– Забыл, где находишься? – на радостях перешел на «ты» санитар Толик. – То, что с ним сделали, даже особо сложной операцией не считается. Бывают и покруче. Только я теперь сильно жалею, что прикалывался над ним, когда он того, мелким был. Если что, сошлюсь на знакомство с тобой, ага? – Давай! – хмыкнул Эдик. Ужасно захотелось повидать Васю, но заговаривать об этом едва ли имело смысл. Но тут Толик вспомнил цель знакомства, помрачнел, отбил ладонями чечетку по груди и животу, сказал: – Тебе, Эдуард, нужно придумать способ, как сделать отсюда ноги, и поживее. Не резон тебе здесь отсвечивать. – Да я с удовольствием, – согласился Редкий. – Не выписывают. Может, выведешь меня ночью? Обещаю, шуметь не стану. – Я бы и рад! – хлопнул себе по коленкам санитар. – Только теперь-то уж ничего не получится, после девчонки. Раньше браслеты врачей отпирали калитку, все понимали, что взрослым людям иногда хочется по-тихому куда-нибудь свинтить. Ну и пациенты по договоренности пользовались. Теперь все заблокировано, усилена охрана. Может, еще и потому, что Прайд сейчас в Институте, не знаю. – Прайд в Институте? – поразился Эдик. – В каком качестве? Толик поднял левую ногу, подсунул под нее левую же руку и почесал вдумчиво правое колено. – Ну, как пациент, само собой, иначе руководители Института к нему на поклон таскались бы. Конечно, на все отделение он – единственный пациент. Секретность зашкаливает, никому из наших туда хода нет. Потому и волнуемся. За тебя. – В смысле? – Ну, сам посуди: тебя с твоим новым глазом еще неделю назад должны были выписать. Тем более бесплатный пациент. А тебя вместо этого заново всего обследуют. Просвечивают такие места, которые к глазу никакого касательства не имеют. Ледяная волна окатила Эдика от макушки до пят. Он спросил шепотом: – Мое тело? Толик захихикал и руками замахал так, что аж ветер пошел. Потом рывком протер ладонями повлажневшие от смеха глаза. – Да ладно! Сдалось Прайду твое тело, ему, если что, покраше подберут. А потом, это же не пуговицу к пиджаку пришивать, тут особая совместимость нужна. Гис-то-совместимость называется, – с важным видом растолковал он. – А разве у Васи с этим спортсменом… Толик не дал ему договорить: – Да там просто выбора никакого не было, рискнули, и получилось. Невероятная везуха, да Васька всегда везунчиком был. В общем, за тело свое не трясись. А вот оттяпать какой-нибудь орган вполне могут. Просто даже чтоб наказать, ведь засветился ты. В это время они стояли у пруда, но после этих слов Эдик решительно рванул к ближайшей кафешке со словами: – Мне надо выпить что-то отрезвляющее! Толик помчался за ним, совершая десятки лишних движений и быстро-быстро бормоча на ходу: – Вот-вот, что-то в этом роде. Напиться и устроить дебош в отделении. Ну, конечно, надраться вусмерть тебе никто не позволит, тут по браслету все отслеживается, но вдруг тебе много и не надо. Придешь, нападешь на медсестру. – Так, стоп. – Эдик ощутил, что вот-вот перестанет адекватно воспринимать окружающее. – На медсестру нападать точно не стану. А даже напал бы – что с того? Если кто-то дал указание здесь меня придержать, обследовать и для каких-то целей приготовить, с чего вдруг меня выгонят? До украшенной цветами веранды кафе они так и не дошли, и темноволосый официант в кожаном фартуке поглядывал на них со ступенек почти обиженно. – Слушай, Институт – очень большой, начальства хватает, – начал втолковывать ему Толик. – Каждый профессор или доктор в первую голову стремится, чтобы у него в отделении порядок был. Если бы с тобой уже определились, то перевели бы в красное отделение, родным сообщили, например, что ты скончался от заражения крови или еще от чего. Но пока тебя не выдернули, надежда есть, и, если сильно напроказишь, могут выпроводить, не особо разбираясь. Может, это твоя последняя надежда, усек? Редкий кивнул. Обдумал все хорошенько. Дебоширить у него едва ли получится, опыта нет. Он посмотрел в глаза извертевшемуся Толику и сказал: – Я хочу навестить Василия. Он мой друг, мы, может, и не увидимся больше. Придумай, Толь, как это можно сделать. А на обратном пути я пошумлю, обещаю. – Да как это сделать-то? Мне тоже, понимаешь, подставляться неохота, – заволновался санитар. И вдруг затих, тело его расслабилось, взгляд поплыл. – Вообще-то есть одна идея. Но это проверки требует. Встречаемся тут ближе к отбою, лады? На том месте, где сегодня познакомились. – Лады, – сказал Эдуард. – Я приду. Глава 17 Отчаянная попытка Антон в квартире Инны объявился последним. Почерневший и напряженный, скулы едва не прорезают насквозь запавшие щеки, в глазах – холодная ярость. Здесь уже была Элла, она отчаянно пыталась напоить всех чаем. Был сбежавший из больницы Маго с примотанной к торсу рукой. Это Таня настояла, чтобы позвонить ему, потому что нельзя скрывать такое, он не простит потом. Сама Таня, когда поняла, что сестра и подруга похищены, осела грузно на стул и обхватила голову руками, но минутой позже сообразила, что рядом – брат, которому ничуть не легче, встала и крепко взяла Володю за руку. Теперь они, как сиамские близнецы, по квартире передвигались вместе. О происшествии не сообщили только Редкому, он все равно не мог сбежать из Института. Кинебомба долго вчитывался в несколько строк записки, оставленной Златой. Губы шевелились, кожа на лбу собралась гармошкой. Володя не выдержал первым: – Антон, ваши люди должны были наблюдать за квартирой, но даже не подняли тревогу. Почему? – Они наблюдали, – расклеил белые губы Кинебомба. – И они мертвы. Оба застрелены из пистолета с глушителем. Элла успела до вскрика зажать рот обеими ладонями. – Люди Прайда увели Злату? – вскинулась Таня. Антон медленно повел головой из стороны в сторону: – Не думаю. Зачем Прайду устраивать представление? У него Платон и четверо малышей, ему достаточно было приказать вам явиться к нему, и кто бы посмел воспротивиться? – Ну а кто тогда? Они знали все про первенцев, приняли меры предосторожности! Кинебомба снова покачал головой, словно вел с собой тяжкий спор. – Такое впечатление, что здесь поработал «Комитет». – Как «Комитет»?! – ахнула Элла. – Но ты же… Она не смогла четко сформулировать мысль – впрочем, этого и не требовалось. – Элка, я возглавляю только питерское подразделение. Да, я разговаривал с другими руководителями, изложил им свои идеи. Они вроде поддержали, но что, если только для виду? Они могли решить, что мы тут поголовно продались, или запуганы, или заморочены, и высадили десант, чтобы сделать свое дело. – Убить первенцев? – с пугающим спокойствием уточнила Таня. – Ну, пока не убили, факт. Может, решили по-своему бороться с Прайдом, шантажируя жизнями детей. И у них есть шанс, первенцы для Прайда важны. Правда, у меня есть сведения, что этот тип в последнее время чем-то сильно занят, в резиденции не появляется. Есть версия, что у него проблемы со здоровьем, возможно серьезные. Может, ему не до первенцев сейчас. Не вершить же судьбы мира в ущерб собственному здоровью! – Что же нам делать? – спросила Элла. – Прежде всего уйти отсюда. Полиция может вот-вот нагрянуть по следам убийц моих людей. Так что расходимся по домам. И ждем. – Чего? – спросил Володя. – Они что, с нами свяжутся? Антон помотал головой: – Нет, на это и надеяться глупо. Мы никто, слишком мелкие сошки в непонятной игре. Значит, просто ждать возможных новостей. И готовиться. Слова «к худшему» он проглотил, но все его поняли. Обменялись взглядами, будто прощались. – Все, побежал. Буду на связи. Антон испарился первым. – Я останусь тут, буду ждать полицию, – тихо проговорила Элла. – Они точно сюда придут, соседи по площадке что-то видели, одну соседку увезли на скорой. Даже не знаю, заявлять смысла нет. Но что-то сказать придется. Никто не помог ей советом, и разговор угас. Володя, Таня и Маго покинули квартиру все вместе. Пока шли за Володей к машине, Таня крепко сжала пальцы друга: – Давай поедем ко мне, пожалуйста! Мне так страшно! – Ты хорошо держишься, молодец, – сказал Угушев. – Просто я уже как мертвая изнутри. Страшнее всего, а вдруг я просто умру на глазах родителей и Вовки. Поехали? – Так я тоже умру, – напомнил Маго. – Слушай, я пообещал Пашке вернуться, я же типа присматриваю за ним. Так что побегу сейчас в ЦРБ, но мы попытаемся смыться оба, и сразу к тебе, договор? – У Паши нога больная. – Да он уже бегает на своем гипсе. Ради тебя, Таньк, Пашка и ползком удерет, его охрана и отец только через пару часов подвалят. Ладно, поскакал я. – Подожди, довезу! – крикнул ему вслед Володя. В ответ с лестницы донеслось: