Я сильно закусила нижнюю губу. Я жалела принца, потому что было очевидно: он очень любил свою сестру. Наверное, даже чудовищам бывает больно. Даже убийцы могут кого-то любить. — Тебя что-то беспокоит, — произнес он. — Скажи мне, что именно. Я, чуть поколебавшись, все же посмела ответить: — Моя наставница медсестра Чонсу… ее по ошибке обвинили в резне и арестовали. Молчание. — И чего ты хочешь? — Ваше высочество, — осторожно начала я, — если у вас есть какая-нибудь информация о резне, если вы знаете что-то такое, что поможет найти убийцу, я буду перед вами в неоплатном долгу. — Мой вопрос повис в воздухе, и я, затаив дыхание, ждала, что произойдет. — В день резни… — наконец произнес он, и я почувствовала великое облегчение, но оно тут же улетучилось, когда он заговорил вновь: — Твой отец встал рано, от него пахло алкоголем и духами, и он видел, как я шел по улице за час или около того до наступления зари. Я стояла, подавшись вперед от напряжения. Он говорил то же самое, что и слуга отца. — Тут непонятно откуда стремительно выбежал некий человек. Было темно, и разглядеть его я не мог, но в спешке он кое-что уронил. Какой-то окровавленный предмет… — Взгляд принца метнулся к перламутровому шкафчику слева от него. — Хочешь забрать его? — Я… Да, ваше высочество, — с трудом выговорила я. — Тогда мы можем помочь друг другу. Я никого не просил об этом, потому что не знаю, кому можно доверять, а кому нет. Но я уже начинаю приходить в отчаяние. — Принц Джанхон провел ладонью по лицу, и неожиданно мне показалось, будто он не спал тысячу лет, потому что ему не давало заснуть великое множество демонов. — Вдруг ты поможешь мне найти лекарство, которое облегчит мои страдания. Я стояла тихо и ждала, когда он пояснит, что имеет в виду. — Я не могу сдерживать охватывающий меня гнев. Он не дает мне спать по ночам. Любой пустяк доводит меня до бешенства. — Он клацнул зубами. Казалось, его беспокоит одна даже мысль об этом. — И меня это выматывает — гнев, что не покидает меня… ни на мгновение. — Я достану лекарство, — прошептала я. — Обещаю. — А потом тебе следовало бы отказаться от работы во дворце. Я бы на твоем месте поступил так. — Он по-прежнему был неподвижен, словно на него давил груз навалившихся забот. — Внемли моему совету, медсестра Хён, если тебе хоть немного дорога твоя жизнь. А теперь иди. * * * Позже я узнала, что король вычеркнул принца Джанхона из списка тех, кто должен был присутствовать на поминальной службе по королеве Чонсон. Все хоть сколько-нибудь значительные персоны вместе с окружением короля должны были отправиться из дворца к могильному холму. Все, кроме сына короля. Сына, который теперь отказывался есть, отказывался пить, потрясенный тем, что его так унизили. И потому принцу как никогда необходимо было успокаивающее гнев лекарство. Мне отчаянно хотелось пойти в библиотеку, узнать, какое снадобье тут будет уместно, но у меня имелась срочная работа, врач Нансин все время был рядом, и я не могла улизнуть из дворца незамеченной. Занятая этими мыслями, я взяла порубить пучок травы, но внезапно почувствовала острую боль в руке. — Проклятие! — прошептала я. Из пораненного большого пальца по ладони, а затем и на разделочную доску потекла кровь. Мне вдруг ярко вспомнились кровавые убийства. Я стала в панике искать полотенце, метнулась не в том направлении и налетела на горшок с дорогим лекарством. Окружающие заохали, вытаращились на меня, но все множество лиц поглотил туман. Никогда прежде я не совершала столько глупейших ошибок почти одновременно. И тут меня развернула чья-то рука. — Из-за подобных оплошностей можно лишиться должности, — сказала медсестра Инён. Она провожала взглядом врача Нансина, который быстро удалялся от нас, от того, что я натворила. С тяжелым вздохом Инён забрала у меня нож. Отложив его в сторону, она достала носовой платок, оторвала от него полоску и перевязала мне большой палец. — Да что с тобой такое? — В голове помутилось, — прошептала я со стремительно бьющимся сердцем. Врача Нансина теперь нигде не было видно, и сестры потеряли ко мне интерес. Или же они просто избегали медсестру Инён. — Все это так непохоже на меня. — Знаю. — Медсестра Инён покачала головой, туго наматывая еще один слой ткани мне на палец, чтобы остановить кровотечение. — Но я догадываюсь, почему ты такая нервная… — Что ты имеешь в виду? Взглянув на меня задумчиво, она отвела меня в сторонку — на тенистый пятачок за аптекой. — Я видела, как ты совсем недавно выходила из Медицинского сада с евнухом наследного принца. Что это было? Я поерзала на месте: — Он просто хотел спросить меня кое о чем. — О чем? — О… — Я помолчала. — А почему тебя это так интересует, ыйнё-ним? Повисшее молчание показалось мне таким же холодным, как и обволакивающие нас тени. — Я должна кое-что сказать тебе. — Ее голос звучал напряженно. — Возможно, надо было сделать это раньше. Ты не работаешь во дворце и месяца, и потому не знаешь, какие тайны скрываются… — Она поморщилась и осторожно положила руку себе на живот, а когда я озабоченно посмотрела на нее, проговорила сквозь стиснутые зубы: — Из-за всех недавних событий я лишилась сна и потому слишком много пью. И это вызывает у меня совершенно ужасные боли в желудке… Инён снова замолчала, по ее бледным щекам и губам стало понятно, что ее тошнит. Совершенно очевидно было, что чувствует она себя очень нехорошо. Она крепко сжала губы, словно ее вот-вот вырвет, и я запаниковала. Не успела я понять, что еще беспокоит медсестру Инён, как она сделала глубокий вдох и снова заговорила — достаточно твердо, чтобы отвлечь меня от переживаний за ее здоровье: — Наступили опасные времена, медсестра Хён, и если ты хочешь выжить, то держись подальше от принца Джанхона. Страх вернул меня к действительности: — Что тебе известно, ыйнё-ним? В ее глазах плескалось беспокойство. Ее разум, казалось, метался между «скажи ей» и «не говори». А потом она наконец проговорила: — Ты хорошая женщина, медсестра Хён, и если я решусь доверить тебе эту тайну… ты должна будешь хранить ее так, будто хранишь мою жизнь. — Обещаю, — сказала я, отвечая за свои слова. — Несколько месяцев тому назад… — неуверенно начала она, — в комнате наследного принца обнаружили заговоренный шаманский амулет. Я аж рот раскрыла. Это было страшное преступление. Шаманизм был запрещен, и ритуалы черной магии, направленные на любого члена королевской семьи, карались смертью. — Кто принес его туда? — Госпожа Мун, — ответила она, и волоски у меня на коже встали дыбом. — Выяснив, откуда взялся этот амулет, мать и жена принца позвали госпожу, твердо намереваясь разоблачить ее. Я все слышала. И не сомневалась, что госпожу прогонят из дворца, но ей удалось напугать их. Она сказала, что откроет королю одну тайну, поистине ужасную. — Инён помолчала, хмуря лоб. — О том, что наследный принц собирается убить короля. Ее слова вонзились мне в сердце, подобно острому куску льда. Я даже сначала не поверила, решила, что я, конечно же, неверно что-то поняла. — Госпожа Мун сказала, что наследный принц втайне копит оружие. Заверила, что у нее есть тому доказательства. — Оглядевшись по сторонам, медсестра опять хмуро и серьезно посмотрела на меня. — Так что держись подальше от наследного принца, медсестра Хён. Союзники его высочества непременно умрут вместе с ним. * * * Во время перерыва я пошла в медицинскую библиотеку и по дороге поймала себя на том, что смотрю на каменные стены дворца и гадаю, сколько ужасных тайн они хранят. Если эти стены падут, то разольются ли ужас и смерть реками крови? — Я помогу тебе найти лекарство, — пообещала Чиын, сопровождая меня к лестнице в библиотеку. — Но для кого оно? — Для… — Я не осмелилась сказать ей, что лекарство предназначено для принца; чем меньше она знает, тем меньшая опасность ей будет грозить. В то же самое время меня огорчало собственное непоколебимое решение приготовить лекарство, несмотря на все то, о чем поведала мне медсестра Инён. Я не знала, что ответить Чиын, и тут она спросила: — Оно для твоей матери? — Да, — быстро сказала я. — Мама вечно злится на отца, и мне нужно как-то выровнять ее настроение. Мы вошли в тихое помещение с большими, забранными экранами окнами. Взяв несколько книг, мы с Чиын сели за стол в глубине зала. Я сосредоточенно просматривала одну книгу за другой, ощущая бремя ответственности на своих плечах. В обмен на орудие убийства надо было подобрать самое подходящее лекарство. Чиын ткнула меня локтем в бок и вырвала из моих мыслей. — Мой двоюродный брат, — прошептала она, сверля меня взглядом, — он так и не вернулся домой прошлой ночью. Ты не знаешь почему? До меня не сразу дошел смысл ее слов. Затем — медленно — ко мне вернулись воспоминания: мы с Оджином сидим в предрассветном сумраке в маленькой комнате в харчевне и не отрываем взглядов друг от друга. Мои щеки залил румянец — и это выдало меня. Глаза Чиын стали огромными. — Нет, — в ужасе ответила я, стараясь умерить ее воображение. — Это не то, о чем ты подумала… — Вы провели вместе ночь? — Она едва ворочала языком, ее лицо стало прямо-таки багровым. В глазах же плясала смесь удивления и радости. — И что это значит? Ты в него влюбилась? А он в тебя? О боги, немедленно мне все расскажи!