Я не знал, что мне делать. Очевидно, после того как я покинул Красный павильон, убийца перенес труп из гостиной в Красную комнату и создал таким образом видимость самоубийства. Судья расспросил хозяина гостиницы о возможных мотивах самоубийства, и тот упомянул о любви Дао Гуана к Королеве цветов. Судья вызвал ее, и она подтвердила, что Дао Гуан был действительно в нее влюблен. Затем, к моему удивлению, добавила, что он предлагал выкупить ее, но она отказалась. Я пытался заглянуть ей в глаза, когда она стояла перед судьей и делала это явно ложное заявление, но она отвернулась от меня. Судья тотчас же заключил, что это обычное самоубийство из-за неразделенной любви, и отпустил ее. Я хотел пойти за ней следом, но судья повелел мне остаться. В то время эпидемия оспы достигла на острове ужасающих размеров; именно поэтому-то правитель округа Цзиньхуа и его люди оказались на острове. Целую ночь он обсуждал со мной, какие меры нужно принять, чтобы предотвратить распространение болезни; он требовал сжечь некоторые здания и принять прочие чрезвычайные меры. Поэтому у меня не было возможности пойти сразу к Зеленой Яшме и потребовать у нее объяснений. С тех пор я никогда больше ее не видел. Когда на следующее утро судейские чины начали сжигать дома, где находились спальные покои девушек, она вместе с другими убежала в лес. Там она подцепила заразу и скончалась. Мне передали только ее бумаги, которые забрала другая девушка, прежде чем Зеленую Яшму сожгли на большом общем погребальном костре, который был разведен по приказу судьи. Лицо Фэна стало мертвенно-бледным, на лбу у него выступили капли пота. Он поднял чашку с чаем и неторопливо ее выпил. Затем усталым голосом продолжал: — Конечно, мне еще тогда следовало рассказать судье, что самоубийство Дао было фальсифицировано. Я обязан был сделать все возможное, чтобы убийца Дао предстал перед судом. Но я не знал, насколько в этом замешана Зеленая Яшма, а она была мертва. Кроме того, Вэнь Юань видел меня, когда я шел к Красному павильону. Если бы я сделал свое признание, Вэнь обвинил бы меня в убийстве Дао Гуана. Поэтому я вел себя как презренный трус и хранил молчание. Через три недели, когда наконец удалось приостановить распространение эпидемии и жизнь на острове постепенно стала входить в прежнюю колею, ко мне явился Вэнь Юань. Ему известно, сказал он, что это я убил Дао и потом создал видимость самоубийства. Поэтому, если я не уступлю ему должность управляющего, он пойдет в суд с обвинениями. Я порекомендовал ему именно так и поступить, радуясь, что теперь уж все выяснится, потому что молчание с каждым днем тяготило меня все сильнее. Но подлец Вэнь лишь пытался меня шантажировать, зная, что не располагает конкретными доказательствами. Поэтому он продолжал хранить молчание, ограничившись лишь распространением туманных слухов о том, что это я виноват в смерти Дао Гуана. Через четыре года, после того как мне удалось вытравить из сердца воспоминания о Зеленой Яшме, я женился. У меня родилась дочь — Нефритовое Кольцо. Когда она выросла, то повстречала Дао Баньдэ — сына Дао Гуана, и, кажется, они пришлись друг другу по нраву. Я искренне надеялся, что когда-нибудь они поженятся. Мне хотелось, чтобы союз наших детей подтвердил мою старую дружбу с Дао Гуаном, смерть которого мне не удалось предотвратить. Но распространяемые Вэнь Юанем гнусные сплетни, вероятно, дошли и до ушей Дао Баньдэ. Я заметил, что со временем его отношение ко мне изменилось. Фэн замолчал и с грустью посмотрел на судью. — Моя дочь тоже обратила внимание на происшедшую с Дао перемену и долгое время пребывала в крайне подавленном состоянии. Я пытался найти ей другого подходящего жениха, но она отвергала всех предлагаемых ей молодых людей. Она девушка очень независимая и упрямая, господин. Поэтому-то я так и обрадовался, когда она проявила интерес к Цзя Юйбо. Разумеется, я предпочел бы, чтобы это был кто-то из местных жителей, кого я лучше знаю, но я уже устал постоянно видеть печальный лик своей дочери. К тому же Дао Баньдэ дал мне ясно понять, что отказывается от нее, предложив свои услуги в качестве посредника при помолвке. Он глубоко вздохнул и заключил: — Теперь, господин, вам известно все, включая то, откуда я взял идею представить смерть академика как самоубийство. Судья Ди медленно кивнул. Поскольку он не высказал никаких замечаний к сказанному, Фэн тихо произнес: — Клянусь памятью моего отца, что я рассказал вашей чести чистую правду о смерти Дао Гуана. — Души мертвых все еще пребывают среди нас, господин Фэн, — строго напомнил ему судья. — Не упоминайте же их всуе. Сделав несколько глотков чая, он продолжал: — Если вы поведали мне полную правду, то, значит, где-то среди нас должен находиться безжалостный убийца. Тридцать лет назад он убил в Красном павильоне Дао Гуана, обнаружившего, что он является тайным любовником Зеленой Яшмы. Прошлой ночью он поступил точно так же, но на этот раз с Осенней Луной. — Но ведь, согласно показаниям судебного врача, она умерла от сердечного удара, ваша честь! Судья Ди покачал головой. — Я сомневаюсь в этом. Не верю я в совпадения, господин Фэн, а эти две истории слишком похожи. Когда-то этот неведомый пока нам человек вступил в близкие отношения с Королевой цветов. Через тридцать лет он мог повторить это еще с одной. Бросив на Фэн Дая пронзительный взгляд, он добавил: — И еще мне сдается, что, когда мы разговаривали о кончине Осенней Луны, вы сообщили мне далеко не все известное вам о ней, господин Фэн. Управляющий смотрел на судью с искренним изумлением. — Я рассказал вам то немногое, что знал! — воскликнул он. — Единственное, о чем я счел неуместным упоминать, так это о ее мимолетной связи с судьей Ло. Но вы и так узнали об этом достаточно быстро, ваша честь. — Совершенно верно. Ладно, господин Фэн, я тщательно обдумаю, какие меры мне следует предпринять. Больше я пока ничего не могу вам сказать. Судья поднялся с кресла, и Фэн проводил его до ворот. Глава 15 На веранде Красного павильона судья Ди обнаружил поджидавшего его Ма Жуна. — Любопытную историю мне довелось услышать сегодня, Ма Жун. Похоже, что ответ на все вопросы таится в прошлом. А точнее, связан с совершенным тридцать лет назад убийством Дао Гуана. Нам нужно немедленно повидать госпожу Лин; с ее помощью мы установим, кто погубил Осеннюю Луну. Я должен… — Он потянул носом воздух. — Какой отвратительный запах! — Я тоже его чувствую. Вероятно, в кустах валяется какое-то дохлое животное. — Пойдем в комнату. Мне нужно переодеться. Они прошли в гостиную, и Ма Жун затворил двойные двери. Помогая судье облачиться в чистое платье, он сказал: — По дороге сюда я немного выпил с юным поэтом Цзя Юйбо, ваша честь. Краб с Креветкой оказались правы: старый антиквар действительно вынашивал с академиком план устранить Фэн Дая. — Сядь и повтори во всех подробностях, что тебе сообщил Цзя. Когда Ма Жун закончил свой рассказ, судья удовлетворенно заметил: — Теперь мне ясно, что именно утаил от нас Вэнь Юань! Не зря я смутно предчувствовал, что он что-то недоговаривает. Вероятно, Вэнь и Ли намеревались положить в шкатулку какие-то компрометирующие документы. Тогда бы они донесли на него властям. Но это потеряло всякий смысл, когда они отказались от своего плана. Впрочем, я только что обстоятельно побеседовал с Фэном и его дочерью. Академик не совершал самоубийства. Он был убит. — Убит, ваша честь? — Именно. Послушай, что они мне поведали. Когда судья рассказал своему помощнику о том, что он узнал в садовой беседке, Ма Жун воскликнул с некоторой долей восхищения: — Ну и девка! Поэт метко обозвал ее взбалмошной! Теперь-то мне понятно, почему Цзя не слишком торопится на ней жениться. Женишься на такой — и неприятности тебе обеспечены. При этом немалые! Значит, дело академика можно считать закрытым. Судья медленно покачал головой. — Не совсем, Ма Жун. Тебе же приходилось бывать во многих потасовках, скажи мне, ты можешь себе представить, чтобы Нефритовое Кольцо, держа кинжал в правой руке, перерезала вену на шее своего насильника с правой стороны? Ма Жун наморщил лоб. — Маловероятно. Но и не исключено, господин. Когда два человека сцепляются и между ними находится кинжал, могут случиться странные вещи. — Согласен. Я просто хотел уточнить этот момент. — Судья на мгновенье задумался. — Пожалуй, я пока останусь здесь. Мне нужно все осмыслить, чтобы точно знать, о чем спрашивать госпожу Лин. А ты найди пока Краба, пусть он укажет тебе, где она живет. В дом не входи, а возвращайся сюда, и мы вместе ее навестим. — Мы без труда смогли бы отыскать ее жилье и сами, ваша честь. Насколько мне известно, она живет где-то на берегу, напротив пристани. — Нет, не стоит там бродить, расспрашивая о госпоже Лин. Убийца может быть где-то поблизости, а не исключено, что госпожа Лин — единственная, кому о нем что-то известно. Мне не хотелось бы подвергать ее опасности. Не теряй же времени, я подожду тебя здесь. Мне есть о чем поразмыслить. С этими словами он снова снял верхнее платье, положил шапку на стол и растянулся на лежанке. Ма Жун пододвинул чайный столик, чтобы судье было удобно до него дотянуться, и покинул комнату. Он прямиком направился в большой игорный дом, рассчитывая, что в этот поздний полуденный час Краб с Креветкой уже должны вернуться на работу после дневного сна. Он действительно застал их наверху, где они зорко наблюдали за игорными столами. Изложив им свою просьбу, Ма Жун добавил: — Может быть, кто-нибудь из вас проводит меня? — Мы пойдем вместе, — ответил Краб. — Видишь ли, мы с Креветкой составляем одну команду. — Мы только что оттуда, — сказал Креветка, — но дополнительная легкая прогулка нам не повредит, правда, Краб? И может быть, мой сын скоро возвратится с реки. Я попрошу управляющего пока нас подменить. Маленький горбун направился вниз, а Краб провел Ма Жуна на балкон. Они успели выпить по несколько чашек, прежде чем вернулся Креветка и сообщил, что двое их товарищей согласились подменить их примерно на час. Втроем они отправились по оживленным улицам в западном направлении. Вначале они шли по тихим аллеям квартала, в котором обитали уличные разносчики и носильщики. Когда они выбрались на поросший густым подлеском пустырь, Ма Жун с сомнением заметил: — Вы выбрали для жилья не слишком веселое местечко. Краб указал на высокие деревья по другую сторону пустыря. — Там дальше вполне приятно. Госпожа Лин живет в маленькой хижине под большим тисовым деревом. А наш дом — еще дальше, на берегу, в ивовых зарослях. Конечно, этот пустырь особо глаз не радует, но зато он отделяет нас от шумных улиц. — Мы любим, чтобы вокруг дома у нас было тихо, — добавил Креветка. Краб, который шел первым, вступил на узкую тропку, петляющую между кустов. Вдруг раздались звуки ломаемых ветвей и откуда ни возьмись выскочили два человека. Один схватил Краба за руки, другой нанес ему страшный удар дубиной в грудь. Он уже замахнулся дубиной, чтобы размозжить Крабу голову, но тут вовремя подскочил Ма Жун и нанес бандиту сокрушительный удар в челюсть. Когда головорез вместе со стонущим Крабом рухнул на землю, Ма Жун обернулся ко второму бандиту. Тот выхватил длинный меч. Ма Жун успел вовремя отскочить и тем самым избежать прямого удара в грудь. И в этот момент появились еще четыре бандита; в руках у троих были обнаженные мечи, а четвертый поднял над головой короткое копье и заорал: — Окружайте их и рубите! В голове у Ма Жуна промелькнуло, что ситуация складывается не самым приятным образом. Единственное, что ему оставалось, — попытаться вырвать копье у высокого громилы. Но прежде нужно было отослать маленького горбуна за подмогой, потому что Ма Жун был не слишком уверен, что даже если он и завладеет копьем, то сможет достаточно долго противостоять четырем вооруженным головорезам. Он нанес ловкий удар ногой по древку нацеленного на него копья, но не смог выбить его из рук высокого разбойника. Через плечо Ма Жун крикнул Креветке: — Беги за подмогой! — Пропусти меня! — прошипел горбун у него за спиной. Коротышка прошмыгнул мимо Ма Жуна и кинулся прямо на бандита с копьем. Тот с хищной ухмылкой направил его на горбуна. МаЖун хотел броситься к Креветке и оттащить его, но тем временем его обступили другие бандиты с мечами, оставив горбуна на расправу своему вожаку. Увернувшись от удара, нацеленного ему в голову, Ма Жун увидел, как Креветка выбросил вперед обе руки, к каждой из которых тонкой цепью крепилось по железному шару величиной с яйцо. Человек с копьем отступил, отчаянно пытаясь защититься от направленных на него вращающихся железных шаров. Теперь нападавшим на Ма Жуна пришлось броситься на помощь своему вожаку. Но, очевидно, Креветка внимательно следил за всем происходящим, он развернулся и отправил один из своих железных шаров прямо в голову ближайшего разбойника. Тотчас же он снова развернулся, и другой шар ударил в грудь вожаку. Остальные безуспешно пытались подступиться к горбуну, чтобы достать до него мечом. Но он кружился с невероятной скоростью: казалось, что его маленькие ножки едва касаются земли, седые волосы развевались на ветру. А вокруг него смертоносной непроницаемой завесой вращались железные шары. Ма Жун отступил в сторону и наблюдал за горбуном, затаив дыхание. Это было тайное искусство владения цепями, о котором иногда шепотом поговаривали люди. Цепи крепились к тонким предплечьям Креветки при помощи кожаных ремней, и он мог регулировать их длину, свободно пропуская через ладони. Укороченной левой цепью он нанес удар второму бандиту, и одновременно правый железный шар вылетел на полную длину цепи. С сокрушительной силой шар врезался в лицо третьему головорезу. Только двое разбойников еще оставались на ногах. Один безуспешно пытался зацепить мечом левый шар, другой обратился в бегство. Ма Жун бросился за ним следом, но Креветка уже успел стукнуть разбойника в спину правым шаром. Человек рухнул навзничь. Одновременно левая цепь обвилась вокруг меча последнего из оставшихся негодяев, разгневанной змейкой она скользила вверх по лезвию меча. Креветка рывком подтянул к себе бандита, укоротил цепь в другой руке и направил железный шар ему прямо в лоб. Битва была закончена.