Взревев от отвращения, он выпустил мой подбородок, и я отпрянула от принца. Мой ум, не заботясь о соблюдении дворцового этикета, был занят одной мыслью: нужно спасаться. Но единственным выходом, похоже, были полуоткрытые двойные двери на другом конце покоев, за которыми виднелся коридор. Я быстро посмотрела на принца, стоявшего в углу и укутанного в тени, как в плащ. Он повернулся — одна его половина оставалась скрыта в темноте, а другую освещали молнии за окном, — и я увидела в руке у него длинный блестящий лук. Сердце у меня упало. — Н-нет, — заикаясь, пробормотала я. — Ваше высочество, я не шпионка! Одним отточенным движением он наставил поблескивающую металлическую стрелу на меня. — Все так говорят. Евнух Ханчхэ, медсестра Хё-ок, моя собственная наложница и остальные. Я продолжала пятиться, колени у меня дрожали. Были еще и остальные. — Мой отец хочет убить меня, и если уж мне суждено умереть… — Он натренированным движением отвел руку назад, и я услышала, как медленно-медленно натягивается тетива… — Я заберу с собой всех моих врагов. Он выпустил тетиву. Боль резанула мне щеку, и я стремительно опустилась на пол, закрыв голову руками; за моей спиной что-то прогремело. Быстро оглянувшись, я увидела, что стрела вонзилась в стену — и что я нахожусь всего в нескольких шагах от двери. Пока принц прилаживал к тетиве другую стрелу, я вскочила на ноги и рванула к выходу. Но как бы быстро я ни бежала, до меня все равно донеслись страшные звуки. Натягивающейся тетивы. Тишины, в которой принц прицеливался. Снова раздался свист, и он преследовал меня, пока я, спотыкаясь, выбегала из покоев. Сильный удар в плечо бросил меня на пол, но боли я почти не почувствовала. Рука сама собой дернулась и сломала стрелу, ноги же продолжали бежать. Когда я наконец выбралась из павильона, в лицо мне ударили дождь и свежий воздух, и я столкнулась лицом к лицу с госпожой Хегён и несколькими придворными дамами. — Помогите мне, — выдохнула я. У меня кружилась голова, я не вполне понимала, что происходит. — Пожалуйста, помогите. Женщины отшатнулись от меня, как от зачумленной, и громко заскулили — похоже, они были напуганы, и я знала, что должна быть напугана не меньше. Холодная реальность пронзила меня до мозга костей, и мне привиделись призраки прошлого. Я стала медсестрой Хё-ок и смотрела на трех свидетельниц — придворную даму Анби, медсестру Арам и медсестру Кюнхи. — Пожалуйста, — молила я, пока наследный принц подходил все ближе и ближе, — помогите мне. — Уходи, — закричала одна из придворных дам. — А иначе мы все умрем! Госпожа Хегён с побледневшим лицом зашипела: — Тебе нужно идти. Беги, медсестра Хён. Спрячься, да так, чтобы тебя не нашли! Заслышав звук шагов, эхом разносящийся по коридору, я заковыляла по двору и наткнулась на каменную стену, окружающую павильон. Я побежала вдоль нее, проскользнула в небольшую калитку и оказалась в лабиринте маленьких двориков, причудливых павильонов и теней. Где бы мне спрятаться? К кому обратиться во дворце, полном молчаливых соглядатаев? Теплая ладонь легла на мою кисть, и охватившая меня паника исчезла при виде знакомого лица. Оджин. Если я и обижалась на него за что-то, то теперь все обиды были забыты. Он потащил меня по двору, через маленькие проходы между домами, а я украдкой бросала взгляды на его мокрое от дождя лицо. Чувствуя тепло его руки, я перестала трястись от страха, мои ноги перестали подгибаться, и я стремглав понеслась бок о бок с ним. — Нельзя оставлять следов, — сказал он мне. Он быстро снял свои грязные сапоги, и тут мне стало понятно, что я босиком, потому что перед входом в павильон скинула обувь. Я стянула совершенно мокрые носки и, бросив их в куст, выжала воду из одежды. После чего мы поспешили по террасе, тянущейся вдоль длинного павильона. Найдя незапертую дверь, мы нырнули внутрь и, стараясь производить как можно меньше шума, задвинули ее за собой. Теперь наши взгляды были прикованы к дверному экрану. Мы стояли и ждали, когда в коридоре появится силуэт лучника. Оджин коснулся своего бедра и понял, что меча у него нет. Должно быть, он расстался с ним перед тем, как ступил на территорию дворца. — Нам нужно найти место побезопасней. Я огляделась, и мой взгляд привлекла большая складная ширма с декоративным рисунком, стоявшая у стены в дальнем конце комнаты. Я потянула Оджина за собой, и мы спрятались за ширмой — места тут было так мало, что мы почти прижимались к ней лицами, а наши спины почти касались стены. — Наша последняя встреча закончилась плохо, — еле слышно заговорил Оджин, — и потому я пришел объясниться с тобой. И тут услышал шум. — Он повернулся ко мне, и его взгляд замер на моем плече. — Он тебя ра… Я приложила палец к губам: — Нам лучше молчать и сохранять спокойствие. — Спокойствие? — Его лицо побледнело. — Да у тебя кровь идет! — Чем отчаяннее ситуация, — тихо повторила я слова медсестры Чонсу, — тем спокойнее должны быть мы. На террасе раздались шаги. Я крепче вцепилась в руку Оджина, кровь стыла у меня в жилах, и на этот раз я боялась, что могу потерять еще и его. Будь даже у Оджина меч, если бы он обнажил его против принца, его ждала бы смертная казнь. Мы оказались в ловушке, и ничто не могло нас спасти. Дверь медленно открылась. В комнату ворвался влажный холодный воздух. Мы задержали дыхание, ладони у нас вспотели. Казалось, прошла целая вечность, пока ветер с завыванием гулял по комнате. Потом дверь наконец-то с грохотом закрылась, и шаги стали удаляться, тяжелые и решительные. Поблизости открывались и закрывались другие двери. Спустя какое-то время раздался женский крик и вслед за этим — звук быстрых шагов, словно толпа придворных дам спасалась бегством от разъяренного тигра. А затем — ничего. Дождь какое-то время еще барабанил в экраны на окнах, но скоро прекратился. Тени в комнате были неподвижны, словно их нарисовали на полу. — Дай мне посмотреть твою рану, — наконец нарушил молчание Оджин. Я повернулась к нему плечом, пульсирующим болью, — казалось, кто-то водит по нему горячим углем. Стрела, похоже, угодила куда-то между плечом и надплечьем. Лицо тоже сильно болело, и, прикоснувшись к нему, я ощутила пальцами липкую кровь. Меня опять затрясло. — Это не охотничья стрела, — прошептал Оджин. Боль становилась невыносимой. Стиснув зубы, я спросила: — С чего вы это взяли? — Она вошла неглубоко. Я вижу ее острие. — Он осторожно взял мою руку. — Надо поскорее отсюда выбраться и найти тебе врача. Мы выскользнули из комнаты и пошли медленно и тихо, то и дело останавливаясь и прислушиваясь, не возвращается ли принц. Но вокруг царила мертвая тишина. Мы были уже у калитки, что вела за пределы территории принца, когда я увидела во дворе кровь. При виде алого пятна глаза мне застлала красная пелена, и я никак не могла ее сморгнуть. Когда нам наконец удалось выйти с территории дворца через ворота Тонхва, я повернулась к Оджину и прошептала: — Это должна была быть я. — Этого вообще не должно было быть, — с болью сказал он, ведя меня к почтовому отделению, рядом с которым оставил лошадь. — Сегодня никто не должен был умереть. — Но кто-то все-таки умер. И завтра никто об этом не узнает. — Так уж водится во дворце. Мой отец предупреждал меня об этом. — Он помолчал и оглянулся через плечо на калитку. — Если ты окажешься во дворце, тебя либо ждет скорая смерть, либо ты выживешь и станешь еще одним монстром в его стенах… Пошли, — шепотом проговорил он, подсадил меня в седло, сел позади и пустил лошадь шагом. — Нужно вывезти тебя из столицы. 16 По улицам пронесся раскатистый звон колокола. Массивные ворота по углам крепости с грохотом закрылись, и мы едва успели выехать из крепости. Под стук копыт столица и ближайшие окрестности превратились в тень с черными краями. Расстояние, которое пешком отнимало у меня больше получаса, мы проделали всего за несколько минут, и скоро впереди замерцали огни моего дома. — Мы почти на месте, — перекрикивая ветер, произнес Оджин. — Я сейчас же съезжу за врачом. Сильно закусив губу, я пригнула голову к гриве коня, чтобы спрятать текущие слезы. Боль пронзила меня еще сильнее, тысячи микроскопических лезвий вонзились в спину и, казалось, перепиливали кости. С каждым вдохом я будто проглатывала осколки льда, дышать полноценно было невозможно. Потому я дышала очень поверхностно, голова у меня кружилась; я бы непременно упала с лошади, если бы Оджин не обнимал меня. Как только мы оказались перед моим домом, он соскочил с лошади и помог слезть мне; он был очень осторожен и ни разу не задел мою рану. Я думала, все ужасы остались позади, но когда Оджин помог мне доковылять до двери, я изведала еще один кошмар. Потому что вспомнила, как вчера перед моей тюремной камерой стоял отец, как все мои надежды и мечты приказали долго жить под тяжким грузом его слов. Дом перед нами не был моим, это было имущество отца. Не был он и домом моей матери. Дышать становилась все труднее, я чувствовала, как слабеют ноги. — Я должна рассказать вам, — выдохнула я, пытаясь отогнать боль потери в груди и боль от наконечника острой стрелы в плече. — Я нашла доказательство… в покоях наследного принца… Голова кружилась, я спотыкалась, Оджин еще крепче обнял меня, чтобы я не упала. — Не покидай меня, Хён-а, — в отчаянии сказал он. — Осталось всего несколько шагов.