Я еду слишком быстро, пересекая болото. Стоит мне моргнуть, как змеи начинают извиваться у меня перед глазами. Внутри все сжимается, у меня в животе комок из страха и ярости. Я открываю окно и ору ветру: – Чертов психопат! Я замечаю что-то мелькнувшее в зеркале заднего вида. Черная машина? Но присмотревшись, я понимаю, что там ничего нет. Теперь идет сильный дождь, из-за ветра дождь косой, заливает болото. Я снижаю скорость, чтобы проехать по большей луже, собравшейся на дороге, затем сдаю немного в сторону и останавливаюсь. Если кто-то хочет сейчас со мной столкнуться, им можно только пожелать удачи. Я открываю дверцу машины и, пошатываясь, выхожу на ветер и дождь, на опасную дорогу в окружении болота. Лицо у меня мокрое от дождя и слез, я не уверена, чего больше. Я падаю на колени, роняю телефон, кладу ладони на мягкую почву, словно чтобы почувствовать сердце болота. Из груди вырывается рыдание. Все так сложно, так ужасно. У меня нет друзей, меня никто не поддерживает. Я смотрю вокруг себя на болото и вижу только его. Оно огромное, и его размеры – это слишком много для моего мозга и моих глаз. И у меня такое ощущение, будто я сливаюсь с ним, тону в нем. Мне хочется лечь и позволить ему меня поглотить. Что-то гудит, на мгновение появляется ощущение, что это болото вибрирует подо мной. Но мне удается сосредоточиться, и я понимаю, что это мой телефон подает сигнал. Я поднимаю его и сквозь слезы вижу эсэмэску от Маркуса: «Не забудь про коктейли сегодня вечером!» Я смотрю на экран и моргаю, мой мозг почему-то никак не может воспринять эти слова. Но затем все проясняется. Он прав. Я же обещала прийти и пропустить по стаканчику. Я не могу себе представить, что буду чистой и смогу выпить с моим начальником через пару часов, но думать о вечере в моем доме в одиночестве тоже не хочу. Поэтому я набираю ответное сообщение: «Да, скоро увидимся». Глава 21 Джозеф Какая-то женщина приходила меня навестить. Говорила мне, что, если я ее понимаю, я должен ей это показать. Вероятно, им об этом сказала моя сестра. Но сегодня плохой день. Она ничего не видит, что бы я ни делал. В конце она говорит что-то грустное, и я едва ее слышу, потому что я так устал и не могу на ней сосредоточиться. Сегодня нахлынули воспоминания, и они не дают ей до меня достучаться. После того как я врезал Нейту, у меня начались проблемы с отцом. Он орал, мама плакала, расплакался мой маленький брат. Теперь я вспоминаю, что он много плакал. Надеюсь, что он из-за меня никак не пострадал. Думаю, что раньше я был плохим человеком. Но самое странное то, что Нейт захотел быть моим другом после того, как я ему врезал. Всплывает очень четкое воспоминание. Мы как раз вышли из школы, я иду, пиная куски земли, подходит Нейт и говорит: – Ты же живешь на ферме, да? С людьми типа Нейта каждый вопрос может быть ловушкой, поэтому я просто неопределенно хмыкаю. – Ты держишь змей, да? Я люблю змей, но моя мама не разрешает держать их дома. У меня улучшается настроение, я ничего не могу с собой поделать и радостно отвечаю: – Да. У меня два королевских питона. Они классные. – Мне нравится, как они заглатывают мышей. Я не отвечаю. Это худшее в содержании змей. Нужно ставить капканы на мышей в амбаре, и меня подташнивает, когда я вижу их, придавленных пружиной. – Вам приходится убивать животных на ферме? – не отстает Нейт. Я смотрю на него, и его лицо как-то странно светится. Я разочаровываюсь в нем. – Нет. Иногда, немного, – говорю я. – У твоего отца есть ружье? Я не знаю, что сказать. У отца есть ружье, и я знаю, где у него хранится ключ от оружейного шкафа, но мне кажется, что Нейту об этом рассказывать не следует, поэтому не отвечаю. Он меняет тему. – Ты увлекаешься компьютерными играми, да? Так он и втягивает меня в разговор. Это хорошая тема. – Да. Я также сам создаю игры. Я этим хочу заниматься, когда вырасту. Нейт хохочет. – «Когда вырасту», – поддразнивает он меня. – А сейчас тебе сколько? Пять лет? Я просто смеюсь. Я понятия не имею, что нужно сказать. Что будет правильным? Я только знаю, что придумал хорошую игру. – Хорошо, – говорит Нейт. – Можешь зайти ко мне и поиграть в «ГТА». «ГТА». Предсказуемо. Но мне не помешает стать другом Нейта. – Если хочешь, – отвечаю я. – И мы можем вместе написать какую-нибудь игру. Знаешь, я тоже создаю игры. Я прижимаю рюкзак к себе. В нем лежит мой красный блокнот, в который я записываю появляющиеся у меня идеи. Я не люблю делиться своими идеями. Не хочу, чтобы их у меня воровали. Я заставляю себя вернуться в настоящее и понимаю, что женщина все еще здесь. Я могу сказать, что она считает меня овощем, хотя моя сестра знает, что это не так. Я пытаюсь хоть чуть-чуть пошевелиться. Теперь я дико боюсь, что они могут снова лишить меня воды и пищи. Но все так тяжело дается, и независимо от всех моих стараний, я не могу заставить двигаться ни мои глаза, ни мои пальцы. Глава 22 Эндрю Флауэрс За двадцать один день до убийств в Красном доме Я сижу в кабинете директора школы и смотрю, как шевелятся губы у этого типа, но на самом деле не воспринимаю то, что он говорит. Он беспокоится за Джозефа. Конечно, беспокоится. Разве мы все не беспокоимся? Кабинет маленький, тут пахнет совершенно особым образом, этот запах возвращает меня назад в мои школьные годы, когда меня линейкой били по рукам. Отец отправил нас в элитную школу, в которой считали, что латинский девиз компенсирует физические наказания детей. Также там закрывали глаза на издевательства старших над младшими, которых могли головой опустить в унитаз, а то еще и что похуже. Но затем я задумываюсь, а не пойдут ли Джозефу на пользу удары линейкой по рукам. Больше ничего не работает. Директора зовут мистер Боттл. Вероятно, он расстраивается из-за этого[22]. Он все еще говорит. – Я надеялся, что миссис Флауэрс тоже придет? Он произносит эту фразу как вопрос, хотя это утверждение, затем улыбается мне, как-то странно и натянуто, словно следует инструкциям о том, как разговаривать с родителями. Готов поспорить: они ожидают, что отцы встанут на защиту своих драгоценных детей. Я не буду этого делать. Мистер Боттл не единственный, кто беспокоится о Джозефе. – Боюсь, она не очень хорошо себя чувствует. Мне хочется обвинить его в сексизме. Я – отец парня. Чем ему не нравится беседа со мной? Но я это проглатываю, загоняю в бутылку. Ха-ха. – Мне жаль это слышать. – Мистер Боттл ерзает на стуле. – Как я вам уже сказал, Джозеф снова дрался. Он ударил мальчика кулаком. Конечно, это не первый случай. В прошлом году случился тот инцидент с Нейтом Армитеджем. И боюсь, мы нашли у него наркотики. – Наркотики? – Каннабис. Я вздыхаю. – Я понятия не имел об этом. – Если подобное повторится, нам придется говорить об исключении из школы. Боюсь, что так. На меня накатывает злость на парня, в дополнение к беспокойству. Мы с Эсси дали ему все, а он плюет нам в лицо. Что мы будем делать, если его исключат из школы? Представлю ужас моего брата от такого позора. Его племянника исключили из школы за употребление наркотиков, когда Грегори отчаянно пытается стать столпом местного делового сообщества. Мистер Боттл все еще говорит. – …и еще он кажется замкнутым. Несчастным. У вас дома какие-то проблемы? Я медлю с ответом. Конечно, у нас есть свои проблемы. Но я не хочу предавать Эсси, поэтому качаю головой. – На самом деле ничего серьезного нет. То есть я хочу сказать… У Джозефа переходный возраст, и матери иногда приходится с ним трудно. Еще у нас пятилетняя девочка, и малыш недавно родился, поэтому никто не высыпается. Мистер Боттл сглатывает. – Надеюсь, нам удастся поговорить с миссис Флауэрс, когда ей станет лучше. Мне хочется, чтобы он прекратил настаивать на встрече с Эсси. У меня нет желания полностью вводить его в курс дела – стыдно. Но он заканчивает беседу. Это все? Я ожидал, что будет хуже. Ожидал, что меня будут обвинять. Какая-то часть меня даже ожидала, что он достанет линейку.