Кроме того, в сумке валялись две связки ключей — причем разных. На ключах были подвешены брелоки, никак не подсказывающие, что они открывают. По виду и набору можно было предположить, что это ключи от квартиры — а точнее, от разных квартир. Однако ни одни из них не открывали квартиру Нефедовых. Кристина Нефедова пояснила, что не давала няньке ключи, когда сама оставалась дома. Получается, две связки принадлежали Юлии Степановне, но пока не удалось установить, что они открывают. Нашли в сумке и книгу. Можно было предположить, что, гуляя с маленькой девочкой, степенная нянюшка будет читать дамский роман или иронический детектив — не столько ради детектива, сколько ради упомянутого там рецепта борща. Но нет, Юлия Степановна читала «Психологию влияния» Роберта Чалдини. Если бы Яну пришлось угадывать ее литературные предпочтения, он бы точно проиграл. Она была великолепно образована и продолжила внимательно отбирать книги даже после выхода на пенсию. Такой человек, как она, никогда не стал бы обниматься с незнакомцем на парковой дорожке! Остальные предметы в сумке показались Яну типичными женскими мелочами — крем для рук, салфетки, губная помада. Из странностей осталась только одна… — У нее в сумке валялся еще пакетик с колбасой. Ну, знаешь, из этих — плотно запечатывающихся. — Я помню, — кивнула Александра. — Колбаса, кажется, была «Докторская»? — Ага, дешевая самая, порезана кольцами. Мы ее убрали, потому что она без холодильника сгниет на раз-два, да и в холодильнике долго не протянет. Кристина Нефедова божится, что она таких «ссобоек» ребенку в жизни не давала, ее дочь вообще не ела колбасу. Так что это из личных запасов жертвы. — Знаешь, я слабо представляю ее одновременно читающей «Психологию влияния» и задумчиво жующей кусок «Докторской» колбасы. Ладно, этот момент пока пропустим, потом в нем разберемся. Что у нас из пропавшего? Рядом с вещами Юлии Курченко сиротливо лежал грязный плюшевый заяц. Это единственная вещь похищенной девочки, сохранившаяся на месте преступления, поэтому игрушку предпочли не хранить отдельно, чтобы не потерять. Родителей уже допросили о пропажах, и теперь Ян все знал наверняка. — Исчезла книжка сказок, которую мать передавала няньке. Не хватает баночки сока — но ее Тоня могла выпить до нападения. Нет шарфика, который Курченко захватила с собой на всякий случай. — И что у нас получается? — задумалась Александра. — Этот тип все-таки обыскал сумку няньки, но не взял ни деньги, ни телефон? Ему нужно было только то, что имело отношение к девочке. — Может, чтобы успокоить ее? — Но при этом он заставил ее бросить любимую игрушку? Это ведь любимая игрушка, сразу видно! Нет, что-то у нас тут не сходится. — Да тут ничего пока не сходится, — поморщился Ян. — Надо допрашивать родителей еще раз, все определенно тянется к ним. — Да, скорее всего… Но, возможно, с этим придется подождать. — Почему? — Потому что кто-то вот-вот постучит в дверь. Нельзя сказать, что Александра отличалась более острым слухом, зрением или обонянием, чем ее брат. Но за годы, которые оказались для нее самыми непростыми, она приобрела привычку контролировать все и сразу, Ян давно уже заметил это. Когда он разговаривал с ней, он был сосредоточен только на разговоре. Когда Александра разговаривала с ним, она слышала, что происходит в коридоре, обращала внимание на людей, проходивших мимо окна, и то и дело глубоко вдыхала воздух, словно оценивая перемешавшиеся в нем запахи. Такую привычку обычно приобретают люди, которые могут умереть в любой момент. Она не ошиблась и на этот раз — в дверь действительно постучали. Тихо и робко, а для полицейского участка это было непривычно. Коллеги Яна, если им было что-то нужно, обычно ограничивались одним ударом и, не дожидаясь ответа, вламывались в кабинет. Тот, кто пришел сейчас, терпеливо ждал позволения. Одного лишь этого Яну было достаточно, чтобы догадаться, кто захотел его навестить. — Не заперто. Его догадка подтвердилась: в кабинет заглянула Алиса Сагалова. Они с Алисой не виделись с тех пор, как она навещала его в больнице, и это, конечно же, была его вина. Но иначе и быть не могло: он думал только о возвращении Александры, остальной мир будто исчез. Алиса об этом не знала — по крайней мере, он ей не сообщал. Она просто тактично отошла в тень, предоставив ему самому решать, когда ей звонить и когда приходить. Но шли недели, он не появлялся, и она пришла сама. Вроде как у него не было причин для угрызений совести. Их с Алисой отношения никогда не были постоянными, они ничего друг другу не обещали. И все же Ян почувствовал легкий укол стыда. Совсем недавно, когда ему казалось, что он сходит с ума из-за «призрака» Александры, именно Алиса заботилась о нем и поддерживала во всем. А когда ситуация прояснилась, он попросту вычеркнул ее из своей жизни! Ничего хорошего в этом не было. Алиса не была дурой — напротив, она была в числе умнейших молодых женщин, которых он знал, и это стало одной из причин, по которым Яна влекло к ней. Теперь ей хватило одного взгляда на Александру, чтобы понять, кто перед ней. Она видела ранние фотографии его сестры, могла соотнести одно с другим. Бесполезно было вешать ей на уши лапшу, приправленную рассказами про австралийского копа и программу обмена опытом. Она совершенно точно знала, на кого смотрит. Александра тоже поняла это. Она окинула Алису оценивающим взглядом, коротким, но уловившим все: от роскошной фигуры, способной составить конкуренцию Мэрилин Монро, до стильного дорогого костюма, удачно подчеркивающего эту фигуру без лишней сексуальности. Ян рассказывал сестре об Алисе, но фото не показывал. Теперь фото было и не нужно, описания хватило. — Алиса, заходите, — приветливо кивнула ей Александра. — Но дверь закройте поплотнее. Мы и так стали местным генератором сплетен, не нужно это поощрять. Алиса лишь кивнула, она, похоже, пока не решила, как нужно реагировать. При всем уме, ей в двадцать пять лет еще на многое не хватало опыта. Когда они с Александрой смотрели друг на друга, Александра была змеей, а Алиса — крольчонком, готовым сделать все, лишь бы спастись. Это не значит, что она не понравилась Александре. Просто именно его сестра сейчас полностью контролировала ситуацию. — Садитесь, — велела она, и Алиса подчинилась. — Давайте сведем к минимуму очевидные вопросы и ответы. Да, я — это она. Живая. Вернулась недавно. Он не сказал, потому что ему и самому тяжело было принять это. Я знаю, кто вы, Ян очень много о вас рассказывал, и я рада, что мы наконец познакомились. Тут она несколько приукрасила: Ян рассказывал не очень много. Но Александра умела выбирать нужные слова, и вот уже шокированный взгляд Алисы прояснился, а к щекам прилил смущенный румянец. — Правда?.. Я… Я очень рада! Но почему вы ничего не сказали? Вы оба, я имею в виду… Я не знала, Денис не знал!.. — Кто такой Денис? — поинтересовалась Александра. — Прокурор, ее шеф и мой друг, — пояснил Ян. — Твой друг тоже. — Это Дениска Уралов, что ли, в прокурора вырос? — Он сейчас так не представляется, — усмехнулся Ян. Потом он повернулся к Алисе: — Мы не сказали, потому что ситуация сложная. Денис и не должен знать. — Почему это? Этот вопрос Алиса и Александра задали одновременно, и их синхронность поражала. — Потому что не должен и все. Если я всем буду говорить, что это моя сестра, встанет вопрос о восстановлении документов, об эксгумации тела, об определении личности того тела… Короче, к такому нужно готовиться! Это и правда были важные причины — но не единственные. Если узнает Денис, вскоре узнает и Руслан, они часто пересекаются. А уж что почувствует и подумает Руслан — Яну и представлять не хотелось. Понятно, что рано или поздно он все равно узнает, слухи уже распространяются. Но Яну почему-то казалось, что, если это произойдет поздно, всем будет легче. — Я понимаю, — сказала Алиса, хотя по ней было заметно, что ничего она не понимает. — Хорошо… Вы решайте сами, когда и кому рассказать. Я буду молчать. — Так зачем вы здесь? — спросила Александра. — Я просто… Я не знала, что помешаю, извините… — Это не ответ на мой вопрос. Если бы в тоне Александры промелькнула хоть нота язвительности, Алиса бы наверняка смутилась еще больше. Но его сестра оставалась доброжелательна, и Яну это нравилось. — Я беспокоилась за Яна, — признала Алиса. — С тех пор, как он вышел из больницы, от него не было никаких вестей! Я не хотела навязываться, вот и не зашла в первый же день, как он вернулся на работу… — Но дольше второго дня ты не выдержала, — рассмеялась Александра. — Вроде того… — Нечего тут стыдиться. Я, знаешь ли, поощряю такое отношение к моему брату. И ты не случайно заглянула к нему именно во время обеда? — Да, я хотела пригласить его к себе, но у вас, наверно, планы… — Планы, но тебе они только на руку, — подтвердила Александра. — Я прямо сейчас отправляюсь на допрос свидетелей, а вот Ян будет свободен, так что вы вполне можете пообедать вместе. Вот тут уже Ян вынужден был вмешаться. — Так, стоп! Я не позволю тебе опрашивать Нефедовых без меня, это неправильно по целому списку причин! — А кто говорит про Нефедовых? Тут то же правило, что и раньше: прежде, чем допрашивать свидетеля, узнай о нем побольше, чтобы сразу заметить, где и как он врет. Я хочу побродить по дому Нефедовых и поговорить с их соседями, узнать побольше. Будет лучше, если я сделаю это одна, женщинам легче доверяют. Ты пока можешь пообедать с Алисой, свинство, что ты не делал этого так долго, — подмигнула ему Александра. Он с детства терпеть не мог этот ее тон — как будто она знает намного больше, чем говорит. Да что она может знать вообще? Что она напридумывала? Однако прежде, чем Ян успел возмутиться, его сестра уже выскользнула за дверь, оставив его наедине с Алисой. Преследовать ее Ян не стал, ведь она была права — во всем, кроме ехидства. В обеденное время дома будут в основном матери с детьми и пенсионеры. И те, и другие легче доверятся женщине-следователю, потому что у них не будет чувства официального допроса. А если они примут Александру за инспектора по делам несовершеннолетних, они выболтают все секреты и все свое недовольство Нефедовыми, о котором, возможно, постеснялись бы говорить полиции. Он же и правда кое-что задолжал Алисе, даже если этот долг нельзя назвать официальным. Ян и подумать не мог, что будет так рад встрече с ней — если учитывать, что все эти недели он ее не вспоминал. — Прости, что влезла, — Алиса отвела взгляд. — Я рад, что ты пришла. Куда тебя пригласить, предпочтения есть? По-хорошему, это я должен был за тобой бегать, и мне жаль, что не бегал. Вот так. Не одной Александре можно преувеличивать, чтобы польстить кому-то! — Вообще-то, я хотела пригласить тебя к себе, я ведь одна живу, а мне на выходных родные еды навезли столько, что в жизни не справиться! Тебе было бы неплохо домашнего поесть, видела я твой холодильник… Его холодильник серьезно преобразился с приездом Александры, но упоминать об этом Ян не стал. — К тебе так к тебе, я не против! Направляясь к ней, он и правда верил, что они сразу пройдут на кухню, пообедают, поговорят. Им было, что обсудить, а с Алисой всегда пообщаться приятно! Он даже не заметил, когда настроение переменилось. Еще в лифте они мирно обсуждали погоду, а уже в прихожей квартиры Алисы ее блузка оказалась расстегнута, а юбка — задрана на талию, потому что так было быстрее. Как будто сама собой. Ян даже не собирался этого делать, а когда все началось — не собирался останавливаться. Он только сейчас осознал, как ему ее не хватало, именно ее, а не просто любой женщины. Его всегда тянуло к Алисе, но теперь это было новое притяжение, укрепленное знанием ее тела — подо всеми этими закрытыми костюмами, под строгими масками, которые она на себя цепляла. Он чувствовал, как она отзывается на каждое его прикосновение, как тянется к нему, и это было удивительно правильным, как будто иначе и быть не могло. Но заметил Ян и кое-что еще. Кое-что, едва пробившееся в его замутненном страстью сознании и тут же отошедшее на второй план, чтобы он мог обдумать это позже, когда Алисы не будет рядом и жизнь снова станет неспешной и пресной. Он скучал по Алисе, он не сдерживался с ней, и все равно каждую секунду их встречи он думал о том, чтобы не использовать слишком много силы, не причинить ей боль даже ненамеренно, не быть слишком грубым. Он понимал, что причину этого найти будет несложно, когда он все же удосужится поискать. Нас формируют все воспоминания, которые мы обретаем. Даже чужие. Когда все закончилось и они замерли на ее диване, Алиса прижалась к нему и смотрела с такой любовью, что Яну невольно захотелось почувствовать нечто подобное, ответить ей тем же. Разве это не логично? Разве желание и страсть не тождественны любви? И все-таки нет. Он испытывал спокойную нежность, но не любовь.