– Отличная находка. Он усаживается на диван, я плюхаюсь рядом, но не слишком близко, и беру в руку одну из кассет. Сбоку написана дата: «7/8/05». – Твоя бабушка что-то записывала на кассеты? – спрашивает Зак. – Любила микстейпы?[46] – Не знаю. – Я рассматриваю кассету. – А как их прослушать? – Вероятно, на eBay можно купить старый проигрыватель. Или как-то преобразовать их в МР3. А почему она их спрятала в потайном ящичке своего письменного стола? – Не знаю. – Ты хотя бы примерно представляешь, что на них? – Нет, Зак, не представляю. – Прости, я не хотел совать нос не в свое дело. У тебя в жизни столько проблем, а я тебе совсем никак не помогаю. – Все нормально. И ты помогаешь. Но это просто несколько старых кассет. Давай поговорим о чем-нибудь другом. – Я не знаю, почему эти кассеты меня пугают, но мне от них не по себе. Мне хочется на какое-то время отвлечься от них. Я откидываюсь на спинку дивана и делаю глоток сидра. – Ты увлекаешься орнитологией. Что ты знаешь про ворон? – Хм… интересная смена темы. Они тебя запоминают, если ты как-то им навредишь. – Правда? – О да. С воронами шутки плохи. Они долгие годы помнят лица. С ними проводили эксперименты. Если не ошибаюсь, люди, участвовавшие в эксперименте, надевали маски с лицами президентов США. Если кто-то в маске с лицом Джорджа Буша забирал у вороны еду, то она больше никогда не подойдет к Джорджу Бушу. – Предполагаю, с маской с лицом Трампа и предварительная подготовка не потребовалась. – Да уж. Вороны не дураки. – На самом деле это очень интересно. Значит, вороны узнают лица. Я думаю про ворону, которая сидит на шкафу в игре Джозефа. Можем ли мы каким-то образом увидеть все происходящее взглядом вороны, а не моим искаженным? Я смотрю на Зака и говорю: – Мне нравится твоя татуировка. Она имеет какое-то особое значение? Он касается своей щеки. – Она не вызывает у тебя отторжения? Большинству людей не нравится, что она у меня на лице. В подростковом возрасте у меня был период протеста. Она очень мешает во время интервью при приеме на работу. – Мне она нравится, – повторяю я. – Я не могу представить, чтобы людей, которые ищут каменщика, такое вообще волновало. – Ты очень удивишься. Ответ на твой первый вопрос: нет, она не имеет никакого особого значения. Только что я очень люблю деревья. Это лист дуба. – А твоя работа тебе нравится? Мне всегда казалось, что это невероятно тяжелая работа, и мне всегда было жаль людей, ее выполняющих. – Обычно да. Но она помогает мне поддерживать хорошую физическую форму, а также оставляет массу времени на размышления, хотя это не всегда хорошо. По крайней мере, моя работа не наносит вред планете, а это сейчас редкость. Но очень раздражает, когда практически все знакомые у тебя спрашивают: «Это как головоломка, да?» – и думают, что сказали что-то на самом деле оригинальное. – Тяжко, – замечаю я. – На самом деле она не как головоломка. Там ты знаешь, что у тебя есть все нужные детали. – Но только если у тебя нет кошки. Зак смеется. – Да. Но ты меня поняла. – Поняла. – Я допиваю сидр. – Я была очень рада тебя видеть. Спасибо, что нашел защелку. Но сегодня я правда очень устала. Прости. Неделя была тяжелой. Зак тут же вскакивает и с громким стуком ставит пустую бутылку из-под сидра на стол. – Конечно. Я пойду. Ты уверена, что с тем мужиком все решилось? – Да! Не беспокойся. Он останавливается у двери. – Мы можем с тобой еще увидеться? – Послушай, Зак… все очень сложно. Его лицо больше ничего не выражает. – Ты с кем-то встречаешься. – Нет. Дело совсем в другом. Мне хочется его поцеловать, снова пригласить в дом, провести с ним ночь, чтобы не быть одной. Но у меня в голове звучат слова: «Вам следует прекратить этим заниматься, пока не пострадал кто-то еще. Например, это милый парень Зак или очаровательный Маркус». – Прости, – говорю я. – Тебе следует держаться от меня подальше. И захлопываю за ним дверь. Я разворачиваюсь и опираюсь спиной на дверь. Я ожидаю, что мне станет грустно или я буду чувствовать себя виноватой, но, когда я опускаю взгляд вниз, я вижу, как дрожат мои руки. Я говорю себе, что причина в том мужчине, который мне угрожал, или в том, что я боюсь за Зака, он же может ему как-то навредить. Или дело в кассетах – что-то в них меня пугает, и я не знаю почему. Затем у меня в сознании всплывает образ домика на дереве, запах вина и срубленных веток, и я понимаю, в чем дело. Я боюсь своих чувств к Заку. Глава 45 На следующее утро я ем кашу и пытаюсь решить, что же мне делать. Прислушаться к предостережению и перестать заниматься расследованием убийства членов моей семьи? Мне не хочется подвергать риску Зака или Маркуса. Но угроза как раз подтвердила, что мне нужно продолжать. Мне стали угрожать только потому, что испугались: у них есть тайны, до которых я могу добраться. Кроме того, меня приводит в ярость сам факт того, что мне угрожали! Меня травили и запугивали в детстве, и теперь я не намерена это терпеть. Я отправляю сообщение Нейту: «Мы можем посмотреть сцену глазами вороны?» Затем я звоню инспектору Хендерсон со вторым подбородком и рассказываю ей о том, что со мной случилось прошлым вечером. Всем известно, что, если плохой парень говорит тебе, чтобы ты не звонила в полицию, следует обязательно позвонить в полицию. – Он мне сказал, чтобы не обращалась в полицию, – сообщаю я. – Вы будете работать осторожно? – Вы его не узнали? – Было темно. Я не видела его лица. Она явно прилагает усилия, чтобы не спросить: «Опять? Может, в следующий раз вам стоит повнимательнее приглядеться?». – Я поняла. Он сказал вам, чтобы отступились, и я тоже вам рекомендую это сделать. А мы будем работать. – Смерть Лиз оказалась подозрительной? – Еще слишком рано что-то утверждать. Стоит мне отключить связь, как я слышу стук в дверь. Я подпрыгиваю, огибаю письменный стол и смотрю в глазок, надеясь, что это Зак. Это женщина. – Это Серена! – кричит она. Я открываю дверь. – Заходи. – Я думала о тебе. Как ты? Полиция с тобой связывалась по поводу Лиз? Я рассказываю ей про встречу и угрозы вчера вечером, она резко вдыхает воздух и повторяет «О боже!» в нужных местах. Я смягчаю некоторые части истории – про чуть не вывихнутую руку и тыканье ключом в шею. – Он упомянул имя Маркуса? – уточняет Серена. – Мне очень жаль, но да. И Зака, того парня, с которым я ходила выпить. – Боже.