– Да с какой стати? Вы перестраховщик! Ну до чего ж безбашенная баба! Лезет и не боится! Два трупа уже, а ей хоть бы что! Он взглянул на сидевшую перед ним женщину и удивился, что не заметил раньше, какие у нее необыкновенные глаза: темные, почти черные и одновременно прозрачные, будто вода, в которой отражается ночное небо. Басов спохватился, что неприлично засмотрелся, и разозлился на себя. В эту женщину влюбляться нельзя. И даже не потому, что жить ему осталось всего ничего, а потому что она принадлежит другому. «Так что хватит лирики, займись суровой прозой», – скомандовал он себе и поднялся. – Мне пора. Опергруппа уже подъехала. Софья Павловна, обещайте мне, что больше не будете мешать следствию. Пока все очень непонятно. Куча пазлов, а картинка не складывается. Но главное, мы пока не знаем, кто убийца и где он сейчас. А раз так, то каждый шаг может быть опасен, особенно для вас. Басов старался говорить спокойно, но прозвучало это так, словно он уговаривает ее не рисковать собой. Он что, за нее боится? То есть все-таки зацепило его при посадке? Ох, и дурак ты, Серега! Встречи и разговоры, которые все усложняют Хорошо, что Басов с опергруппой уехали за час до неожиданного появления Протасова и они не встретились где-нибудь во дворе, иначе все Софьины выкрутасы мигом выплыли бы наружу. Она подумала об этом, обнимая Ивана, и усмехнулась про себя: взрослая самостоятельная женщина по-детски боится заработать люлей за то, что сделала не спросясь. Выходит, вся ее самостоятельность яйца выеденного не стоит? Как только рядом появляется мужик, ее тянет подчиняться и слушаться? Так ведь и Кирилл добивался от нее того же самого: смирения и послушания. В чем же разница? А разница в том, что Бриль заставлял ее, а Протасова она просто мечтает слушаться. Сама, по доброй воле. Софья подставила шею, грудь, а потом всю себя под поцелуи, и отключила мозги. Она подумает об этом завтра. А может, послезавтра. Лучше вообще не думать на эту тему. Ведь ей так хорошо! Через два часа Иван ушел, так ни о чем и не узнав, хотя расспрашивал с пристрастием. Будто чувствовал: от него скрывают нечто важное. Безмятежным и невинным видом Софья старательно притупляла его тревогу, пока та не улеглась. Во всяком случае, виду, что не поверил ей, Протасов не подал. Уже после его ухода она спросила себя, не переборщила ли. Если он заподозрит лукавство, то позвонит Басову и заставит того во всем признаться. Он такой – кого хочешь заставит. Остается надеяться, ЧП на работе не оставит ему времени думать о чем-то другом. Конечно, нехорошо обманывать Протасова. Он может неправильно понять и решить, что она ему не доверяет. А у подобных выводов последствия обычно бывают очень нехорошие. Вся во власти неприятных и пугающих раздумий, она выскочила из метро и почти побежала вдоль парка прямиком к музею. Интересно, было ли замечено ее опоздание на полдня? – Ой, приветики! – услышала она вдруг знакомый голосок и, обернувшись, угодила в объятия Шармановой. Вот уж кого не ждала увидеть! – У тебя все в порядке, Соня? – внимательно разглядывая ее, спросила Маришка. «До этого момента как будто да, в порядке, а теперь не знаю», – хотелось сказать Софье, но вместо этого она мило улыбнулась. – Все хорошо, Мариша, а у тебя? – Мы же встретиться собирались, забыла? – Прости, много дел накопилось. – Может, сегодня в обед? Я как раз в вашем районе оказалась… по делам. У тебя когда перерыв? – В час, – ответила Софья и тайком глянула на часы. Уже двенадцать. Кошмар. – Тогда буду ждать в кафешке у Гостиного двора. Помнишь? Разумеется, она помнила. Как забыть? – Все, я побежала. Смотри, не опаздывай, Сонечка! И упорхнула, оставив Софью в полнейшем недоумении. Конечно, встретиться они договаривались, но и тогда было очевидно: ни одна из них не горит желанием продолжать знакомство. Неужели бывшей подруге понадобилась консультация по использованию агрегата под названием «Кирилл Бриль»? С чего вдруг? У них и так все зефирно и шоколадно. Она сама видела. Или что-то пошло не по плану и Шарманова испытала нехватку навыков? Что ж, отказать она не вправе. Та откликнулась на ее просьбу, поэтому не ответить любезностью на любезность было бы неприлично. Софья поднялась на ступеньки и в раздумье остановилась у каменного льва, дежурившего у входа в музей. – А мы что, хотим быть приличными, Лева? Или нам просто любопытно, зачем мы ей понадобились? Лева продолжал задумчиво рассматривать прохожих, но Софья была уверена: он все понял и одобрил. – Ладно, уговорил, лохматый. Она потянула ручку двери. Всего два малюсеньких совещания, и час до обеда пролетел ласточкой. Кстати, ее отсутствия начальство не заметило. Как говорится, пронесло. Моросил мелкий дождик, но в целом погода радовала. По крайней мере, ветра не наблюдалось. Софья даже зонтик доставать не стала. Подумаешь, напасть! Встреча с подругой-предательницей гораздо хуже. Однако, увидев приветливое Маришкино лицо, она почти раскаялась. – Будешь суп? Здесь грибной хороший, я несколько раз брала. Пахнет лесными грибами, – сразу защебетала Шарманова, озаряя белый свет очаровательной улыбкой. За обедом они узнали друг о друге то, что каждую интересовало больше всего. Итак, у Мариши с Брилем все хорошо, они вместе провели выходные в загородном клубе. У Софьи с бывшим мужем все кончено, поэтому она не сердится, что у того появилась другая. – А кстати, ты так и не сказала, зачем тебе понадобился тот анализ, помнишь? Признайся, просто искала повод помириться? Или в самом деле по работе? Маришка произнесла этот текст с самым что ни на есть невинным видом, но у Софьи в голове как что-то щелкнуло, словно предохранитель сработал. – Да забудь, – беспечно махнула она рукой. – Надо было выяснить, откуда вещичка попала в хранилище. Боялись даже, что кража. По счастью, все оказалось туфтой. Я уже и забыла об этом деле. – Ах так. Тогда понятно. Просто ты так нервничала тогда… – Так это я из-за тебя. Нелегко восстанавливать отношения после долгого перерыва, согласна? – Да, конечно, – с готовностью кивнула Маришка, но Софье почудилось, что ответ экс-подругу не удовлетворил. – Я чувствовала себя перед тобой виноватой, – стараясь быть убедительной, проникновенно произнесла она, глядя Шармановой прямо в глаза. – Мы были лучшими подругами, ты часто помогала мне, поддерживала… Это было неправдой, но Шарманова купилась мгновенно, и всякие глупости насчет платка мигом вылетели из ее хорошенькой головки. Разговор перешел в область воспоминаний о том, как много Мариша сделала для Софьи и насколько та оказалась неблагодарной. Софья покаянно вздыхала и ждала, когда можно будет смело произнести сакраментальную фразу: – Прости, мне надо идти.