— Ничего сложного, сделаешь все быстро — и готово, — шептала я сама себе, торопливо шагая по столице и радуясь снежинкам, тающим на горячих щеках. Я целый час расспрашивала людей о том, где мне найти врача Кхуна, и все это время ловила на себе неодобрительные взгляды и выслушивала вопросы о том, зачем мне идти к неженатому мужчине. Но я была слишком упряма, чтобы прекратить расследование этого дела. И не сомневалась, что врач Кхун знает правду об убийствах, что он поможет мне раскрыть их тайну, и тогда командир перестанет гневаться на медсестру Чонсу. Ведь женщина, с которой врач Кхун ссорился в саду, была убита. Кто знает, он вполне мог оказаться и возлюбленным госпожи Анби. Они были ровесниками; ему было девятнадцать лет, ей — восемнадцать. Я внезапно замерла. Меня вдруг ошарашила мысль, что это врач Кхун мог убить ее. Мужчины предпочитают убивать своих жертв ножами, я отметила это, когда лечила раненых в Хёминсо. И кроме того, убийства жен мужьями не редкость. Я ясно представляла себе такую вот картину: врач Кхун украдкой кладет в руку придворной дамы Анби выманивающую ее из дворца записку, в которой грозится никогда больше с ней не встречаться, если она его не послушается. А когда она выходит из дворца, он, подкараулив ее в каком-нибудь темном месте, бьет ее ножом в грудь, но ей все же удается укрыться в Хёминсо. Он мог последовать туда за ней и нанести еще один удар, в горло, от которого она скончалась. Но потом врач Кхун понял, что есть свидетельницы его злодеяния — две медсестры и их учительница. И он убил еще и их. Но мгновение спустя в голове у меня прояснилось и сердце стало биться медленнее и ровнее. Врач Кхун никак не мог быть убийцей. Ведь он целитель, защитник жизни как таковой. И конечно же, не способен на убийство. Мимо прошла группа солдат, и я чуть было не уронила записку с адресом врача Кхуна, которую дал мне другой врач. — Найти его! — воскликнул их капитан. — Он не должен уйти! Я посмотрела им вслед и двинулась дальше сквозь толпу к массивным крепостным воротам. Показав стражнику жетон, я покинула столицу и пошла по дороге, на которой иногда встречала врача Кхуна — он тоже возвращался домой из дворца этим путем. Спокойный и сдержанный, он напоминал мне растения в Медицинском саду. Погрузившись в свои мысли, он не обращал ни малейшего внимания на мои любопытствующие взгляды. Его темные глаза всегда смотрели прямо. Он быстро обгонял меня, пересекал мост через ручей Чхонгечхон и исчезал вдалеке. Я же обычно шла дальше по дороге к дому матери, но сегодня свернула к мосту. Я следовала указаниям в записке — я ее запомнила сразу же, как прочла. Я всегда легко усваивала прочитанное; могла запомнить целую страницу, лишь взглянув на нее. Миновав деревню, я оказалась на краю леса. Дальше надо было пройти по лесной дороге, вдоль которой стояли обнаженные деревья и возвышались заснеженные скалы. Идти было трудно — за лодыжки цеплялись раскидистые ветви. Наконец я добралась до поляны. Посередине нее стояла окруженная зарослями кустарника одинокая хижина с соломенной крышей, обсыпавшимися глиняными стенами и раздвижными дверьми. Я остановилась. Дом врача Кхуна стоял особняком — а я-то думала, он расположен в деревушке и мы будем разговаривать на улице, кивая проходящим мимо местным жителям и зевакам. Я не настолько доверяла врачу — равно как и какому-либо другому мужчине, — чтобы общаться с ним наедине в столь глухом месте. И развернулась, чтобы уйти, но тут где-то поблизости хрустнула ветка. В лесу мелькнула чья-то тень. Волоски у меня на шее встали дыбом, я замерла, считая свои частые вдохи и выдохи. Спустя несколько секунд на поляне появился мужчина, на нем была черная шляпа и длинный линялый халат. Он производил впечатление небогатого ученого. Мужчина остановился в тени деревьев, и мне стало ясно, что он тоже наблюдает за хижиной врача Кхуна. Он стоял там так долго, что из-за облаков выглянуло солнце и осветило его лицо сквозь ветви деревьев. Мои глаза расширились от удивления, поскольку я узнала этого человека. Сейчас, когда у него на лице не было грязи, оказалось, что он красив. У него были потрясающие темные глаза. Нос с горбинкой и точеные скулы. Впалые щеки, свидетельствующие о недоедании, но это вполне могли исправить несколько обильных приемов пищи. То был слуга из отделения полиции, спокойный и строгий молодой человек, который помог мне уйти с места, где было совершено преступление. Но что он делал здесь, одетый как ученый? Он стоял не шевелясь, и хлопья снега падали ему на лицо. Я была не способна на подобную неподвижность. Сзади мне в бедро вонзилась ветка. Я оглянулась, отвела ее в сторону и снова посмотрела перед собой. Он исчез. Я растерялась и впала в смятение. Затем, услышав, как закрылась раздвижная дверь, поспешила к хижине и обходила ее до тех пор, пока не обнаружила заднюю дверь. Приоткрыв ее, я заглянула внутрь, но увидела лишь пустую комнату. Я пошла дальше вдоль стены и, добравшись до окна, выходившего в другую комнату, приоткрыла и его. Там тоже было пусто. Так куда же подевался молодой человек? Я повернулась, чтобы осмотреть остальные комнаты, как вдруг наткнулась на что-то твердое. — Опять ты, — раздался глубокий изумленный голос. Я посмотрела в его ясные карие глаза. На темных ресницах лежали снежинки. Мои губы приоткрылись, но я и сама не знала, что хочу сказать; все мои слова будто испарились под его пристальным взглядом. Быстро моргнув, я опустила глаза и увидела у него в руке кинжал. Он вложил его в ножны — ясно было, он не думал, что я представляю для него угрозу. И я не знала, стоит мне обижаться на это или нет. — Почему ты преследуешь меня? — Я пришла сюда первой. А почему ты оказался в доме врача Кхуна? — Потому что его здесь нет. У меня ушла пара секунд на то, чтобы понять, что он имеет в виду. Он, должно быть, явился порыться в вещах врача — но что он хочет найти? — Значит, тебя прислала сюда полиция? — Нет. — Тогда почему?.. — Кажется, я сказал, что не желаю больше видеть тебя. — Если я правильно помню, — сказала я нарочито вежливо, — ты велел мне никогда больше не появляться на месте преступления. Но разве тут свершилось преступление? Молодой человек воззрился на меня так, будто я была престранным существом, будто никогда прежде с ним никто подобным тоном не разговаривал. Молчание затянулось, и я пожала плечами: — Я пришла просто поговорить с врачом. Вот и все. На его лице все еще было написано недоумение. — Зачем? — У меня есть на это очень важная причина, и если хочешь знать… — Я посмотрела на пустую хижину, гадая, куда подевался врач Кхун. — Но сначала ответь на мои вопросы. Почему ты замаскировался под ученого? — Чтобы не выделяться. — А почему ты здесь, если полиция тебя сюда не посылала? Он помолчал, а потом спокойно спросил: — Ты меня допрашиваешь? — Нет. Мы просто разговариваем… — К сожалению, у меня нет на это времени, — отвернулся он. И не успела я остановить его, как он исчез в хижине врача Кхуна — а ведь тот мог вернуться в любой момент. «Уходи отсюда, Хён-а», — воззвал ко мне внутренний голос. Мне не хотелось вмешиваться во все это, но что-то в молодом человеке пробуждало мой интерес. Я догадывалась, что у него есть нужная мне информация, и хотела ее выяснить. Я вошла в хижину и увидела, что он быстро ходит из угла в угол, открывает ящики шкафов и комодов, проверяет, нет ли чего под сложенными одеялами и между страницами книг. Мой взгляд остановился на внушительном томе, который он пролистал и поставил на место, — это была книга о войнах. — Такое запрещено законом, — сказала я. — Нельзя врываться в чужие дома и рыться в хозяйских вещах. Он меня словно и не услышал. Все осмотренные предметы он возвращал точно на свои места: фарфоровую вазу, шкатулку с документами, подсвечник. Взяв небольшую баночку с крышкой, он открыл ее и заглянул внутрь. Я с опаской посмотрела на белое порошкообразное вещество. Но он закрыл крышку, поставил банку туда, где она стояла прежде, и двинулся дальше, и тут я поняла, что так и не получила ответа на свой вопрос. — Эй! — грубо окликнула его я. Мое терпение подходило к концу. — Отвечай. Почему ты здесь, если полиция тебя не посылала? Глубоко вздохнув, он начал листать еще одну книгу. — У меня есть веские причины участвовать в этом расследовании. Поверь мне. — С какой стати мне тебе верить? Я тебя совсем не знаю. — Ты доверяешь мне достаточно, чтобы оставаться со мной наедине в лесу. И создается впечатление, будто ты здесь по тем же причинам, что и я: врач Кхун нам обоим показался подозрительным. — Он отложил книгу в сторону и принялся изучать следующий предмет — небольшую коробочку. «Значит, тебе что-то известно», — прошептала я про себя. А ему сказала: — До меня дошли слухи о враче Кхуне. Последний раз его видели, когда он ссорился с придворной дамой Анби. — Втайне я надеялась, что, если я сообщу ему нечто новое, он ответит мне той же монетой. — Он, похоже, держал ее за плечи, и потому я предположила, что они любовники. Если это так, то врач Кхун наверняка знает, что же с ней случилось. Вот почему я здесь. У него на лице заиграли желваки. — У меня ушел весь вчерашний день, чтобы выяснить то, что ты узнала за одну секунду. А еще полдня я потратил, чтобы найти, где Кхун живет. — Он смотрел на меня, и его глаза как-то странно блестели. — Полагаю, раз ты работаешь во дворце, тебе известны вещи, о которых полиция никогда не узнает. — Это действительно так. — А ты поделишься имеющимися у тебя сведениями с полицией? — Только теми, что отведут подозрения от моей учительницы. Но ставить полицию в известность обо всем, что знаю, я не собираюсь. — Я подошла к двери и посмотрела, не возвращается ли врач Кхун. — Мы во дворце говорим: «Дворцовые тайны никогда не должны выплыть наружу, иначе неминуемо прольется кровь». Я ждала его ответа, но молодой человек молчал. Было так тихо, что мне показалось, будто я осталась одна. Я посмотрела через плечо и обнаружила, что он добрался до самого верха книжного шкафа — ему даже не пришлось вставать при этом на цыпочки, настолько он был высоким. А потом он подошел к окну и поднес к свету какую-то вещицу. — Нашел, — прошептал он. Я ждала, мою кожу покалывало от предвкушения. Вдруг он обнаружил нечто такое, что поможет разгадать тайну резни в Хёминсо? Он подошел ко мне — все мое тело напряглось, — встал близко, очень близко и, протянув ладонь, показал широкое серебряное кольцо. — Одно каракчи? — спросила я. Обычно такие кольца шли в паре и замужние женщины надевали их оба на один палец — это символизировало гармонию между мужем и женой. По традиции жены должны были носить их до самой смерти. — А почему ты его искал? — Придворная дама Анби в своем письме к семье несколько раз упомянула врача Кхуна. О других мужчинах она никогда не писала, — объяснил он. — А во время вскрытия тамо нашла еще одно такое же кольцо на ее ожерелье. Кольцо с выгравированным цветком сливы. Он поднял кольцо, чтобы мы оба могли разглядеть его получше. К моему удивлению, я увидела на серебре нежный распустившийся цветок. — Замужняя женщина носит парные кольца всю жизнь, — сказала я. — В случае же ее смерти одно из них кладут с ней в могилу, а другое возвращают супругу. Неужели Анби и Кхун были тайно женаты? — Я подняла глаза и обнаружила, что его лицо находится в опасной близости от моего. И тут же сделала шаг назад.