— Чиын-а, я же сказала, это не то, о чем ты подумала. — На сердце у меня было тяжело, голова болела от недавних происшествий. — Мне надо сосредоточиться на поисках лекарства… — Приготовление лекарств — моя работа, и я что-нибудь да подыщу. Но пообещай рассказать мне все. — Я… Чиын притянула к себе стопку книг и привычно перелистала их проворным движением. — Ондамтан, — сказала она, отыскав ответ на мой вопрос так быстро, что, несмотря на мое мрачное настроение, меня охватило восхищение. — Вот что тебе нужно. — Ты мгновенно его нашла… — Я прочитала абзац, на который она указала, и меня ошеломили свойства этого лекарства. Я просмотрела список ингредиентов, запомнила их и решила, что сама приготовлю снадобье для принца Джанхона и завтра как-нибудь передам ему. А сейчас уже было слишком поздно… — Ну, — потребовала Чиын. — Расскажи мне обо всем! Я покачала головой. — Мы просто обсуждали ход расследования. Потом, незаметно для себя, заснули, а с утра проснулись и пошли по делам — каждый сам по себе. Вот и все. — Не может этого быть, — стояла на своем Чиын. — Но так оно и есть. Не каждая девушка-служанка — Чхунхян и не каждый молодой человек — Моллён. Жизнь не всегда похожа на сюжет романа. — Избегая ее взгляда, я поднялась на ноги, деловито собрала книги со стола и вернула их на полки. Все это время Чиын продолжала наблюдать за мной, и когда румянец на щеках у меня разгорелся еще ярче, я почувствовала, что ее улыбка стала шире. — Хён-а-а, — озорно протянула она, вставая рядом со мной. — А сегодня вечером ты опять встречаешься со своим возлюбленным? — Он не мой возлюбленный, и я не встречаюсь с ним… — И тут я запнулась, вспомнив, что этим вечером договорилась снова увидеться с Оджином. После резни я виделась с ним каждый день и, пожалуй, отчасти даже привыкла к ритмичности наших встреч, к их периодичности… А что будет, когда расследование закончится? Неужели я обернусь и увижу, что он ушел? В груди у меня образовалась пустота, и я не понимала почему. — Я твоя подруга, — ласково сказала Чиын, пристально глядя на меня. Она больше меня не поддразнивала. — Ты всегда делилась со мной самыми сокровенными своими тайнами. И, сама знаешь, ты можешь довериться мне абсолютно во всем. Я покачала головой, пытаясь прогнать боль, и сказала себе, что все это мне безразлично. Но все же бессознательно подняла руку к волосам и провела по ним пальцами, повторяя прикосновение Оджина. Или же это все-таки был просто сон? — Он коснулся моих волос, — призналась я. Мое сердце затрепыхалось, смущенное тем, что я сказала это вслух, но мне была ненавистна неопределенность. — Это что-то значит? Или ты считаешь, будто у меня разыгралось воображение? — А ты бы что предпочла? — мягко спросила Чиын. Желудок у меня словно завязался узлом, я обняла себя и уставилась в пол. Моя осторожность улетучилась со вздохом поражения, и я признала правду, от которой у меня запылали уши. Я хотела любить и чтобы любили меня. Я хотела, чтобы меня заметили. Я хотела, чтобы меня поняли и приняли. А когда я была рядом с Оджином, в мою голову проникали нежеланные тени, мысли о том, каково это — когда тебя нежно любят, прямо как в романах из личной библиотеки Чиын. Но я была не настолько наивна, чтобы верить, будто я, прислуга, могу стать для Оджина чем-то большим, чем моя мать в свое время стала для его сиятельства Сина. И я была не настолько наивна, чтобы хотеть чего-то сверх того, что мне уже принадлежало. У меня была его дружба. И этого было достаточно. Этого должно было быть достаточно. 12 Я ждала у павильона Посинак — величественного двухэтажного здания без боковых стен и на каменном фундаменте. Его подсвеченная факелами тень нависала надо мной, я же, вытягивая шею, смотрела на стражника, появившегося у большого колокола и плавным движением ударившего в него. Оглушительный звон проник, казалось, до самых моих костей. Сейчас крепостные ворота закроют. До полуночи останется два часа. Наступит комендантский час. Пришло время снова увидеться с Оджином. Я направилась к месту нашей встречи по темным и пустым улицам Ханяна. В голове у меня звучали мои разговоры с Чиын и медсестрой Инён, но потом они смолкли, потому что у меня появилось неприятное ощущение, будто кто-то идет за мной следом. Я оглянулась и увидела двух патрульных — их лица были освещены светом факелов, а глаза-бусины пристально смотрели на меня. «Они всего лишь патрулируют улицу», — сказала я себе. И тем не менее я резко свернула в проулок и быстро пошла по лабиринту узких тропок. С карнизов, покачиваясь на веревках, свисали горящие светильники, которые освещали мой путь, пока я наконец не вышла на главную улицу. Беспокойство отпустило меня, как только я оказалась перед отделением полиции, на котором ярко горели железные светильники: я знала, что Оджин должен быть где-то рядом. Я завернула за угол окружавшей отделение стены, и вновь стало темно — тени здесь были такими густыми, что я чувствовала себя чем-то бесформенным. Я провела рукой по грязной каменной стене, ощупывая в ней щели, — искала деревянную раму маленькой калитки для слуг. Рука неожиданно скользнула по теплой ткани, и я застыла на месте, сообразив, что касаюсь пальцами шелка. — Пэк-хён? — услышала я знакомый глухой голос. Мои глаза привыкли к темноте, и я разглядела высокого человека, стоявшего так неподвижно, словно моя рука была тавро[31]. Я стремительно отпрянула назад. — Мне бы не хотелось, чтобы вы называли меня этим именем. Оджин выгнул бровь: — Но это имя дали тебе при рождении. — Да, но я не люблю его. Вы приготовили для меня одежду тамо, наыри? Он оставался неподвижен еще какое-то время, и я не могла понять, смотрит он на меня или же куда-то вдаль. — Она в здании. Иди за мной. Оджин пошел вдоль стены, под его ногами чавкала грязь. Я быстро последовала за ним и чуть было не налетела на него, когда он внезапно остановился. Мы добрались до калитки, и он открыл ее; калитка выходила во что-то вроде внутреннего дворика для слуг. Я подняла глаза на Оджина, и все мои глупые эмоции мигом улетучились, стоило мне увидеть его сдвинутые брови. — В чем дело? — спросила я, чувствуя, как сжимает горло страх. — Это касается медсестры Чонсу, но я расскажу тебе обо всем позже. Он привел меня в кладовую и сказал: — Форму найдешь там, внутри, — после чего прикрыл дверь, так что я оказалась в уединении, но до меня по-прежнему доходил свет факела. Я быстро сняла с головы кариму и распустила волосы. Какое-то время у меня ушло на то, чтобы вспомнить, какие прически носят тамо. С некоторым трудом — у меня все еще болел палец — я заплела косу и перебросила ее на спину. Сняла форму ыйнё, свернула и отложила в сторону. Все это время я шепотом рассказывала Оджину о том, что успела выяснить. — Сегодня я узнала две важные вещи. Во-первых, принц подтвердил, что мой отец невольно обеспечил ему алиби на ночь резни. И он намекнул, что орудие убийства находится у него. — Тебе рассказал об этом сам наследный принц? — В голосе Оджина явно звучала нотка удивления. — Я похожа на его почившую любимую сестру, и потому он легко мне открылся. Оджин молчал, в щель в двери я увидела его напряженное плечо. Я думала, его обрадуют добытые мной сведения, но теперь чувствовала, что меня ждет еще одна лекция, еще одно предостережение о том, что нельзя иметь дела с принцем. Я перешла к следующему пункту: — Медсестра Инён тоже рассказала мне кое-что интересное. — Я повернулась, чтобы уйти, но вдруг помедлила. Не решившись оставить в кладовой личный жетон и футляр с акупунктурными иглами, я сунула то и другое в карман. — Она сказала, что госпожа Мун шантажировала мать и жену наследного принца. Видимо, она нашла свидетельства того, что принц собирается… — я прислонилась к двери, волоски у меня на теле встали дыбом, — убить короля. Оджин, еще немного помолчав, с трудом прошептал: — До меня тоже дошли такие слухи. Возможно, госпожа Мун сама их и распускает. Я вышла из кладовой. — Похоже, она настроена очень решительно и хочет уничтожить принца… И тут мы услышали легкие шаги и голоса мужчины и женщины — вероятно, слуги и тамо. — Нужно уходить отсюда, — шепотом сказал Оджин. Мы поспешили пересечь двор — наши длинные тени быстро перемещались по стене павильона. Я думала, Оджин поведет меня к тюрьме, но поняла, что мы подходим к кухне. — Там внутри есть травы, — сказал Оджин. — Как считаешь, сможешь приготовить дезинфицирующее средство? Медсестре Чонсу нужна твоя помощь. Мое сердце забилось как бешеное. — Что случилось? — Пока меня не было, командир Сон снова провел открытое судебное разбирательство, чтобы под пытками вырвать признание у медсестры Чонсу. Но она не сказала ни слова.