Нейт пододвигает ко мне чашку и улыбается. – Чайку и ролл с инжиром? Я беру чашку и три ролла. Эти двое тоже усаживаются, мы пьем чай и едим роллы. Я делаю несколько глубоких вдохов и заставляю себя расслабиться. – Давайте поделимся всей известной нам информацией, – заявляет Серена. – Я рассказала вам все, что знаю, – говорю я, хотя это не совсем так. Я рассказала ей почти все. Серена поворачивается к Нейту. – Почему все бросились обвинять Джозефа и это всех устроило? Что с ним было не так? Нейт откидывается на спинку стула и опускает ногу в красном пластике на письменный стол перед собой. – Кроме того, что его нашли в машине убитого человека с ружьем, испачканного кровью убитых людей? – Да, кроме этого. – Он был одним из таких ребят, – отвечает Нейт. – Думаю, он идеально соответствовал стереотипу: одевался в черное, слушал хеви-метал, играл в компьютерные игры. – Он не увлекался сатанизмом? – спрашиваю я. – Я что-то слышала про убийство овец. – Ради всего святого! Конечно нет. – Нейт говорит так, словно защищается или оправдывается, и я задумываюсь, не обвиняли ли его самого в увлечении сатанизмом. – Овцы погибли из-за заражения ящуром. – Моя вторая бабушка Нора сказала, что Джозеф отказывался ходить на охоту с нашим отцом, – сообщаю я. – Он отказывался брать в руки ружье. – И герой-подросток в игре отказывается использовать оружие, – добавляет Серена. – Да, ему это не нравилось, – подтверждает Нейт. – Я пытался уговорить его принести ружье его отца в лес, но он отказался. – Но добраться он до него мог? – Я уверен, что да. У меня в сознании мелькает образ, но исчезает до того, как я успеваю полностью его рассмотреть. Ощущение дежавю, но более неприятное. Я думаю, что этот образ послужил триггером – вывел из моего подсознания воспоминания о том, что было раньше. – Джозеф постоянно носил бейсболку? – Да, – кивает Нейт. – С логотипом, который мы придумали для этой компьютерной игры. Он поворачивается к одному из многочисленных экранов и кликает мышкой. Появляется изображение: дом с корнями, которые уходят вниз. – Мне кажется, что я помню Джозефа в бейсболке с этим логотипом, – объявляю я. – Я не думала, что помню что-то из того, что происходило до той ночи. – А еще что-то помнишь? – спрашивает Серена. – Нет… Воспоминания снова ушли. Мелькнули, как вспышка, и исчезли. Но это показывает, что какие-то воспоминания у меня остались. – Понимаешь… – Нейт ставит чашку на стол и смотрит на меня, прищурившись. – Мы об этом не говорили, и я знаю, что тебе было всего пять лет. Не заводись, не ори на меня, но… – Да, я знаю, – говорю я. – Меня записала камера – как я кричу, что Джозеф убил моих родителей. – А ты… – Я не помню. Ничего из того, как происходили убийства и что было до этого. Я была перепуганным пятилетним ребенком, у которого все перемешалось в голове. Я могла что-то напутать. Мои слова не следовало брать в расчет. Но у полиции и без меня имелись все доказательства, которые им требовались. Я выдаю все это, зная, что это не совсем так. Судя по словам мужчины, который видел две машины, мои слова имели для них значение. – Я чувствую, что Ева каким-то образом включена во все это, – заявляет Серена. – Она ключ, с помощью которого можно выяснить, что же произошло на самом деле. Мне хочется сказать: «Нет, это не так. Мне было всего пять лет. Какое отношение что-либо может иметь ко мне?» Но иногда у меня возникает такое же ощущение, как у Серены. Я ставлю чашку на стол. Я хочу, чтобы они ушли. – Я собираюсь продолжить работу и привести нас на этот чертов скрытый уровень. – Можете остаться на ночь, – предлагает Нейт. – Я знаю, что я не самый легкий в общении человек, но у меня полно места. После того как закончишь, можем все вместе выпить пива. Серена вопросительно смотрит на меня. – Не знаю… Я не доверяю Нейту. Он вел себя со мной по-свински. Я думаю про цветы у меня дома, о том, что завтра утром никто не поменяет им воду. – Маркус может заняться твоими цветами, – говорит Серена. – У него ведь есть ключ? Я внутренне сжимаюсь. – О боже, он тебе про это рассказал? Все нормально. Цветы продержатся один день. – Значит, ты остаешься? – Да, я хочу попробовать и еще разок поговорить с Лиз. Нам вчера помешали. Я хочу побольше узнать о том, что случилось с моей бабушкой. – Меня беспокоит то, что придется остаться в одном доме с Нейтом, но его предложение кажется разумным. – А Маркус как отнесется к тому, что ты не вернешься сегодня? – Уверена, что нормально. Я сейчас ему позвоню, – говорит Серена. * * * – Вот этот, – объявляю я, показывая на единственного не выделенного серым мужчину на экране. Тысячи других стали серыми. Серена и Нейт вглядываются в экран. – Но он выглядит совсем по-другому, – говорит Серена. – Кажется совсем не тем. В этом и заключается моя проблема. Я могу увидеть, что нос, глаза или рот мужчины отличаются от «образца», но никакой инстинктивной реакции у меня нет. Я не могу твердо и категорично сказать: «Это другой человек». – Мне сказали, чтобы я не обращала внимания на лица, – огрызаюсь я. – Все остальное точно такое же. – Хорошо, – говорит Нейт. – Ты потратила на это шесть часов, поэтому давай надеяться, что ты права. Он наклоняется и кликает мышкой. Экран будто взрывается от всполохов света. Возникает ощущение, что мы кружимся в калейдоскопе, а затем падаем в красную воду в пруд. Вначале громко звучат фанфары, затем по мере того, как мы все глубже погружаемся под воду, музыка становится приглушенной. – Чтоб меня! У нее получилось! – восклицает Нейт. Мы оказываемся в коридоре какого-то дома. Вспышка памяти, мгновенная – как будто надо мной пролетела летучая мышь. Раз – и исчезла. Нейт двигает мышкой и увеличивает изображение рисунка на обоях. Сдвоенные цветы, желтые и зеленые. Это те обои, которые изначально были в Красном доме. Сейчас они остались только в некоторых местах. – Да, у нас были такие обои, – шепчу я. С экрана до нас долетают голоса. Звук настроен так, словно они раздаются из комнаты в конце коридора. Нейт ведет нас к этой комнате. Двуспальная кровать, шкаф из сосны, покрывало с голубыми цветами, маленькие прикроватные тумбочки. Неподвижно стоят мужчина и женщина. Мужчина в джинсах и клетчатой рубашке, женщина в легинсах и длинной блузе. Женщина держит на руках младенца, его крошечные пальчики тянутся к ее коротко стриженным волосам. Вероятно, это мои родители, хотя их лица размыты. Может ли это означать, что и у Джозефа были проблемы с распознаванием и запоминанием лиц? Нейт делает что-то, чтобы наш герой повернулся и посмотрел на то, на что смотрят мужчина и женщина. Еще один человек, тоже с размытым лицом. В черной футболке и бейсболке. Нейт увеличивает логотип на них – дом с корнями, который мы видели раньше. Джозеф? Он держит ружье. Я замечаю ворону, которая сидит на шкафу, смотрит черными глазами вниз, на комнату. На этой сцене мой отец смотрит на человека в бейсболке и произносит умоляющим тоном: – Пожалуйста, не трогайте моего ребенка. На мгновение воцаряется тишина, потом тип в бейсболке дико хохочет и поднимает ружье. Выстрел. Шея моего отца будто взрывается – кровь летит во все стороны. Мама бросается вперед, кричит ребенок. «Джозеф! Нет!» Кажется, что эти слова прозвучали у меня в голове. Ружье снова стреляет. Мама падает, а головка ребенка ударяется об угол одной из прикроватных тумбочек. Наш герой разворачивается и выходит из комнаты. Нейт дергает мышку. – Не могу ничего сделать, – признается он. Экран гаснет.