Маленький горбун обеими руками ловко поймал шары, подвесил цепи к предплечьям и опустил рукава платья. Когда Ма Жун подошел к нему, то услышал, как за спиной кто-то обвиняющее произнес низким басом: — Снова ты крутил! Это был Краб. Он выбрался из-под свалившегося на него верзилы с дубиной и теперь сидел, привалившись к стволу дерева. И опять повторил с явным неудовольствием: — Снова крутил! Креветка обернулся к нему и резко возразил: — Нет! — Крутил! — настаивал Краб. — Я отчетливо видел, что ты работал локтем. Из-за этого у тебя плохо получился последний удар короткой цепью. Он потер свою могучую грудь. Похоже, что удар, для любого другого оказавшийся бы смертельным, не принес ему особого вреда. Краб выпрямился и сплюнул на землю. — Нельзя крутить. Сколько раз тебе повторять, нужно делать это щелчком — отрывистым резким движением. От запястья. — Зато при кручении удар получается косым, — сердито заметил Креветка. — А должен быть щелчок, — возразил Краб. Он склонился над обладателем дубины. — Жаль, что я слишком сильно долбанул его по горлу. Он подошел к вожаку, единственному из бандитов, еще остававшемуся в живых. Тот лежал, тяжело дыша и прижимая ладони к левой стороне груди, откуда струилась кровь. — Кто тебя послал? — спросил Краб. — Мы… Ли сказал, что… Дальнейшие слова были прерваны хлынувшей изо рта струей крови. Тело его задрожало в конвульсиях, и он затих навсегда. Тем временем Ма Жун осматривал другие трупы. С нескрываемым восхищением он сказал: — Великолепная работа! Где ты, Креветка, такому выучился? — Это я его обучил, — спокойно заметил Краб. — Десять лет тренировки. Ежедневной. Послушайте, мы совсем рядом с нашим домом. Давайте-ка пойдем и промочим горло. А трупы можно будет забрать и позже. Они отправились в путь. Креветка плелся сзади, все еще надувшись. Ма Жун спросил Краба: — А не мог бы ты меня тоже научить этому искусству, Краб? — Увы! У здоровенных парней, вроде меня и тебя, это не получается. Нам всегда хочется приложить силу, а это все портит. Шары нужно только запустить, а потом они должны все делать сами, ты же только их направляешь. Такая техника называется подвешенным равновесием, потому что ты словно бы висишь в воздухе между двумя вращающимися шарами. А это доступно только маленькому, легкому человеку. А кроме того, это искусство можно применять только на открытом пространстве, где есть свобода движения для рук. Поэтому в помещениях сражаюсь я, а на открытых местах — Креветка. Я же тебе говорил, мы с ним составляем одну команду. Указав на маленькую покосившуюся лачугу, притулившуюся к высокому тисовому дереву, он бросил: — А вот там живет госпожа Лин. Вскоре они оказались на берегу реки, поросшем ивовыми деревьями. За грубым бамбуковым забором стоял маленький побеленный дом с соломенной крышей. Краб провел Ма Жуна на ухоженный участок позади дома, где не росло ничего, кроме тыкв, и предложил ему сесть на деревянную скамейку под карнизом. Оттуда открывался прекрасный вид на широкий водный простор. Осматривая мирные окрестности, Ма Жун обратил внимание на высокий бамбуковый каркас. На нем, на разной высоте от земли, было размещено шесть тыкв. — А это для чего? — с любопытством спросил он. Краб обернулся к Креветке, который появился из-за угла дома со все еще кислой миной на лице, и крикнул ему: — Третий номер! С быстротой молнии маленький горбун выбросил руку вперед. Раздался железный лязг, и шар раздробил третью тыкву на каркасе. Тяжело ступая, Краб подошел к полуразбитой тыкве и, подняв ее, водрузил на своей здоровенной ладони. Креветка озабоченно заторопился к нему, и они оба принялись молча рассматривать тыкву. Краб покачал головой и отбросил ее в сторону. Укоризненно он произнес: — Чего я и боялся! Снова ты крутил! Коротышка покраснел и возмущенно спросил: — Ты считаешь, что отклонение от центра на один цунь[1] — это кручение? — Ударил ты не слишком плохо, — согласился Краб, — но все же крутил. Ты работаешь локтем. А нужно делать щелчок. Кистью. Креветка фыркнул. Посмотрев на реку, он сказал: — Похоже, мой сын появится не скоро. Принесу-ка я чего-нибудь выпить. — Он ушел в дом, а Краб с Ма Жуном вернулись к крыльцу. Усевшись на прежнее место, Ма Жун воскликнул: — Я понял, вы используете их как мишени! — А как ты думал, для чего иначе мы бы их выращивали? Через день я устанавливаю для него шесть тыкв разного размера и на разных уровнях. — Он оглянулся, чтобы убедиться, что слова его не донесутся до Креветки, и прошептал на ухо Ма Жуну: — Он мастер, настоящий мастер! Но если я ему об этом скажу, он расслабится. Особенно при работе короткой цепью. А я за него в ответе. Он же мой друг. Ма Жун понимающе кивнул. Через некоторое время он спросил: — А чем занимается его сын? — Насколько мне известно, ничем особенным, — медленно ответил Краб. — Видишь ли, его нет в живых. А какой это был прекрасный крепкий парень! И Креветка им очень гордился, прямо до одури. Четыре года назад его сын вместе с матерью отправился на рыбную ловлю. Их лодка столкнулась с военным кораблем, и они утонули. Оба. А потом Креветка начал хныкать каждый раз, когда вспоминал о своем сыне. Разве можно работать с таким человеком? Я был сыт этим по горло и однажды сказал: «Креветка, твой сын не умер. Просто сейчас ты не видишься с ним так часто, потому что он большую часть времени проводит на реке». И Креветка этому поверил. Правда, я ничего не сказал о его жене, потому что есть пределы тому, чему он способен поверить. У нее был ужасно острый язык. — Краб вздохнул и почесал голову. — И тогда я сказал Креветке: «Давай перейдем в ночную смену, тогда нам удастся встретить твоего сына, когда пополудни он вернется». И Креветка на это согласился. — Пожав широкими плечами, Краб заключил: — Конечно, мальчик никогда не вернется, но, во всяком случае, у Креветки остается какая-то надежда. А я могу время от времени беседовать с ним о сыне, и он не начинает при этом проливать слезы. Из дома вышел Креветка с большим кувшином вина и тремя глиняными чашками. Он расставил их на тщательно вымытой поверхности стола и присел рядом. Все выпили за успешный исход битвы. Ма Жун причмокнул от удовольствия, и Краб снова наполнил его чашку. Ма Жун спросил: — А ты знал этих ублюдков? — Двоих из них. Они из банды, промышляющей за рекой. Недели две назад они пытались ограбить одного из посыльных Фэна. Мы как раз его сопровождали, и троих нападавших прикончили, а те двое, которым удалось сбежать, получили свое сегодня. — А о каком это Ли бормотал умирающий? — снова спросил Ма Жун. — Сколько людей на острове носят фамилию Ли? — спросил Краб Креветку. — Пара сотен. — Ты слышал, — сказал Краб, уставив на Ма Жуна свои выпуклые глаза. — Пара сотен! — Это не слишком много нам дает, — уныло покачал головой Ма Жун. — Им это тоже не слишком много дает, — сухо произнес Краб. Затем он обратился к Креветке: — Как красиво сейчас выглядит река! Жаль, что нам не удается чаще бывать дома по вечерам. — Здесь очень спокойно, — согласился Креветка. — Я бы сказал, не всегда, — вставая, заметил Ма Жун. — Я полагаю, что вы сами уладите последствия нашей стычки с бандитами. А мне нужно возвращаться к хозяину и доложить, что теперь я знаю, как найти госпожу Лин. — Если вам удастся ее застать, — сказал Краб. — Когда на рассвете мы проходили мимо ее домика, я заметил, что у нее горел свет. — Поскольку она слепая, свет означал, что у нее посетители, — пояснил Креветка. Ма Жун поблагодарил друзей за гостеприимство и в сгущающихся сумерках направился назад. На мгновение он задержал шаг перед хижиной госпожи Лин. Света не было: дом казался покинутым его обитательницей. Ма Жун толкнул дверь и окинул беглым взглядом пустую полутемную комнату, где находилась лишь одна бамбуковая лежанка. Там не было ни души. Глава 16 Вернувшись в Красный павильон, Ма Жун застал судью Ди на веранде у балюстрады. Он наблюдал, как парковые сторожа зажигают среди деревьев цветные фонарики. Ма Жун рассказал судье о том, что с ним приключилось, и заключил: — Теперь я точно знаю, где живет госпожа Лин. Но идти туда нам нет смысла, потому что дома ее нет. По крайней мере, в данный момент. Вероятно, посетители увели ее куда-то. — Но она же тяжело больна! — воскликнул судья Ди. — Что-то мне не нравятся эти посетители! Я-то думал, что о ней неизвестно никому, кроме твоих приятелей и еще этой девушки — Серебряной Феи. Судья озабоченно подергал себя за усы. — А ты уверен, что именно Краб и Креветка, а не ты, должны были стать жертвами этого разбойничьего нападения? — Разумеется, ваша честь! Откуда этим ублюдкам было знать, что я там окажусь? Они поджидали в засаде Краба, чтобы отомстить ему за троих своих дружков, которых он убил при столкновении три недели назад. Им ничего не было известно о Креветке. — Будь это так, бандиты наверняка бы знали, что твои приятели обычно днем спят, а домой возвращаются на рассвете. Не попроси ты их показать, где находится лачуга госпожи Лин, и разбойникам пришлось бы прождать там целый вечер и всю ночь. Ма Жун пожал плечами. — Возможно, они были к этому готовы.