Похожие на гусениц брови Виктора Антоновича изумленно взлетели вверх. – Вот как? И каким образом ты это для себя уяснил? – Я подслушал разговор, твой и Павла… Павла Сергеевича. – Кирилл указал робким движением плеча на стоявшего рядом с Прайдом его секретаря. Тот, кстати, оставался спокойным, даже ухмылялся и посверкивал глазами, на свету серебристыми. – Когда? – В тот день, когда у нас побывал Маго. Я шел, хотел извиниться, а вы как раз разговаривали. – Точно в тот день? А разве не раньше?! – снова повысил голос Прайд. – Точно. – Кирилл, даже не пробуй мне врать. Ты нанял кого-то, чтобы убить этого парня? – Нет, папа, что ты! – Не юлить! Говорить правду! Кого из охранников или Лиги ты подкупил, чтобы они устранили, как ты считал, моего настоящего сына? – Я не делал этого! – в голос зарыдал Кирилл. – Я же только в тот день о нем узнал, когда на него уже было покушение! Прайд стремительно двинулся к мальчику, впился руками в его плечи и оторвал от пола. Кинебомба интуитивно дернулся, чтобы защитить пацана, но в очередной раз ощутил холодный ствол на своей шее и замер. – Ты ведь уже в курсе, что не сын мне, верно? И ты больше не нужен для моих планов. Если не получу ответ, просто сомкну руки на твоей хилой шее, и для тебя все закончится. Потом мои люди проведут здесь полную зачистку. Ну? Мальчик начал оседать на пол, но Прайд с силой встряхнул его раз, другой. Тогда Кир выдавил из себя пару фамилий. Антон ничего не расслышал, кроме икания и всхлипов, но Прайду этого оказалось достаточно. – Срочно отыскать и допросить, – распорядился он. – Устранить даже намек на опасность, приглядывать за объектом ежесекундно! Его секретарь безмятежно кивнул и легкой походкой покинул комнату. Прайд отшвырнул мальчика на тахту, и Кир, упав лицом вниз, затих. – Теперь ты меня послушай! – Желтоватые глаза Хозяина впились в Антона. – Мальчишка мне больше не нужен, разбирайся с ним сам. Желательно, чтобы через пару часов он оказался как можно дальше от Питера и области. С тебя спрошу, раз уж ты имел глупость его похитить. Хочешь – устраивай в приют, а можешь в местном болотце притопить, мне без разницы. Или вот… Он вытянул из кармана пиджака письмо в узком длинном конверте, нераспечатанное. – Его мамаша, – выпяченный подбородок указал на мальчика, – после того как я ее повсюду заблокировал, перешла на эпистолярный жанр. Пишет с мольбой вернуть ей сына. Можешь связаться с ней. Прежде она достаточно попортила мне жизнь, думаю, буду с лихвой отомщен, вернув ей это маленькое чудовище. Так что действуй. И Прайд во главе своих вооруженных стражей покинул квартиру. На некоторое время Кинебомба просто выпал из реальности, держался на ногах – и на том спасибо. Потом вдруг разом вернулись звуки, тонкий вой скорчившегося на покрывале мальчика, отдаленные голоса. Он заметался, сгреб Кира в охапку и бросился на кухню. Выдохнул, только увидав всех живыми и не ранеными. – Я не мог их не пустить, – подскочив к нему, принялся объяснять Слава, похоже, не по первому разу. – Они сразу начали колотить в дверь и орать. Нельзя было привлекать внимание, ведь правда? – Правда, – сказал Антон. – Ты все правильно сделал. Он легонько подпихнул парня к ближайшему табурету, на другой сгрузил Кирилла. Налил воду в чашку, влил мальчику в рот, намочил прихватку и протер ему лицо. Допрашивать ребенка прямо сейчас было бы делом совершенно бесчеловечным. Отнес обратно в комнату на тахту и поручил Славе приглядывать. – Итак, попытка обменять парнишку провалилась с треском, – резюмировал Кинебомба, вернувшись к своим. – Будем придумывать что-то другое. – Я одного не понимаю, – проговорил один из комитетчиков. – Если они такие всеведущие, то как до сих пор не дознались, где пятый ребенок? Антон задумался надолго. Потом сказал: – Да, похоже, и во всеведении Прайда есть слепые пятна. А это указывает на засланного казачка в стройных рядах его приспешников. Причем казачка высокого ранга. * * * Медсестра рассердилась не на шутку. Правда, на Маго она лишь глянула обеспокоенно, но на Пашу хорошенько пошумела: – Кто обещал, что не будет никаких разговоров? Кто вызвался обеспечить полный покой? Твоему другу вообще в реанимации место, он же после наркоза! Майский с виноватым видом уполз под одеяло, а медсестра приблизилась к Маго, пощупала лоб, проверила гипс. Не найдя, к чему придраться, покинула палату, еще раз шикнув на обоих. Лежать молча Магомета не устраивало, хотелось многое обсудить, выстроить пару интересных гипотез, прикинуть вероятность развития событий. Паша сперва не отзывался и даже посапывал старательно, но очень скоро сломался, и примерно час ребята оживленно перешептывались. Время от времени Маго улавливал шаги за дверью палаты – там несла службу Пашкина охрана. Маго как раз рассказывал, как брат-близнец пытался его убить и закопать, когда вдруг в мозгах словно какую-то затворку захлопнули и многотонной плитой навалилась сонливость. Голова упала на грудь, потом на плечо, под повязкой кольнуло. От этого ощущения мальчик встрепенулся, захлопал ресницами, не давая глазам закрыться. Это было странно. Юный Магомет не страдал бессонницей, но никогда еще сон не набрасывался на него так внезапно и стремительно, да еще посреди интересного разговора. – Паша! – позвал он, пытаясь заглянуть на соседнюю кровать. – Эй, Майский! Ответа не последовало. Словно сражаясь с невидимым великаном, взгромоздившимся ему на плечи, Маго спустил ноги с кровати, сделал шаг, еще полшага, а потом обнаружил себя лежащим на полу. Спать хотелось до невозможности, но он заставил себя встать на четвереньки. Дополз до кровати нового друга, хотел пульс ему проверить, хоть и слабо представлял, где этот пульс находится. Но тут его сильно качнуло, рукой он машинально ухватился за торчащий в проход гипс Майского. Паша отчаянно застонал, но не проснулся. А Маго успокоился, кое-как поднялся на ноги и побрел к двери. Вход в палату находился в узком и темном закутке, но больничный коридор и холл оставались освещенными, хоть свет и был приглушенный, синеватый, ночной. Маго первым делом увидел человека, лежащего головой к нему на границе широкого коридора и узкого закутка. На голове у мужчины был противогаз, точнее, панорамная маска, почти полностью стеклянная, с клапаном. В выброшенной вперед и зажатой в кулак правой руке что-то поблескивало – тонкое, острое, кажется, шприц. Маго сделал еще шаг вперед и понял, почему маска не уберегла своего хозяина: под лопаткой слева на фоне голубой футболки хорошо просматривалась небольшая дырка, а вокруг – иссиня-багровый круг, совсем небольшой. Еще увидел Магомет человека постарше, в белом свитере под горло, лежащего в холле лицом вниз совсем рядом с кушеткой, будто он скатился с нее. А в паре метров от него на полу уже начинал шевелиться парень в черной охранной форме. Едва слышные шаги – и вот двое людей в униформе санитаров возникли в поле зрения мальчика. Они прижимали к носу собственные шапочки, но делали это через паузы, между которыми, видимо, задерживали дыхание. Действуя споро и слаженно, они расстелили рядом с покойником в противогазе похрустывающий черный мешок на молнии, засунули туда тело, застегнули. Один из них взвалил мешок на спину и так же тихо удалился в направлении пожарной лестницы. Второй, с хитроватым лисьим лицом, задержался, присел на корточки и осмотрел место убийства. Провел по полу ладонью, убедился, что крови там не осталось. Рывком вскочил на ноги и посмотрел вглубь темного тупичка, прямо на Маго. Потом вдруг подмигнул ему, растянул в ухмылке тонкие губы. Прижал к ним палец, а затем сложил ладони и поднес к щеке – мол, помалкивай и иди спать. И тоже испарился. Маго глянул на охранника – тот успел перевернуться на бок, подтянул колени к груди, и, кажется, решил еще немного поспать. Мальчик приблизился к человеку у кушетки, заглянул ему в лицо, проверяя, как у того дела. Мужчина еще не открывал глаз, но вяло шевелился и тряс головой. Успокоенный Угушев вернулся в палату и блаженно растянулся на матрасе. А минутой спустя тот мужчина в свитере почти ворвался в палату. Все еще покачиваясь и хватаясь то за стену, то за тумбочки, он добрался до кровати Майского, осторожно потряс его, позвал: – Павлик, ты как, ты в порядке? – Па-ап, ты чего тут? – раздался в ответ сонный до невозможности голос. – Да нормально все. Маго улыбнулся в темноту и тут же уснул. Глава 16 Узник института Утром в воскресенье Таня Милич проснулась в самом решительном настроении, наскоро привела себя в порядок и тут же отправилась будить брата. А Володя и не спал уже давно, пил кофе на кухне. Родители еще на рассвете убыли по неотложным делам своей фирмы, Абрек, уже освобожденный от ненавистной повязки, лежал на теплом линолеуме и бросал сердитые взгляды поначалу только на хозяина, потом и Тане досталось. Пес был обижен на весь мир. По своему врожденному легкомыслию он уже и думать забыл о том, как худо ему пришлось чуть больше недели назад, как болела каждая косточка и не было сил подняться на лапы. Теперь он снова ощущал себя полным энергии и не мог понять, почему с ним гуляют так мало, не спускают с поводка и даже по лестнице не позволяют пробежаться, все тащат в нелюбимый им лифт. А главное, не берут больше с собой на всякие интересные приключения. А ведь он так старался, защищал хозяина от ужасных, злых людей. Тут Абрек даже подвыл от жалости к себе. Спущенная под стол хозяйская рука с куском куриной грудки на время примирила его с несправедливостью мира. А Таня тем временем сказала самым решительным голосом: – Еж, собирайся. Мы едем навестить Вику. Володя едва не поперхнулся последним глотком, отставил чашку и изумленно уставился на сестру. – Кто же нас пустит в Институт, можно спросить? – Прорвемся! – Серьезно? Пока что нам даже к Маго прорваться не удалось. Ты решила потренироваться на более сложном случае? Таня вздохнула и закатила глаза: – Еж, ты чего, ну разные же это вещи. В больнице меня знать не знают, карантин продлили для всех, а по стенам я лазать не умею. Маго мог бы сто раз к нам спуститься, но он не хочет ни на минуту оставить Пашку одного, хотя и считает, что покушений больше не будет, почти неделю как спокойно все. А про Вику ничего не ясно, я просто с ума схожу от тревоги. Понятно, что жива, но мне этого мало. – К Вике пока не пускают даже отца, – напомнил Володя. – В смысле, как я понял, в сам Институт его никогда и не пустят, а на улицу выходить ей пока нельзя. – Во-от! Его не пустят, а меня пустят! – Танюш, может, позавтракаешь сперва? – Володя с жалостливым видом подвинул к ней блюдо с сырниками. – У тебя, похоже, от голода помутнение в голове. Таня без всякого интереса глянула на стол, успела вскользь порадоваться за себя: еда больше не соблазняет, по утрам не нужно выскакивать на кухню с диким желанием поскорее что-то закинуть в рот. И, кажется, скоро никому в голову не придет звать ее толстухой. – Так вот, в больнице меня не знают, зато в Институте – еще как. Там я родилась, ну, или меня там создали, не знаю, как правильно. Они в курсе, какая связь между нами с Викой, и не посмеют отказать. Я буду ломиться и орать, пока не пустят к Вичке. Володя всерьез встревожился. Институт его пугал, но и сестру, когда она входила в раж, переубедить было невозможно. Напомнил: