Когда ее забрали из собственной комнаты пыток и привели к нему, Александра знала, что добром это не кончится. Сарагоса был не из тех, кто что-то делает просто так, у каждого его решения нужно было искать скрытый смысл. В отличие от своих пленниц, Джонни жил в весьма комфортных условиях. За окнами его комнаты раскинулся пышный сад, но сбежать туда Александра не надеялась: на окнах были установлены решетки. Стены и потолок были выкрашены в золотой цвет, на полу лежал бардовый ковер. Золотой цвет вообще оказался фетишем Джонни. Он доминировал в мебели, блестел на светильниках, вместе с рамами обрамлял картины. Золотым был и стеганый халат, в котором Сарагоса встречал свою пленницу. Доверять Александре он не собирался. Ее руки всю дорогу были скованны цепью, которую теперь пристегнули к большому кольцу у изголовья кровати. Александра относилась ко всему этому с терпением пленной императрицы. Она уже заметила, что молчание задевает Сарагосу куда больше, чем оскорбления, слезы и мольбы о пощаде. — Как тебе здесь? — поинтересовался Джонни, когда охранники, сопровождавшие Александру, вышли. Она не ответила, уставившись в одной ей видимую точку. — Алиша, маленькая моя, поговори со мной! «Хрен себе откуси», — подумала Александра, но не сказала ни слова. Обычно это выводило его из себя, теперь — нет. Он, казалось, был даже доволен тем, что она все еще сопротивляется. От этого Александре стало немного не по себе: она не представляла, что он мог придумать. Тогда он и показал ей птиц. Пять золотых клеток. Еще пять жизней, принадлежащих только ему. Красные кардиналы были запуганными и нервными, но даже так красивыми. После всего, что Александре довелось вынести за последние дни, видеть птиц было на удивление приятно — как символ мира, в который она надеялась вернуться. Однако Сарагоса показал их ей не для того, чтобы подарить надежду. Убедившись, что она зачарована красными кардиналами, он подошел к клеткам. — Алиша, я устал от твоего поведения. Сегодня у меня был сложный день, и мне нужно, чтобы ты была посговорчивей. Я хочу, чтобы ты благодарила меня за то, что я делаю, и просила трахнуть тебя, как последнюю шлюху. Все понятно, дорогая? Эти слова были произнесены ровным тоном учителя начальных классов, объясняющего детям простейшую задачу. Сарагоса замер, ожидая ответа, но ответа не было. Да и с чего бы? Он каждый раз требовал у нее одно и то же — и каждый раз нарывался на отказ. Таким был последний оплот ее гордости. Пусть не льстит себе мыслью, что она одобряет его действия, тем самым разделяя его вину! — На этот раз тебе придется сделать, как я сказал, Алиша. Ты будешь самой ласковой из моих девочек. — Или что? — не выдержала она. Он ухмыльнулся, и она с опозданием поняла: он подловил ее, заставил повести себя так, как ему нужно. Сарагоса открыл ближайшую клетку и без труда поймал своей лапищей перепуганную птичку. Держа кардинала в одной руке, второй он обхватил голову птицы. Прежде, чем Александра успела сообразить, что происходит, и произнести хоть слово, раздался отчаянный высокий крик, сменившийся тошнотворным хрустом. Сарагоса презрительно отбросил то, что осталось от хрупкого тельца, и салфеткой стер с окровавленной ладони бесформенную массу, бывшую когда-то головой красного кардинала. Александре едва удалось сдержать приступ рвоты. — Видишь, что ты наделала? — спокойно спросил он. — Если бы ты поверила сразу, а не задавала эти свои нелепые вопросы, он был бы жив. А теперь ты его убила! С тех пор, как Александру доставили сюда, он пытался заставить ее почувствовать вину. Сегодня у него впервые это получилось. Она смотрела, как бьются о клетки перепуганные птицы, слышала их крики и чувствовала, как по щекам текут горячие слезы. — Надеюсь, ты теперь готова делать то, что надо, — продолжил Сарагоса. — А если ты и теперь будешь артачиться, я смогу объяснить тебе еще четыре раза. Но ты ведь все поняла и будешь хорошей девочкой? — Да, — еле слышно прошептала Александра. — Вот и славно! А теперь становись на колени, проверим, как ты поняла меня! Сегодня тебе многому предстоит научиться. …Александра с силой сжала кулаки — так, что ногти впились в ладони. Это помогло. Ощущение того, что в нос ей бьет сладкий запах туалетной воды и удушающая вонь пота, исчезло. Ее снова окружал приятно прохладный день московской осени. И шарик среди ветвей — это не красный кардинал. Все закончилось. Оглядевшись по сторонам, она увидела, что брат уже припарковал машину у обочины и идет к ней. Это к лучшему: ей нужно было отвлечься. Она не сомневалась, что Ян не заподозрит неладного, когда увидит ее. Ян выглядел отдохнувшим, довольным жизнью и чуть смущенным. Александра многозначительно улыбнулась, он бросил на нее насмешливо укоризненный взгляд. На этом их обсуждение его встречи с Алисой закончилось. Они вместе поднялись на пятый этаж, туда, где располагалась квартира Нефедовых. Андрей еще не приехал, не похоже, что он спешил, и их встречала только Кристина. Полицейский тоже был там — читал книгу, сидя у телефона. Александра этого человека не знала, да и не хотела знать. Он был из тех, кто становился ей неинтересен с первого взгляда. Вместе с Кристиной они прошли на кухню, объединенную со столовой. Александра обратила внимание на то, что квартира просторная, с отличным ремонтом и дорогой мебелью. Но общее впечатление портил царивший здесь бардак. Кристина определенно не была хорошей хозяйкой, а совсем недавно тут еще натоптали полицейские, работавшие в доме. Нефедовой и в голову не пришло убрать за ними, она, видимо, полагала, что скорбящей матери работать не пристало. Александра поняла бы это, если бы Кристина была во власти шока. Но нет, сейчас она наблюдала за вполне бодрой женщиной. Кристина боялась за дочь, вне всяких сомнений, однако этого страха было недостаточно, чтобы погасить ее ненависть к мужу или жажду внимания. — Как вы, держитесь? — спросил Ян. Александра уже заметила, что он понравился Кристине. Этого следовало ожидать: он был привлекательным мужчиной с приятным тембром голоса. Он идеально подходил на роль «хорошего полицейского», поэтому Александра позволила брату вести допрос, а сама осталась в его тени. Очень скоро Кристина и вовсе перестала замечать ее, хотя Александра стояла практически на расстоянии вытянутой руки. — С трудом, — пролепетала Кристина, привычным движением поправляя волосы. — Не знаете, когда приедет ваш муж? — Не знаю и знать не хочу. Думаю, уместно называть его бывший муж. — Насколько мне известно, вы еще не разведены. — Просто формальность. Мне вообще кажется, что стоит задуматься, почему его здесь нет! — А вы как считаете? — поинтересовался Ян. Он тоже заметил, как влияет на Нефедову, и не отводил взгляд от ее глаз. — Я не берусь утверждать… Я же не следователь! Но, думаю, в этом есть что-то подозрительное. Это же наш ребенок, его ребенок! Если бы вы не приехали ко мне, а сказали куда-то отправиться, я бы медлить не стала! Я так волнуюсь за Тонечку… Я минуты ожидания не выдержу! А он не приехал и даже не позвонил. — Вы подозреваете, что он может быть причастен к ее похищению? Не бойтесь, вы можете поделиться со мной чем угодно. Кристина наконец набралась смелости и выпалила: — А почему бы и нет? Он ведь знал, что суд, скорее всего, отдаст опеку мне! Суд всегда становится на сторону матери, если она не конченая алкоголичка. А я хорошая мать! Но у Андрея ж кипело: как это так, ребенок останется со мной, он будет нас обеспечивать! Он крохобор жуткий, весь в мамочку. У их семейки денег куры не клюют, но они всегда над каждой копейкой трясутся! Когда муж и жена разводятся, они больше не «одна сатана», даже если штамп в паспорт еще не проставлен. Александра изначально предполагала, что у Кристины и Андрея своя правда. Даже к лучшему, что Нефедов не явился вовремя! Ян бросил на нее быстрый взгляд, она кивнула. Похоже, брат тоже все понял. После этого он снова переключился на Кристину. — То есть, вы предполагаете, что Андрей и его мать могли организовать похищение Тони? — Во всяком случае, у них есть на это деньги! — А убийство? — Вот это — не знаю, — стушевалась Кристина. — Когда начались судебные разборки, я предполагала, что Андрей попытается забрать у меня ребенка… Я предупреждала об этом Юлию Степановну. Она бы подтвердила, если бы… Не хочу об этом говорить. — Андрей когда-нибудь угрожал вам или Юлии Степановне? — Никогда, врать не стану. Он мирный человек. То есть, он жадный и бывает жесток со мной… Но убийство… Не знаю. С другой стороны, кто еще это может быть? Нам не звонили о выкупе! Я не хочу говорить об Андрее плохо, мы с ним были счастливы когда-то. Но я все думаю, думаю… Больше никто не мог забрать Тоню! Александра решила, что услышала достаточно и настала пора вмешаться. — Как — никто? А вы? Кристина отшатнулась от нее так, будто только что заметила ее присутствие. При этом стул под ней громко скрипнул, выдавая нервное движение. Александра сдержанно, по-змеиному, улыбнулась. Она знала, что одни и те же черты у нее и брата Кристина находила привлекательными и, соответственно, пугающими. Серые глаза Яна наверняка казались ей чарующими, невероятными и соблазнительными. Серые глаза Александры — верным знаком ледяной стервы. — Я? При чем тут я? Как это могу быть я? — Кристина бросила беспомощный взгляд на Яна, ожидая поддержки, но он сделал вид, что не понял ее. Они услышали от Кристины все, что нужно, о ее муже — все, что могла сказать обиженная жена. У него и у его мамочки хватило бы и денег, и решительности, чтобы похитить ребенка, мотив — налицо. С этим предстоит разобраться позже. Пока же нужно было понять, какую роль во всем этом играла сама Кристина. — Почему это не можете быть вы, а не ваш муж? — равнодушно осведомилась Александра. — Но ребенка и так присудили бы мне! — Не факт. Ваш муж работает, а вы — нет. Если бы он доказал, что Тоня нужна вам просто как источник заработка, девочку могли присудить ему. Он работает из дома и вполне может позволить себе ухаживать за ребенком. Во всяком случае, он способен сделать то, что так охотно сделали вы, — нанять няньку. — Это не повод! — нахмурилась Кристина. — Я узнавала у адвоката! Только из-за преимущества в деньгах он не может забрать у меня ребенка, это неправильно! — А если он докажет аморальный образ жизни — сможет? Что на это сказал ваш адвокат? Женщина, которой нечего скрывать, лишь рассмеялась бы в ответ на такое — или разозлилась не на шутку. Но Кристина Нефедова стала белее мела. Когда она снова заговорила, ее голос звучал уже не так уверенно, в нем проскальзывала заметная дрожь. — Ч-что вы имеете в виду? — Беспорядочные половые связи, — без тени эмоций пояснила Александра. — В народе именуемые бля… — Не нужно говорить это вслух! Это ужасно! — То есть, толпа мужиков есть, а слова — нет? — Какая еще толпа мужиков?! Александра достала папку с записями, которые якобы вела во время допроса соседей. Там по-прежнему ничего не было, но Кристина этого не видела. Александра сделала вид, что зачитывает список. — Виктор Соколов. Алексей Белый. Игорь Суржин. Евгений Мишунин. — С этим у меня ничего не было! — опомнилась Кристина. — То есть, с остальными было? — Нет… Нет, ничего не было, кто вам это сказал?! — Свидетели, — отрезала Александра. Имена она не выдумывала, всех этих людей действительно называли соседи. Те из них, что знали имена. Другие же ограничились описаниями вроде «здоровый такой» или «рыжий толстяк». — Я хочу сама поговорить с этими свидетелями!