— Порядок! — доложил таможенник из-за двери и направился обратно к стойке. «Фу-х». — Ярослав только и успел перевести дух. Капитан подождал, пока служащий пройдёт, и стал внимательно осматривать помещение. Милицейские предметы вроде лент или маркеров продолжали оставаться на месте. Место убийства Жанны Борисовны Лужицкой, работницы Шереметьевской грузовой таможни, продолжало отдавать последними минутами жизни женщины. Слетевшая туфля, засохшая лужа крови на столе, ЭВМ с выключенным монитором, также запачканный багряной жидкостью, разбросанные канцелярские принадлежности вроде ручек, бумаг и карандашей, опрокинутые будто по принципу домино папки с документами, разбитый стакан — всё напоминало о недавнем преступлении. Вроде бы ВОХРовцы не наследили и не стали повторно копаться после МВД, но кто их знает — возможно, они провели собственный осмотр здесь более аккуратно и незаметно. Современные службы внутренней охраны, в которых служило множество бывших членов милиции и спецслужб, прекрасно справлялись с данной функцией. Ярослав взглянул наверх. Прямо над следователем нависала квадратная, но широкая решётка, загораживающая отверстие вентиляции. Смог ли Красный тряпочник каким-то образом проникнуть оттуда? Ведь вентиляционная шахта насквозь пронизана постоянно перемещающимися лазерными сенсорами. Вспышка. В помещении горит свет, а Лужицкая работает за компьютером. В помещении стоит ещё несколько ЭВМ с мониторами, но коллеги женщины куда-то отошли. Таможенница внимательно проверяет транспортные документы вроде накладных, изучает декларации, анализирует таблицы с большими объёмами данных. Вращается настольный вентилятор, тихо тикают часы с изображением Пулковской таможни. Молчит радиоприёмник «ВЭФ Спидола 231». Внезапно над Лужицкой возникает Красный тряпочник. Преступник каким-то образом преодолел систему лазеров в вентиляции, отодвинул решётку и неслышно спускался в комнату на некоем подобии лески, словно тарантул на паутине. В руке он держит небольшое устройство, похожее на перочинный ножик. Тряпочник активирует приспособление, и из «перочинного ножика» вылетает крохотный крючок на тоненькой металлической нитке и, казалось бы, всего лишь слегка оцарапывает Лужицкую под шеей. Женщина, чувствуя неладное, хмурится и инстинктивно трогает тот участок кожи, к которому секунду назад что-то прикоснулось. Красный тряпочник, так и до сих пор не будучи обнаруженным, поднимается обратно под потолок и в кровожадном предвкушении зависает там. Сначала на шее таможенницы появляется едва заметная ранка, и женщина обнаруживает капельку крови на подушечке указательного пальца. Затем Лужицкая чувствует резкую боль, как будто по шее кто-то проводит скальпелем. Мгновенное почувствовав себя плохо, Лужицкая начинает паниковать и судорожно пытается найти помощь вокруг. Рана постепенно расширяется, точно дырка в лоскуте, который решили растянуть одновременно в разные стороны. Таможенница отталкивает клавиатуру от себя, быстро встаёт со стула, раскидывая вокруг себя папки и бумаги. Кровь уже подтекает, как из плохо закрытого крана, пачкая одежду и окружающее пространство. Отчаянно хныча, Лужицкая на гнущихся ногах пытается доковылять до выхода из кабинета. Дальнейшие неприятные события Ярослав решил «промотать» в ускоренном порядке, так как даже ему стало нехорошо от изучаемого. Рана Лужицкой стала настолько здоровой, что кровь под определённым давлением смогла залить ближайшие предметы обстановки. В конце концов таможенница скончалась от обильной потери этой важнейшей для человека субстанции. Но Тряпочник не сразу пожелал покинуть место преступления. Уголовник показал жест «тихо», хоть лицо его продолжал скрывать капюшон. Внезапно мужчина развернулся и уставился точно в «камеру» наблюдателя. — Почему так жестоко? — Тряпочник пожал плечами и кивнул на монитор. — А ты взгляни, Ярослав. Волосы у Коломина в этот момент встали дыбом. Как будто Тряпочник совершил преступление не несколько недель назад, а буквально сейчас, на глазах капитана, и теперь вовсю непринуждённо разговаривал с ним. «Откуда он знает моё имя⁈ И как он так точно угадал ракурс, с которого будет производиться анализ⁇» — недоумевал Ярослав. Краем глаза он скользнул по забрызганному кровью монитору Лужицкой в «том времени». На выпуклом, точно пузатом экране, красовалась величественная большегрузная «Мрия». Тем временем Красный тряпочник взлетел обратно к вентиляции, своим небольшим телом сманеврировал между лазерами и оказался в глубине воздухопровода. Однако, даже к своему удивлению, внутри узкого железного короба он напоролся на таинственного незнакомца с повязками на глазу и лбу, длинными волосами и прибором ночного видения. Странный шпион схватил Тряпочника и взял его на удушающий, однако преступник оперативно ударил под дых своему нежданному визави и стремительно отполз в противоположном направлении, избегая нового контакта. — Поверь, приятель, я тебе не враг, — осклабившись, Красный тряпочник скрылся за поворотом, оставив своего несостоявшегося противника в некотором раздумье. Кем был тот третий участник действа, Ярослав выяснить так и не смог. * * * — Странно, что Ключников был записан в ваших же реестрах за каким-то Ил-76Э, а не за Ан-225Э, — сказала Таня, сидя на переднем пассажирском сиденье «Волги». — Это подозрительно грубая ошибка. — Жилин припарковал ГАЗ-3102Л около информационно-аналитического центра Министерства гражданской авиации в Последнем переулке, что располагался близ улицы Сретенка в исторической черте города. — Подозрительно грубая. Контрразведчик прикрепил на обе стороны своей массивной челюсти по устройству, похожие на жёлуди. Невидимая сетка лазеров тут же опустилось на его суровое лицо, делая невозможным камерам всячески его распознать. — План вы помните? — уточнил у Тани Жилин. Девушка кивнула. — В таком случае встретимся внутри. Они вышли из аэромобиля и направились каждый в свою сторону. Таня двинулась к главному входу, чтобы заказать пропуск и пройти внутрь учреждения. А Жилин быстрым шагом направился в небольшой тупик, выстроенный буквой «Г». Дойдя до стороны, перпендикулярной главному пути, спецслужбист осторожно выглянул из-за угла. Посторонних лиц не наблюдалось, однако камера неусыпно наблюдала за запасным выходом и коробом воздуховода, выходящего прямо из-под асфальта рядом с мусорными баками. Прижавшись к стене, Жилин прошёл вдоль неё и не покинул «слепой» зоны камеры видеонаблюдения. Продолжая наблюдать за средством безопасности, контрразведчик приставил к считывателю цилиндрический прибор на магните и также протянул из него проводок в дверной замок. Считыватель утвердительно пикнул, загоревшись зелёным, и Жилин проник через запасной ход в нужное здание. Народа в коридорах учреждения оказалось немного: информационно-аналитический центр по большей части являлся автоматизированным. Жилин и Таня молча встретились недалеко от главного холла и двинулись к нужной комнате, решив воспользоваться лестницей, а не лифтом. Благо, точка назначения располагалась всего-то на третьем этаже. На нужном этаже им встретилась пара работников центра, но те не обратили особого внимания на незнакомцев: посетители из разных организаций часто посещали это место в поисках нужной информации касательно гражданской авиации. Таня открыла маленькую компьютерную комнату пропуском, выданным на стойке в холле, и включила ЭВМ «Нейрон». На выпуклом экране появилась надпись «Внимание! Загрузка». Через три минуты Таня открыла нужное меню. — Это самый большой и грузоподъёмный самолёт. Редкая, тяжёлая и очень дорогая машина. Их мало даже по меркам Советского Союза. — Жилин опёрся на спинку стула и покровительственно навис над Таней. — Даже если его будут упорно пытаться прятать, то такая махина от нас не спрячется. Чисто из-за своих габаритов. — Товарищ майор, кажется, нашла, — не обращая внимание на некоторое нарушение личного пространства, курсором Таня выделила строчку в таблице с перечислением грузовых самолётов и их характеристик. — Это та самая «Мрия», сомнений быть не может. Дата совпадает с той, что сумел разузнать Ярослав. — Так давай глянем, — прищурился Жилин. — Название — Ан-225Э. Собран на Киевском механическом заводе, он же КМЗ, дробь ОКБ имени О. К. Антонова, 1990 год. Это мы в курсе. История полётов за рассматриваемый период. Кайенна, Французская Гвиана, цель полёта — засекречена. Ладно, по нашим источникам мне известно, что этим рейсом возили крупные детали для французских космических кораблей.Лима, Перу, цель полёта — доставка крупногабаритной спасательной техники для ликвидации последствий землетрясения в труднодоступных районах. Могадишо, Сомали, доставка гуманитарной помощи. Кликни-ка на самое последнее. Нью-Йорк, аэропорт имени Ричарда Никсона, цель полёта… Прочерк? Посмотри имена экспедиторов, должны высветиться инициалы Иванова А. С., как в предыдущих. Прочерк? Да какого хрена⁈ Так, Тань, мы с тобой не посмотрели бортовой номер этой «Мрии», кликни давай вот по тому окошку. Бортовой номер «USSR-82…». Троеточие? Да за кого они нас вообще держат⁈ — Просто обозначение, что это «Мрия». Без последних трёх цифр мы не узнаем, что это конкретно за борт. — Таня в задумчивости оперлась подбородком на кисти, сложенные в замок. Пару раз кликнула левой кнопкой мыши. — Товарищ майор, поглядите, какое интересное совпадение. За этот год наш безымянный «Антонов» прямо зачастил в Соединённые Штаты: Бостон, Нью-Йорк, Филадельфия, Балтимор, Хьюстон, Даллас, Лос-Анджелес, Сан-Франциско, Готэм, Чикаго. — «Мрия» побывала во всех американских аэропортах, способных её принять, — мрачно отметил Жилин. — Но самое главное не это. В двух третьих всех рейсов, включая последний — августовский, стоит чёртов прочерк. Здесь явно мутятся какие-то серьёзные дела, а я ничего не могу выяснить через собственное ведомство. «Моего друга как будто бы растерзали зря», — хотел сказать контрразведчик. — А может, вам просто не дали допуск? — подав плечами, непринуждённо предположила Таня. Догадка девушки моментально нашла отклик в мыслях майора. Жилин и Таня беспокойно переглянулись, не желая высказывать вслух то, что им обоим внезапно пришло на ум. Неужели кто-то старался скрыть какие-то неприятные тайны от собственных сотрудников? Как совсем этим оказывался связан неуловимый убийца? Куда в итоге выведет их всех скользкая дорожка сложного расследования? * * * В грузовом ангаре царила умиротворяющая тишина, чей ореол поддерживался солнечным светом, проникающим сквозь окна под потолком. Стальная громада, поддерживаемая толстенными балками, величественно нависла над головой человека. В настоящий момент постройка, к удивлению, пустовала. Внешние ворота, похожие на гермозатвор, оказывались накрепко закрытыми. Сложные краны — как колёсные, так и подвесные мостовые — застыли во временном перерыве. Закрытыми являлись многочисленные ящики для инструментов. Разнообразное оборудование для диагностики, наладки и калибровки было либо выключенным, либо переведённым в спящий режим. Большие авиационные детали висели на цепях или лежали на специальных поддонах, а детали помельче — лежали на стойках и стеллажах. Всё это находилось под неусыпным надзором камер. Пара Як-40Э, предназначенных для перелётов на небольшие расстояния, казались крохами, а Ил-86 — сводным младшим братом по сравнению с гигантской «Мрией». Только один её двигатель из имеющихся шести по размерам можно было сравнить с легковым аэромобилем. Семь пар задних шасси, шедших друг за другом, напоминали колёса поезда. Носовая часть, похожая на голову пеликана с его громоздким клювом, существенно отдавала даже по нынешним меркам космическим футуризмом. Да и сам Ан-225Э больше стремился выглядеть, как космический корабль, и чем-то внешне, концептуально приближался к самому «Бурану», который по изначальной задумке самолёт должен был перевозить на верху своего могучего фюзеляжа. «Мрии» и «Бурану» полагалось образовать неразрывную, единую систему и возглавить освоение внеземного пространства. Дверь, ведущая в кабину пилотов, напоминала выход многоэтажного дома, временно лишённого балконов. Она оказалась надёжно заперта, и за её иллюминатором, как и за стёклами кабины, царила темнота. Не попадая в поле зрения камер, Ярослав при помощи «Кошачьей лапы» быстро преодолел расстояние до самолёта-великана и незаметно закрепился на его боку, упершись ногами в скользкую, но гладкую поверхность. Внутрь было не попасть: подобный транспорт никогда не оставался открытым без присмотра. «Какое же великое достижение прогресса! — с лёгким чувством благоговения Коломин прикоснулся к металлу „Мрии“ рукой в перчатке, чтобы не оставлять возможных следов. — И сколько ещё таких достижений сейчас постоянно используется во зло тому же человечеству, которое их же и изобрело?» Вспышка. ЗИЛов внутри Ан-225Э уже не было: видимо, организаторы незаконной схемы успели вывезти грузовики в другое место. Однако внутри громадного самолёта располагались иные интересные находки. Например, гордо стояла красная Ferrari Berlinetta Boxer V с капотом вытянутой дугой и поднимающейся парой фар. Замерли кабриолет-версия Ford Corsair F с заострённой передней частью, отдалённо напоминавшую такую у Москвича-408Л, и спортивный двухместный чёрно-белый Ford GT40F, слишком современный для времени его разработки. Были тут и совсем старые Edsel F, знаменитый овальной решёткой радиатора а-ля открытый рыбий рот, и 1969 Lincoln Continental MKIII-F с задвижками для фар и характерной круглой выпуклостью на багажнике, предназначенной для хранения запасного колеса внутри. За ними находились Chevrolet Corvette C1F, также спорткар 1953–1962 годов выпуска, и Dodge Coronet 1955 F с окраской под патрульно-полицейский аэромобиль. Величественно закреплялся в отдалении от всех престижный лимузин Mercedes-Benz W100F, выделявшийся узкой решёткой радиатора и большими вертикальными фарами. Не обошлось без редчайшего престижного купе Studebaker Avanti с двумя дверьми. Кроме самих легковых машин, с ними также в самолёте собирались перевозить многочисленные комплектующие и различную сервисно-ремонтную технику. «Хм, значит, тут у нас кто-то явный любитель ретроэстетики, — с большим воодушевлением подумал Ярослав. Взглянул ещё раз на номер борта самолёта и хорошо запомнил его. — Ну ничего страшного, этого любителя можно будет выяснить, даже, скорее всего, не насилуя мозг „Псио“». Дверь в ангар распахнулась, и, шумя тележкой, внутрь сооружения вошли авиатехники в компании летающего ремонтного робота «Эльбрус». Люди и машина двинулись прямиком к «Мрии», ненарочно собираясь обнаружить Ярослава. Однако Коломина к тому моменту уже и след простыл. Глава XXII ВЕЧЕР В ГАЗГОЛЬДЕРЕ Я сомкнул глаза усталые, Мира больше нет. Плачьте, плачьте, запоздалые, Светит вам лишь поздний свет. Дышат сумерки неясные, Смотрят звезды с высоты. Плачьте, страстные, подвластные Тайнам темноты. К. Д. Бальмонт, «Серенада». Недалеко от Курского вокзала пахло вакуумной дорогой, поездами и вагонами. Время от времени этот вида транспорта отправлялся на юго-запад или прибывал оттуда же. Неоновый вечер опустился на город, и свет от фар аэромобилей превращался в бесконечно вытянутые лучи. Иссиня-розовые облака нависли над пластмассово-стальной громадой города, где уже немного оставалось от прежней, старой Москвы. Наружная реклама предлагала вахту на Марс, робота — домашнего охранника «Электрон» и встраиваемые прямо в кожу часы «Полёт». Могучие краны ремонтировали фасад НИИ Радио прямо в воздухе. Колдовским тёмно-голубым оттенком мелькали буквы объёмной вывески «МОСГАЗ», принадлежащей одноимённому ведомству. Во весь размер его здания проецировался огромный электронный плакат с изображением улыбающегося газовика в синей каске. «Прогресс. Стабильность. Работа на общество», — гласила надпись на проекции. Убрав руки в карманы, Ярослав вышел из Сыромятнического тоннеля, проложенного для трамваев прямо в вакуумнодорожной насыпи. Как внешняя, так и внутренняя бетонная облицовка оказалась покрыта разнообразными граффити, а через тоннель то и дело шныряли туда-сюда всякого рода неформальные тусовщики. Пропустив группу веселящейся молодёжи, Коломин двинулся на север, в сторону Нижнего Сусального переулка. Там единым пространством раскинулись территории бывших Винного и Газового московских заводов. Чтобы не сносить малоэтажные здания из тёмно-красного кирпича, чьи строители вдохновлялись английской архитектурой Викторианской эпохи, их решили переделать в новые общественные пространства. Сейчас в бывших цехах и производственных помещениях располагались бары, кафе, клубы, выставочные центры и офисы некоторых частных компаний. Отличительной «изюминкой» данного места являлись четыре выстроенных друг за другом цилиндрических газгольдера, в прошлом — огромных хранилищ летучего вещества. Сейчас в этих зданиях круглой формы также располагались деловые и досуговые заведения. Загадочно переплетались тени на пересечениях оконных перемычек, чётких фризов арок и строгих контрфорсов. Высокие, вытянутые окна сверху украшались лучковыми сандриками. В остеклённых окнах атиков и мансардных этажей неспешно колебались полуразмытые сумерком фигуры. Продолжала дымить труба древней, но всё ещё работающей котельной. Приямки акцентировали само углублённое пространство. Дух прошлого века, индустриальной революции продолжал неустанно витать среди этого места из шифера и красного кирпича. Мощная эпоха стала великой историей, но из-за этого не прекратила быть привлекательной и интересной для людей. — Ув-важаемый, сейчас честно п-прошу: п-подайте на киберкайф, — из-за неосвещённого угла к Ярославу вышел бородатый бродяга в замызганной одежде, с металлической рукой и красным «киборгским» глазом вместо удалённого человеческого. — Ну н-невозможно терпеть н-невыносимую лёгкость бытия! — Опять попрошайничаешь, Игорёша? — Коломин узнал бездомного. — Тебе ж предлагали идти в соцзащиту, а ты всё тут продолжаешь шляться. — А, это ты, Ярослав. — Игорёша тоже различил, кто перед ним стоит. — Не, у тебя просить ничего не буду. С опечаленным видом бродяга отчалил обратно в темноту и, облокотившись спиной о стену, присел на корточки. Бездомный, блеснув во мраке красным кибернетическим глазом, зажёг синтетическую сигарету и, закурив её, закашлялся. — Какое же дерьмо эти с-синтетические сигареты. Табак убили, всю п-планету убили. В СССР бомжей нет, г-говорили они. Так я т-тогда кто, вашу мать⁈ И киберкайф в-всякие дофига правильные вроде к-капитана Коломина запрещают и обламывают. А жить-то как? Я, м-может быть, человек верующий, р-руки накладывать на себя не хочу, — ворчал бродяга, жалуясь то ли Ярославу, то ли самому себе. — А что, киберкайф опять толкают в здешних местах? — невзначай поинтересовался Коломин, хотя пока не собирался заниматься этим. — Не с-стану тебе ничего говорить, в-всё снова испоганишь, в-весь кайф обломаешь, — болезненно оскалился Игорёша. — Не стой н-над душой, д-дай мне окончательно п-подохнуть. Х-холодно, но Господь в-всё не забирает к себе. Почему? П-почему… Он сделал ещё одну затяжку и злобно пнул ногой стоявшую неподалёку пустую бутылку из-под пивосодержащего напитка. Та со звоном покатилась прочь и, скатившись с бордюра, со звоном упала на металлическую решётку, что прикрывала отверстие дождевой канализации. Оставив бездомного в покое, Ярослав продолжил свой путь. Через небольшой отрезок времени он прошёл по краю территории Винного завода и направил к третьему из четырёх имеющихся газгольдеров. Прожекторы рассеивали сумрак и ударяли высоко в небо, словно желая светить ярче появляющихся на небосклоне звёзд. Вокруг было достаточно шумно и людно, мимо постоянно проскакивали какие-то компании. Коломин подошёл к третьему газовому хранилищу и увидел перед собой наглухо закрытый шлюз. Перед устройством стояло двое верзил с квадратными подбородками и гигантскими ручищами. — С пушками внутрь нельзя, — грозно произнёс первый. Неясно, сказал ли он это по протоколу или при помощи какого-то скрытого устройства отследил, что Ярослав вооружён. — Спокойно, это Коломин, — успокоил напарника второй. — Главный разрешает. — А-а, тот самый мент? — хмыкнул первый амбал. — Ну пусть проходит, только без всяких трюков. — Я тоже вас рад видеть, ребята, — усмехнулся Ярослав и прошёл под уехавшим вверх и внутрь затвором.