общем, меня назначили старшим колонны, и я повёл ту к железнодорожному тупику. А там уже бой идёт, наши отбили первую атаку, и немцы перегруппировали силы, а когда увидели наши танки, со мной шесть «Шерманов» было, вообще отошли. Танкисты их не преследовали, заняли удобные места для обороны и дали возможность нам работать по эшелону. Так что танкисты, запуская движки, тут же заправляя танки, боеприпасы грузили в машины и отгоняли дальше, ставя в колонну, в грузовики ящики со снарядами, тут они другие немного, в пустые бочки бензин сливали. Эшелон подвергался быстрому и планомерному разграблению, тут работал зам по тылу бригады. Получаса хватило чтобы закончить со всем, работали не просто быстро, всё бегом делали, так что когда начали вставать первые гаубичные разрывы, колонна уже уходила, а теплушки горели. Мотоциклисты мои шли следом, прикрывали. Да и мотоциклистам называть их уже не стоит, три «Ганомага» в составе имели, по одному в каждом взводе. Все три с зенитными пулемётами в кузовах. Я кстати тоже хапнул бензина в хранилище, пригодится. Было почти пол тонны свободного, всё времени пополнить нормально не было, иногда мелочёвка вовремя наступления попадалась, полтонны и набралось, всё на учёте, а тут смог прибрать. Полное хранилище. А горючее пригодится. Да, в колонне я занял один из трофейных танков, сидел за рычагами, не хватало водителей для перегона, что уж про полные экипажи говорить. Когда мы дошли до бригады, та уже готовилась к выдвигаться, нас только ждали, так что ремонтники наспех наносили красные звёзды на башни, большие, и танки получали экипажи, их формировали, беря людей из мотострелкового батальона, там многие были знакомы с танками, правда учили их на американцах, но разберутся, поэтому по сути был сформирован третий батальон, на трофейных машинах, где было две роты. Его принял капитан Гордеев. Он был ротным во втором батальоне. Меня вот никто не поставит, я нужен на своём посту. Первые подразделения уже уходили, когда Михайлов меня отозвал, говоря: - Только что посыльный из штаба армии нас как-то нашёл, свежие приказы доставил. Среди них на тебя. Моё представление на звание капитана утвердили, подписали. Приказ уже в штабе, оформляется. Иди, измени информацию в документах. И петлицы смени. - Есть, - козырнул я, улыбаясь. - Спасибо, товарищ генерал. А быстро подписали, четыре дня как Михайлов отправил представление, и сделали. Надо же, удивлён. Тот меня так наградил, было за что. Так что мне переоформили документы, печать там штаба бригады поставили, и пока мой разведывательный бронетранспортёр шёл в составе колонны, пылили мы нещадно, издалека нас видно, я сидел и перешивал петлицы на гимнастёрке. Старые уже срезал, новые перешивал с капитанскими шпалами. А петлицы готовые были, вот и работал. Да, форма на мне была красноармейской, ввели всё же. Лето сорок первого был чёрным временем для командиров, те своей формой отличались от простых бойцов, их первыми и отстреливали. Огромные потери понесли. Ладно, перешил, и вот так надевая гимнастёрку, размышлял, как бы вырваться не только самим из окружения, но и вывести как можно больше наших частей. Надеюсь получится. А та стрелковая дивизия, Двести Тридцатая, с нами не пошла, она фронт держит в сторону Харькова, отводить нельзя, иначе всё посыплется. Кстати, награды я снял на всякий случай. Да и носил только медали Золотая Звезда. Вот так надев пилотку и каску, я привстал осмотреться, но тут же сел обратно, морщась, всё в пыли было. Надел очки, но и с ними худо, пыль столбом стояла. *** Вот честно, устал, поэтому, когда конвойный завёл в эту полуземлянку, и оставил, я поправил форму, та без всего была, сняли, то пододвинув какого-то сидельца, лёг на нары. Вообще командира в общую землянку для задержанных, это не комильфо, но в том-то и дело, что меня посчитали поддельным командиром. Как мне сказали: ну какой ты капитан? Молод ишшо. Как вообще до такого дошло? О, это будет короткая, но интересная история. А ведь сегодня уже первое июня. Да уж, дали огоньку. В общем повоевали в окружении, бригада пробила коридор, и почти вся наша армия вышла, и частично Девятая. А тут меня дёрнули в штаб армии, и попросили, именно попросили, найти в окружении другие части, и помочь им выйти. В том, что смогу, уже были уверены. Это Михайлов дифирамбы напел, повздыхал, но согласился. В котёл меня на «У-2» закинули, и дальше пошла работа. Недели две, котёл большой, немцы его дробили, но вывел немало войск. Треть точно. У меня была такая бумага от штаба нашей Шестой армии, генералы честь отдавали. Про сотни тысяч спасённых говорить не буду, но десятками счёт исчислялся, точно было. Я не знаю какая дыра была, что немцы до Сталинграда дошли, но тут им остаётся только мечтать об этом, наших частей, побитых, но кадровых, слабых и не побеждённых, у них на пути хватало, там шли ожесточённые бои в обороне. Что по мне, то тридцать первого мая, я выводил очередную часть, и похоже последнюю, где-то два батальона, всё что осталось от стрелковой дивизии, не нашего даже, а Южного фронта. Ещё собирал одиночек и мелкие группы, что пробирались к своим, включая их эту группу. У нас преследователи на хвосте, моторизованная рота с танками, я накидал нашим на карте, где у немцев опорные пункты, пройдут мимо, можно, если тихо, а сам на танке, нашли брошенную «тридцатьчетвёрку», встал задержать преследование. Всё равно топливо закончилось, встали прямо на дороге, даже в кусты не загонишь. Экипаж у меня был, собрал из окруженцев, но и их погнал следом за остальными. Я дрон использовал и мне свидетели не к чему. В общем, расстрелял три танка, четыре грузовика и два бронетранспортёра, пока мне машину не подожгли, едва успел выскочить, с гудящей головой, оглушили, хотя все люки открыты были. В общем, побежал нагонять своих. Я видел, те по-тихому между опорниками прошли. Сапёры нашлись, сняли сигнальные мины и противопехотные, узкая тропка, но за час все через неё прошли. Я в другом месте переполз, и к своим. Вот там меня задержали бойцы в секрете, о вышедших у соседей те уже знали, и к особистам местной стрелковой дивизии. Ну а там решили, что я или диверсант, или боец, что форму убитого командира надел, только со званием не угадал, и вот сюда вышел. То, что документы на руках, и бумага от командарма Шестой, никого не смутило. Подделка. Впрочем, я был не в том состоянии чтобы спорить, свяжутся с нашими и всё выяснят, мне бы отлежаться, вот и прилёг на нары. Поспать мне дали часа два, это я определил по тому, что рассвело, солнце только-только от горизонта оторвалось. К особистам повели, а как зашёл в хату, мы в селе находились, мне такая оплеуха прилетела, что я потерялся, отлетев к столу, но действовал на инстинктах, «Вальтер» уже был в руке и зачастил выстрелами, громко хлопая. В голову отдавало. Когда пришёл в себя, трясти головой точно нельзя, мне плохо было, комната качалась, то осмотревшись, только и пробормотал: - Вот б*я. Четыре трупа в хате, и я сижу на полу, а снаружи крики тревоги, вот-вот бойцы ворвутся в хату. Так что ползком перемещаясь, я прибрал все четыре тела в хранилище. Было два командира, явно особисты, крепкий сержант, похоже от него оплеуху получил, и боец-конвоир, что меня привёл. Тот просто не успел выйти. Живых не было, профессионализм не пропьёшь, все пули в цель, на поражение бил, даже в таком состоянии. У меня там четыре тонны свободного, даже чуть больше, было куда. А куда деваться? Некоторых бойцов я находил в виде ходячих скелетов, случались и не ходячие, настолько обессилили, несколько суток не ели, кто-то и неделю, вот и подкармливал, вроде понемногу, а вымели хранилище подчистую. Разве что холодец не трогал, поди объясни откуда он взялся. А остальное всё ушло. Я просто не мог запасы держать, видя людей в таком состоянии. А два обоза с ранеными? У-у-у. Всё же жалость и ответственность за них, раз уж поручили их вывести, были тогда на первом месте. Поэтому, когда шесть бойцов и два командира ворвались в хату, держа оружие в руках, то обнаружили только меня на полу, державшегося за голову. Хотя следы, с выщерблинами от пуль на стенах, потёки крови, свежее брызги, были видны. Вонь сгоревшего пороха ощущалась отчётливо, не смотря на открытые окна. В два также бойцы заглядывали. Начался быстрый обыск, меня, держа за плечо, контролировал боец с «ППШ», по-моему, даже моим, который изъяли. Зашедший майор-стрелок, спросил: - Что тут произошло? Если это ко мне обращались, то ответить я не мог, всё же контузия сделала своё дело, меня стошнило тому под ноги. Чем было, меня не кормили как задержали, а не ел я почти сутки. Нечем было. - Выведите его, - явно поморщился тот. Меня подхватили руки, потому как сам я встать не мог, и вынесли во двор. Дальше помню смутно, обрывками. Кто-то кричал, разговоры, пока не облили водой, ледяной, из колодца, в себя не приходил. А тут действительно легче стало. Завели меня ту же комнату в хате, пол уже помыли, следы вот остались, как и кровавые брызги. - Садись, - вел тот же майор. Я сам зашёл, шатаясь, но сам. Так что сел на табурет, и с хмурым видом спросил: - Обо мне уже сообщили? Меня должны искать, так что быстрее давайте. Хочу в медсанбат, отлежатся. Контузия, дело непростое. - В медсанбат он хочет. Куда делись особисты и бойцы? - О чём ты? - Тебя нашли на полу, со следами боя в комнате. Но тел нет. - Не знаю, получил удар в голову и очнулся только когда водой облили, так что я не свидетель, ничего сказать не могу. - Конечно не свидетель, а главный подозреваемый. - Майор, не гундось. Проверка прошла, и сколько мне ещё ждать? Мне ещё заявление писать военюристам о избиении советского командира, пусть найдут эту падлу, а я в камере хорошенько с ним поговорю, сапогами по почкам. - Наглец. Запрос по тем данным, что ты предоставил, не отправлялся, смысла не было. Видно, что или ряженый, или диверсант. - Ты идиот, майор, тебя мигом вздёрнут. Меня уже по всей передовой ищут. Я выводил окруженцев, недалеко выводил последних. Они могут меня опознать. - Вышли ночью у соседей окруженцы, было такое, - явно задумался майор. - А вот как ты меня назвал, мне не понравилось. Климентьев! Новая оплеуха в голову, и я потерялся, но в этот раз доставать оружие не стал, и сжавшись в комок пережидал избиение, пока очередной удар не погасил моё сознание. Что по оружию, то в штрафбат я не хотел, поэтому не доставал. С первой группой там всё на рефлексах, ладно тел нет, а нет тел не будет и дела, по краешку прошёл. Я вообще уже настроился войну закончить офицером и в немалых чинах, раз уж по этому направлению иду, и не хотел терять из-за каких-то мудаков всё это с трудом накопленное. Что по «Вальтеру», а не «Глоку», то к нему патроны были, и ещё достану, а те что с «Глоком» были, экономил. И не надо говорить про глушитель. Я вот сколько народу вывел, приходилось использовать, до такой степени, что глушитель уже не глушил, мембраны новые нужны, я сделал рисунок мембран на листе, разобрал глушитель, и контуры обвёл карандашом, это ещё летом сорок первого озаботился, но запасные не вырезал, всё времени не было, а теперь никуда не денешься, надо. И материала такого нет, придётся максимально схожую резину искать. Ладно, не об этом. То, что мне трибунал может грозить, и дальше по его решению, или в штрафбат, они уже были, недавно появились, или куда на зону, отбывать срок. Последнее я бы предпочёл штрафбату, там хоть выжить можно. Это в случае если признаюсь. А так поди докажи, тел-то нет. Как же хорошо, что я не сплоховал и успел их убрать до того, как в хату ворвалась штурмовая группа. Так что будем избегать трибунала всеми доступными способами. Всё что угодно, но только не он. Да и для фронта я сделал немало, надеюсь отмажут. Хотя конечно на заметку этот случай возьмут. А вот то что избивать стали, даже не разобравшись, мне не понравилось. За это поквитаюсь. Очнулся я в той же полуземлянке. С трудом сев, с трудом сдержал рвоту, голова кружилась, зрение двоилось, похоже снова по черепушке прилетело. Формы на мне не было, какая-то хламида. Шаровары красноармейские, заношенные и застиранные, с пузырями на коленях, а вот вместо рубахи гражданский пиджак. Осмотревшись, подсчитал, тут ещё семь сидельцев. Нет, не они, моей формы на них нет, значит местные. Это война. Избит я был серьёзно, но без переломов, так что постараюсь выбраться. Часть сидельцев из окруженцев, что смогли выйти самостоятельно, маринуют их тут. Сам я лежал у входа. Никто и не подумал меня хотя бы к нарам перетащить, и поднять. Ну-ну. Снаружи ещё светло. С трудом встав, стараясь не охать и не ахать, хорошо меня отделали, кровь везде видна, лицо разбито, но в принципе уходить снова в беспамятство вроде позывов нет. Вот так заглянув в щель, определил, что уже вечер. Надеюсь этого дня. Рядом ходил часовой с винтовкой на ремне, так что присев у входа, прислонился к двери, оттуда хоть теплом тянуло, и не заметил, как задремал. Очнулся, когда темно вокруг было, значит ночь, а это моё время. Достал из хранилища немецкий штык-нож, я смог просунуть в щель и несколькими движениями отодвинул деревянную щеколду, отчего дверь была отперта мной изнутри, вот так поднявшись тихо по ступенькам, я прыгнул на часового, и резким ударом штыка, пробил бок и достал до сердца. Не удивляйтесь, кто-кто, а вокруг не свои точно. Не враги, недруги скорее, но разницы с врагами для меня нет. И тех и тех убиваю по возможности. Ничего брать с бойца не стал, не хорошо оно как-то. А вот от его убийства я ничего кроме чувства удовлетворения не испытал. Правильная работа и всё моё естество меня в этом поддерживало. Вообще можно было и не убивать, но я в таком состоянии, что попытка оглушить, а тот в каске, могла пойти прахом. А рисковать я не мог, чуйка верещала, надо уходить, иначе до утра не доживу, поэтому судьба бойца решена была сразу и без сомнений. Оставив дверь нараспашку, часовой прямо у входа лежал, пусть на других сидельцев думают, я побрёл в сторону улочки этого села. Босые ноги запинались о препятствия в темноте, но шёл пока. Меня мутило, но пока неплохо себя чувствовал, главное зрение не подводило. Приметив несколько тёмных масс грузовиков, я перебрался через плетень, подошёл и глянул что с машиной. Дальше маячил часовой, я же стараясь бесшумно работать, но почему-то каждый шорох далеко разносился, развязал тент и заглянул в кузов крайнего грузовика. Ящики какие-то. С трудом забравшись в кузов, даже сил оттолкнуться от земли и повиснуть на заднем борте не было, чтобы забраться, пришлось, замирая от каждого звука, открывать борт, и медленно опускать. Так ещё петли скрипели, как назло. Забравшись в кузов, понял, что снаряды к «сорокапяткам», мне такое добро не нужно. Светил я фонариком, тот почти заряда не имел, но хватило осветить, часовой вряд ли заметит настолько тусклый свет. Тут я вроде приметил более светлый ящик, ближе к кабине, полез по остальным, и точно, то что искал. Еда. Три ящика, по маркировкам американская сгущёнка. Редкость пока. И также шесть мешков с ржаными сухарями. Шестьдесят килограмм будет, десятка мешок. И вряд ли это нычка водителя, скорее снабженец что-то мутит. А может просто впихнули в первую попавшуюся машину. Прибрал их. А когда вылезал, уже на земле был, тревога зазвучала, крики, у того места где землянка с задержанными была, выстрелы в воздух, так что перебравшись в сад одной из хат, вокруг тревога, просыплись все, я пересёк село и дальше с окраины уполз в поле. Поиски и причёсывания шли, но я смог уйти. Разведчик бы и не смог? Да что вы говорите? Дальше бежал, натянув сапоги, босым я не привычен ходить. Это из моих запасов, бежал пока свежесть не почувствовал, так и вышел к речке. Мелкая, метров десять шириной, но скинув с себя всё что было, и ухнул в неё, вода лечит, легче станет. Сапоги убрал в обратно в хранилище, а всё что на мне, притопил в речке с камнями. Действительно стало заметно легче. Шевеля ногами, я медленно двигался против течения, а я не стоял на месте. За час, удалился от места где вышел к реке, на приличное расстояние. Да и мне легче стало. Выбравшись на берег, тут песчаный пляж, достал один из бумажных мешков с сухарями и тарелку с холодцом, и жадно поел. Мутить начало, чуть обратно не пошло, но сдержал. Шесть сухарей съел, макая в речную воду, чтобы из каменных в мягкие превратить, и пол тарелки холодца, после чего, пока были силы, достал три ящика с консервами, вскрыл топориком, одну проткнул ножом и присосался к отверстию, хорошая сгущёнка, остальные банки в хранилище убрал, а ящики разломал. На дрова пойдут. Мне хватило сил ещё метров на сто по речке проплыть, отталкиваясь ногами. Да тут самое глубокое место по пояс, и дальше забравшись в кустарник, натянул красноармейские шаровары и гимнастёрку, накрывшись шинелью, меня озноб бить начал, вскоре забылся сном. Очнулся я от шума моторов, и криков. Осторожно сев и выглянув, с удивлением понял, что по сути спал на окраине села, оттуда бежал. Вот блин. Судя по положению солнца, полдень был. А тут мне попался на глаза знакомый майор, и я даже зарычал от радости. Из-за этой твари моя жизнь по сути под откос пошла. Не мог отправить запрос, и подтвердить мою личность, не хотелось простую работу провести, хотелось орден за выявленного диверсанта. Тот сам говорил об этом. Мол: мы за тебя ещё награды получим. Вот и получи награду. Тут улочка почти вся видна была, майор с каким-то командиром на повышенных тонах общался. Чуть не за грудки друг друга брали. В стороне среди бойцов я и того сержанта заметил, который меня избивал по запросу сержанта. Дистанция метров триста, плёвая. В моих руках мгновенно появилась «СВТ», и прозвучало два выстрела. Первая пуля попала в голову майору… м-да, я и забыл, что в магазине были спецпули, разрывные. Та просто лопнула. Тоже самое произошло и с сержантом. Врагов нужно уничтожать любыми способами. А это мои личные, которых я сам ими назначил. Правда, тут же настигло осознание, что сделал. В том смысле, что выдал своё местоположение. Меня же по любому найдут, поля вокруг, поэтому убрав шинель и винтовку, гильзы прибрал, скользнул в воду. Спрятать меня может только река. Вот так прижавшись к камышам, вставив в рот трубку, я стал дышать. Мне теперь это убежище до наступления темноты не покинуть. Ну и пока лежал, размышлял. План был прост, сбежать от этих недругов, потом выйти к своим, сообщив что попал к немцам, но одетым в нашу форму, очень хорошо маскируются под советское подразделение, выбивали признание что я на немцев работаю. Звучит как бред, но буду стоять на этом. Что с особистами было не знаю, оглушён ударом был. Бежал из землянки увидев открытую дверь, и чуя свежую кровь. Понимая, что меня просто забьют, был вынужден бежать. Вины своей не вижу и не признаю. Тут ещё этот майор. По ним скажу, если спросят, что про майора и сержанта ничего не знаю, кто их так, я был далеко. Может и проскочит. Хотя наш военный суд, это такой суд, эти могут и за один только побег назначить наказание. Было бы за что. Да в принципе жаль конечно, но да ладно. Сибирь так Сибирь, вот только запасы зимней одежды и остального есть, а припасов нет. Без них не выжить. Поэтому между побегом и выходом к своим, я хочу побывать у немцев, раз уж рядом с передовой нахожусь. Пограбить на припасы. Заполнить хранилище до полного. Я там много что изрядно потратил, даже мотоцикла нет. Отдал одному командиру, срочно доставить свежую информацию требовалось, а техники нет. Пришлось отбежать, достать и подъехать, а восполнить не успел, так что из транспорта один велосипед. Да и вещи, оружия и боеприпасов тоже немного. По сути у меня загружено вещей на тонну и четыреста килограмм примерно, четыре тонны и триста килограмм свободно. Ну сейчас четыре тонны сто пятьдесят, с последними трофеями. Даже остатки бензина ушли. А немцы рядом, как стемнеет переберусь к ним в тыл, и дальше буду работать, дрон поможет. Времени много тратить не стоит, дней пять-шесть и выйду к нашим, километрах в ста от этих мест, скажу, на дорогу в это время ушло. Нормальный план, а дальше будь что будет. Всё отрицаю, про убийства ничего не знаю, бежал оттуда, где меня пытались убить. Это всё. А так в воде я лежал долго, часов шесть. И чуял поиски идут, даже движения воды, завихрения почуял, мимо рядом кто-то прошёл, подняв ил со дна. Хорошо шаровары и гимнастёрку не скидывал. Тело белое выдало бы меня, глубина небольшая, но повезло, пронесло. Когда стемнело, я аккуратно выглянул, стараясь не тревожить воду, и убедившись, что рядом никого, видимо поиски прекратили, стал спускаться ниже по течению, и выбравшись на берег, примирено определившись где нахожусь, побежал в сторону передовой. Дрона достал, как и генератор. А батареи разряжены, не успел зарядить. В бачке едва пол-литра бензина, должно хватить на две полные зарядки. Так что поглядывая вокруг, заряжал батареи коптера и планшета. К счастью, тарахтение гасили стенки глубокой воронки, где я укрылся. Зарядил, погонял дрон в разных местах над передовой, отметил где наши стоят и где немцы, можно пройти, и прошёл. Форму я уже выжал, снова на себя натянув, на голое тело, сапоги надел, ремень застегнул, этого пока хватит. Чувствовал я себя заметно лучше. Хотя всё тело избитое болело, и дальше вот так снова зарядив дрона в воронке, и побежал к разведанному месту. Там минное поле оказалось, даже двумя полосами. Снял две сингалки, и двенадцать противопехотных, тех лягушек, прибрал в хранилище. За год войны я со многом научился обращаться, немецкие мины в этот список входят. Научили сапёры. Молодцы. Впрочем, я на вторую линию случайная наткнулся, думал всё, мины закончились, приберегал, и вдруг запустил сигналку. Немцы сразу начали из пулемётов прочёсывать, с трёх мест, и я посчитал это хорошей возможностью избавится от тел тех четверых, особистов и двух бойцов. Вот и оставил. Пусть немцы думают, сигналка их работа. Ничего не трогал, оружие, документы, всё при них, так что когда всё стихло, похоже немцы сапёров выслали и отделение солдат, проверить кто тут стронул сигналку, я обполз их и дальше, пока те телами занимались. Нашли их. Куда дальше я уже наметил маршрут, дрон всё что нужно показал. Пробежка далась тяжело, быстро запалился, да и каждый шаг болью в теле отдавал, а я ещё и бежал, старясь трусцой, чтобы помягче в тело отдавало. А бежал я к полевой кухне, немецкой, которую обнаружил с дрона. Рядом палатка, штабеля ящиков под навесом, две повозки, кони паслись, точнее спали стоя. Такие армейские полевые кухни были и слева, и справа, но эта ближе всего. Оббежав стороной позиции миномётов, там вырыты окопы, мешками обложили, в окопе батальонный миномёт, и чуть дальше второй, в таком же окопе. Вот так и сблизился с кухней. Часовой был, сонный, зевая ходил, прыжок, зажимая рот, и взмах штыка, вонзившегося в грудь. Переждав пока тело престанет биться в агонии, вытер лезвие о форму, и прибрал ременную систему и карабин. Документы не брал, меня тут не было, официально. Ну и мелочёвку по карманам прошёлся. Дальше к палатке, там складированы часть припасов, рядом навес с ящиками. У навеса охапка свежесрезанной травы, накосили видать. На ней двое спали, чуть в стороне ещё двое. Повара, наверное, и возницы. Пошуровал в палатке, подсвечивая фонариком, нашёл два ящика саморазогревающихся консервов. Мясные. Это НЗ, выдают солдатам только по приказу офицеров, если те сухпай потратили. Прибрал, как и два ящика со сладкими консервами, там фрукты и сироп, для офицеров. Больше не было. Чан, где тесто замешанное стояло, явно хлеб печь собрались, не заинтересовал. Тут на опорном пункте два взвода пехоты, плюс два миномётных расчёта и несколько противотанкистов, на сотню солдат и готовят хлеб. Галеты нашёл, взял две коробки. Ого, ящик с салом. Шпиг написано. Оказалось, в упаковке, в плёнке, действительно сало. Вскрывать не стал, нам трофеями доставалось подобное, пробовал уже. Так себе, но есть можно. Прибрал. Две упаковки шоколада, больше не было. Две буханки хлеба нашёл, завёрнуты в материю, и это всё. Также взял мешок риса, кило сорок, всего один и был, два мешка с картошкой, три кочана с капустой, другие овощи. Пакет с сахаром и с солью, нашёл и перец молотый. Поискал кофе, какао и чая. Всё эрзац, чая нет вообще, но случайно нашёл две банки отличного какао, не эрзац. Заглянул под навес, там шесть ящиков советской тушёнки. Свежие трофеи, этого года, выпуска по маркировкам. Тоже прибрал. Горохового концентрата было много, в упаковках, это немецкие, также наши были концентраты, каши, пюре. Забрал всё. В котлы заглянул, но там вода, приготовлено чтобы обед готовить. Завтрак у немцев так себе, чай да бутерброды, и всё, а в обед жрут как не в себя, первое, второе, на третье мясо, и чай. В общем, самое ценное на мой взгляд забрал и побежал прочь. Отбежав километра на два, достал дрона и глянул что вокруг. Тревоги с убийством не было, не обнаружили пока, а тут я заметил то, что заставило меня побежать к другой полевой кухне, справа от той, где уже побывал и ограбил. А там пекли хлеб, уже заканчивали, так прибрать надо, пока горячие буханки. В кухне что-то готовить собрались, это странно, до рассвета ещё два часа, рано. Может кого ждут? Вот так и добежал. Проник в палатку, где буханки на столе складированы были, подняв задний полог. Двести двадцать буханок ровно. Н-да, где-то сотня солдат и будет на этом опорнике. Всё прибрал. Тут один из поваров заглянул, я его на штык принял, аккуратно положив на пол. Тут же в палатке весь шоколад прибрал, сала не было, консервы те саморазогревающиеся, в этот раз три ящика, сладкие, их два. Ещё по мелочи, и поспешил уйти, а то убитого повара уже звали. Там отбежав, достал велосипед и крутил педали на пределе своих сил. Нужно уехать как можно дальше до наступления рассвета. Двигался по полевой дороге, думаю по ней оба опорника и снабжают всем необходимым. Сил тут мало, передовую обозначили и всё. Впрочем, у наших сил тоже мало, дивизия стрелковая свежая, но сильно растянута была по линии фронта. Это та дивизия, особистов которой я побил, как и майора, начальника разведки. Коллега, можно сказать. Я бы такого коллегу… Впрочем, я это и сделал. Ветер обдувал меня, форма она давно высохла, надо было нательное бельё надеть, грубая ткань формы царапала кожу. Так вот, тонну двести кило я набрал, да именно такое количество, осталось три, будем добирать. Хлеба немало, но если будет ещё, не откажусь. К другому опоронику я не ехал, в тыл углублялся. Тревога сзади звучала, немцы не дураки, две кухни ограбили, неизвестный, или неизвестные, могут к третьей наведаться, и устроят там засаду на меня. Так вот, валим подальше. Хочу в Харьков заехать, теперь это снова глубокий тыл, там рынок посещу. Гражданская одежда была, главное рожей побитой сильно не светить. А когда рассвело, я умотал километров на десять. Там нашёл неплохое место для днёвки. Да банально ушёл в поле. Трава уже высокой была, лёг, шинель подстилкой, и завернувшись другой полой, заснул. Велик уже в хранилище был. Поел я немного, хлеба и холодца. Готового ничего нет больше, днём поищу место, может что сготовлю. Воды ещё вскипятить для чая нужно. Я действительно пустой, всё готовить нужно. Выспался я отлично, проснулся сам, птички чирикают, по дороге техника прошла, возможно шум от неё меня и разбудил. Главное, рядом никого. А проснувшись, понял, что с укрытием не всё так хорошо. Открытое, не видно меня пока лежу, а сяду, и издалека рассмотреть можно. Я подумывал днём до темноты потратить время на готовку, воды для чая вскипятить, какие блюда сготовить, но в поле это не получится. Поев, да пару кусков свежего хлеба, и одна консерва, что сама разогревается, потом лёжа, снял с себя всё, вообще всё, прибрав, и достал гражданский костюм, который стал надевать. Трусы с майкой, штаны, рубаху белую, носки и туфли. Это всё. Причём отметил, что я окреп и не такой дрищ уже. В общем, одежда если не трещала по швам, то близко. Давно не надевал. Нужна замена, это ясно. После этого достал дрона и поднял в небо. Пусть видимость на все сто со всех сторон, но надеюсь примут за птицу. В других местах принимали. Поднял на километр, осмотрелся, приближая некоторые картинки, и нахмурился. Что-то немцы показывают нездоровый энтузиазм, явно прочёсывают окрестности. Похоже нападения на кухни вызвали у них куда больше инициативы в поисках, чем я думал. Три грузовика, что проехали недавно по дороге, привезли дополнительно солдат. Четыре поста на дорогах, даже засёк двух наблюдателей на возвышенностях. Один контролировали это поле и меня пока не засёк. Вот засада. Не знаю кто скомпоновал эти силы, но теперь тут муха не пролетит, наличных сил вполне достаточно, даже с перебором. Нужно ждать ночи. Снова снял всю одежду, хоть померил, так и пришлось лежать, загорая нагишом, до наступления темноты. До неё было пять часов. А вставая, как стемнело, оделся, и толкая велик, вышел к дороге, тут метров двести, и дальше покатил верхом на велосипеде. Дрон просто отлично помогал, уходить от неприятеля, ушёл я за зону поисков, немцы это дело не прекращали. Так и катил. Генератор встал, когда горючка закончилась, но успел зарядить дрона до половины заряда батарей. Всю ночь в седле, кроме трёх остановок на отдых, да покушать. Один раз час потратил, в овраге на костре, из досок от ящиков вскипятил два ведра воды, куда бросил заварки и сахара, помешивая. Кстати, пока вода вскипала и чай делал, мои последние запасы с ним, то я все ящики что у немцев взял, вскрыл, разобрал на доски, а содержимое вернул в хранилище. Ящики если не сожгу, потом брошу, место занимают. Вон, почти тридцать кило вышло лишнего веса. Так за эту ночь я до Харькова и доехал. А повезло, колонна мимо шла, нагнала с кормы, разогнался на велосипеде, и догнал замыкающую, и ухватившись за борт, так и держался, а те буксировали меня за собой. И довольно неплохо, за час километров пятьдесят отмахали. Четыре грузовика в колоне, два это наши «ЗИСы», а вот когда показались окраины города, отцепился и ушёл в сторону, там окраина, и проник на территорию, недалеко прошёл от тупика, где сгоревший эшелон стоял, и вот так отряхнув щёткой одежду, двинул в сторону рынка. А что, шёл спокойно, светало, должен уже начать работать. Пусть синяки на лице, но лицо не сильно опухло, вода прохладная речная помогла. Пришлось подождать, ещё комендантский час действовал, я не знал, хорошо увидел, как патруль проверял женщину, но у той пропуск-разрешение было, даже поспал часа четыре в парке, потом двинул на рынок, мне подсказали где это, и вот первым делом гражданскую одежду купил. Да обычного горожанина, с лёгкой курткой и кепкой. Размером побольше, чтобы потом с этим размером проблем не было. Старую свою одежду продал. Хорошо ушла. А потом закупки, колбас мало, но были, выкупил всё что имелось. Платил германскими марками, настоящими, а не оккупационными фантиками. Так что товар в вещмешок мне быстро складывали. Торговцы тоже понимали разницу. Одного сала закупил около ста килограмм. Копчёного с тридцать кило. Свежее большая часть. Колбас разных, два окорока было слабокопчёных. Приметил рыбку сушёную, с икрой, хороший мастер солил и сушил, перебирал, взвешивал что выбрал, потом в вещмешок, платил, и дальше. Яиц немало купил, молока, сметаны. Причём продавалось большинство из-подполы. Если в городе не голодно, то близко, на прилавке разная мелочь, а что важное под прилавком. Немцы вполне могли пройти и отобрать что им понравилось, сам видел, было такое. Поэтому меня торговцы, а все те из деревень, со своего хозяйства продавали, передавали друг другу как дорого клиента и обслуживали на все сто. Запасы наличности в марках почти все ушли, но и закупился на две тонны. Одного молока триста литров, сметаны пятьдесят. А сыра на тридцать кило, головками, а больше не было, я же говорю, голодно тут. Горожане вещи продавали чтобы что-то купить. Часа три по рынку гулял, пока не покинул его. Деревенской еды накупил, даже квашенная капуста была, сорок кило, мочёные яблоки, остальное доберу у немцев. Нужно выяснить где у них продовольственные склады и заглянуть. Вот так нашёл место лёжки, ждём темноты, и вскоре уснул. *** - Капитан Одинцов, значит? - осмотрев меня с ног до головы, спросил пожилой капитан, к которому меня привели двое конвойных. Находился я в тылу наших войск. До передовой километров семьдесят. Вот так попался патрулю и меня отвели в комендатуру. Там представился дежурному. О него уже к коменданту, вот этому капитану. Сегодня вечер восьмого июня было. В Харькове я на два дня задержался. Для начала увёл у немцев новенький советский мотоцикл «Л-300», чёрного цвета, выпуск сорок второго, потом на складе ГСМ, поискав, подобрал топливо для мотоцикла, шесть канистр и седьмая с моторным маслом, как раз для него, и три канистры для моего генератора, тут немного другая марка. Как раз немецкий бензин подходит лучше всего. Потом в мастерских в городе, найдя нужную резину, самую такую похожую на ту, что в мембранах была, и в мастерских всё сделал, так что проверил «Глок», когда выяснил где немцы держат готовую продукцию своего мясного заводика. Тут забивают скот, что населения отбирают, коптят колбаски или делают сосиски, и отправляют на передовую. Вот я тонну готовой продукции и увёл, тут же сто кило сливочного масла и пять маргарина. Собственно, всё, хранилище полное. Так что покинул Харьков и добирался до этого городка, передовую удалось пересечь без проблем. В дороге дважды устраивал готовку. Мне нужны готовые горячие блюда. Помните те вёдра, что я купил в Подольске? Там хозяйка квартиры мне готовила и в них заливала. Они при мне. Боец один отмыл их в речке, я позволил соскоблить что что на стенках осталось. Отмыл так, что блестят. Варить в эмалированной посуде над костром я не хотел, в обычных жестяных это делал. Да и сготовил всего четыре блюда. Полное ведро домашней лапши с курицей. Бульон замечательный вышел. Потом мясную похлёбку, две банки тушёнки в ведро вывалил. Плов, благо смог купить большую редкость, специи для него. Ну и отвратил в молоке рис, да, это молочная рисовая каша. Мне это блюдо очень нравилось. А вот то, что было ещё два ведра чая и один с какао, то это так, не блюда, а напитки. Так что небольшой запасец есть. Стоял я в форме командира, лицо в жёлтых синяках, документов нет, так что и направили к коменданту. А то я дикие истории рассказываю. - Повторите всё сначала, - попросил тот. - По просьбе командующего Шестой общевойсковое армии генерал-лейтенанта Городнянского, помогал выводить окружённые части. Я разведчик, мне это по плечу. Под конец работ, вышел в одиночку в странной части, подозреваю немцев, но одетых в советскую форму. Те не поверили моим документам, начали избивать, требовали признаться в том, что немецкий диверсант. Или вообще ряженый. Отказались отправлять запросы выше по инстанции. Там бы подтвердили мою личность. Избивали дважды, прошу отметить это особо, и зафиксировать побои на моём теле, я буду подавать заявление в следственную часть нашей армии. Ночью очнулся потому что дуло, пахло свежей кровью. Дверь, где задержанных содержали, была открыта. Я решил бежать. Убили бы меня там за время допросов. Побег удался. Это произошло второго июня. С тех пор шёл в тыл, добыл форму по своего размеру, меня ограбили при задержании, всё сняли, пока не решил, что стоит выйти на контакт, поэтому вышел к вашему патрулю. Прошу сделать запрос в штаб Шестой армии, насчёт меня. Это всё. - Хм, капитан… - Гвардии капитан, попрошу, - поправил я того. - Видно будет какой ты гвардеец, - явно принял какое-то решение капитан, и велел конвойным. - В одиночку его пока. И покормите там, тем что с ужина осталось, может и не врёт. Вот так меня отвели в камеру, ремень сняли, карманы пусты были, потом действительно перенесли кружку обжигающе горячего круто заваренного чая, две половинки варёного яйца, хлеб с салом, половинку солёного огурца и салата нарезанного, но немного. Похоже похватали что было, и принесли. А чай не сладкий, подсластил из своих запасов. Так и поел. А там и уснул на нарах. Сутки ожидания и снова кабинет коменданта. Тут уже чай на столе, печенье. Хороший признак. - Подтвердили твою личность. Уже выехали, опознают. Документов-то нет. Кстати, ты знаешь, что командарм Шестой погиб? - Да ты что? И как? - Авиация постаралась. Бомбили штаб сильно.