– Нет, сэр! Сказал только, что тот мертв, и заплакал. – Это в Кастелло? – спросил Брунетти, хотя, по сути, это не было вопросом. – Да, сэр. Вы его знаете? – Нет. – И, возвращаясь к конкретике, поинтересовался: – Ты отправил туда кого-нибудь? – Я пытался связаться с вами, сэр. Позвонил в кабинет, но вас там не оказалось. Никто не мог дать мне номер вашего телефонино. А потом… – Теперь он у тебя есть, – сказал Брунетти. – Позвони Боккезе и скажи ему, чтобы ехал туда со своей бригадой. Человек, который звонил, оставил свой номер телефона? – Нет, сэр, – ответил Далла-Лана и уже тише, виноватым голосом, добавил: – Я забыл его спросить. Брунетти посмотрел на свои побелевшие пальцы, сжимающие мобильный. Ослабил хватку и сказал: – Телефонный аппарат стоит у вас в комнате. Посмотри список звонивших – он будет последним. Перезвони ему и, если он еще в квартире, скажи, чтобы вышел на улицу и ожидал полицию. Выходить из здания необязательно, но в квартире ему находиться незачем. Ясно? – Да, сэр! – Потом наберешь Фоа – по мобильному или по рации – и скажешь, пусть бросает то, чем занимается, и плывет к Пунта-делла-Догана[95], к оконечности мыса! Я встречу его там через десять минут. – А если он не сможет приехать, сэр? – Приедет. – И Брунетти нажал «отбой». Он открыл дверь и вернулся в директорский кабинет. – Боюсь, мне нужно вернуться в квестуру, дотторесса, – сказал комиссар, стараясь скрыть волнение. Ей это не показалось странным, а вот Вианелло вскочил и направился к выходу. – Спасибо, что уделили нам время, – поблагодарил Брунетти директрису. И, не дожидаясь ответа, вышел из комнаты и направился к лестнице, на ходу складывая вдвое полученные от дотторессы документы и засовывая их в карман. – Что не так? – спросил Вианелло, идя на шаг впереди него. Брунетти быстро спустился во двор, оттуда – на улицу. Выйдя к воде, повернул налево, к Пунта-делла-Догана. – Франчини мертв, – сказал он. Вианелло споткнулся, но тут же вернулся к прежнему стремительному темпу. – Его брат позвонил из квартиры и сообщил о смерти. И сказал, что там много крови. – Что еще он сказал? – С ним разговаривал не я. Он позвонил в квестуру, а они – мне. Не замечая ничего вокруг, они с Вианелло шли, нет, почти бежали. – Боккезе должен приехать со своими людьми. Я велел Далла-Лане перезвонить брату погибшего и сказать, чтобы он покинул квартиру. – Куда мы идем? – спросил Вианелло, словно только сейчас уразумел, что происходит. К этому времени они уже подошли к самому краю мыса, впереди была только вода. У них не было другого выхода, кроме как вернуться к ближайшей остановке вапоретто возле Санта-Мария делла-Салюте[96] или перехватить проплывающее мимо такси. – Я сказал, чтобы Фоа нас тут встретил, – сообщил Брунетти. Они прошли мимо женщины с двумя псами. Один из них, яростно тявкая, увязался следом за полицейскими – развлечения ради, а не потому, что они ему чем-то не понравились. «И как, интересно, я это понял?» – спросил себя Брунетти. – Bassi, smettila![97] – крикнула хозяйка, и пес послушно повернулся и потрусил к ней. Когда полицейские вышли на открытое место в форме треугольника, на самом краю мыса, Брунетти увидел пришвартованный катер. – Фоа! – позвал он. Водитель подошел к краю катера и протянул руку полицейским. Брунетти, а затем и Вианелло запрыгнули на борт. Фоа отвязал швартов и завел мотор. Отчалив от рива, он повернул налево, возвращаясь в Кастелло. Полицейские остались на палубе с водителем, как будто созерцание проносящихся мимо зданий могло ускорить дело. Оба молчали, поэтому Фоа, поддавшись настроению, тоже держал рот на замке. Сирену он не включил: шум – для новичков. Зато поставил синий сигнальный маяк. Водителю удавалось ловко маневрировать в потоке других судов, пока они не свернули в канал Сант-Элена. Несколько умерив скорость и лавируя между пришвартованными лодками, он повел свой катер по гораздо более узким каналам района Кастелло. Впереди крупное плоскодонное судно сунулось было в канал, но Фоа отпугнул его одним коротким воплем сирены. Войдя в канал Рио ди Сант-Анна, Фоа снова сбросил скорость, а когда впереди показался мост, предупредил полицейских о том, что надо пригнуться. Еще один поворот налево – и катер плавно подошел к причалу по правому берегу канала и остановился за пришвартованным тут же полицейским баркасом. Не успел водитель схватиться за канат, как Брунетти и Вианелло выпрыгнули на берег и зашагали через кампо. На другом ее конце, на скамейке сидел с отрешенным видом мужчина. Понурив голову и сгорбившись, чуть расставив колени, он смотрел в землю. В его левой руке был зажат белый носовой платок. Когда полицейские были уже близко, мужчина промокнул глаза, высморкался, да так и застыл, уронив руки на колени. Брунетти увидел, как вздрагивают его плечи, услышал хриплые всхлипы. Мужчина снова вытер слезы, но глаз не поднял – словно не слышал приближающихся шагов. Сдавленное рыдание, всхлипы, слезы… Мужчина стиснул кулаки, сминая ни в чем не повинный платок. Брунетти подошел к скамейке и остановился в метре от него. – Синьор Франчини? – произнес он будничным тоном. Мужчина снова сдавленно всхлипнул и вытер глаза. Брунетти присел на корточки, чтобы их глаза оказались на одном уровне. – Синьор Франчини! – повторил он, на этот раз чуть громче. Мужчина вздрогнул, посмотрел на Брунетти и выпрямился, вжимаясь спиной в спинку скамейки. Комиссар вскинул руку, показывая, что волноваться не стоит. – Мы – офицеры полиции, синьор! Не бойтесь. Мужчина молча уставился на него. Франчини было около шестидесяти лет, он был в шерстяном костюме-двойке, с аккуратно повязанным галстуком – словно только что вышел из своего кабинета. На узкий лоб упала прядь редких седых волос. Глаза карие, опухшие от слез, нос – длинный и тонкий… – Синьор Франчини! – в третий раз произнес Брунетти. У него уже ныли колени от напряжения, пришлось наклониться и опереться одной рукой о землю. Комиссар выпрямился – не спеша и плавно, но это движение все равно отдалось болью в суставах. – Вам помочь? – спросил он у Франчини. Брунетти обернулся к Вианелло, замершему в паре метров от скамейки, и подозвал его к себе. Инспектор подошел, очень медленно, и остановился – на таком расстоянии от начальника, чтобы в образовавшуюся между ними брешь мог пройти человек. – Кто вы такие? – спросил Франчини. Он шмыгнул носом, высморкался и снова уронил руки на колени. – Я – комиссарио Гвидо Брунетти, а это – испетторе Вианелло. Нам только что сообщили о том, что случилось с вашим братом, и мы приехали. Брунетти махнул рукой в сторону причала, где стояли два пришвартованных полицейских судна, как будто это каким-то образом доказывало правдивость его слов. – Вы его уже видели? – задал вопрос Франчини. Брунетти помотал головой: – Нет. Мы только что приехали. – Это ужас – увидеть такое, – сказал Франчини. – Вы брат потерпевшего? – спросил комиссар. Собеседник кивнул. – Да. Младший. – Я тоже младший в семье, – сказал Брунетти. – Это нелегко, – сказал Франчини. – Да, нелегко, – согласился Брунетти. – Просишь его быть поосторожнее, но все без толку! Франчини умолк, удивленный собственной репликой, взял платок в обе руки и прижал его к глазам. Коротко всхлипнув, он опустил руки. – Не возражаете, если я присяду? – спросил Брунетти. – Беда с коленями… – Да-да, конечно! Франчини подвинулся влево, освобождая место рядом с собой.