— Взяла грех на душу. Но по-другому ты бы не приехала. Мне и правда скоро помирать. Хочу переписать на тебя квартиру. Больше оставить некому. — Могла всё объяснить, и я бы выбрала время… — Ну, хватит! — Тётя Маша заключила Софью в объятия. — Столько лет не виделись! Здравствуй! Помоешь руки — быстро за стол. Я груздей со сметаной сделала, картошечки на сале пожарила. За столом тётя Маша приступила к расспросам: — Как родители? — Живут за городом, отец баню строит, мать садом занимается. — Сама-то замуж не вышла? — Нет. — Софья покачала головой. — Правильно сделали, что в Москву переехали. Даже мне, старухе, здесь скучно. — Ты, тётя Маша, лучше про себя расскажи. — Да что про меня? Таблетки выпила, в магазин сходила, суп сварила — и все дела. Утром проснулась, и хорошо. Уже рада. Тебе спасибо за денежки, что высылаешь. Если бы не ты, не знаю, как бы жила. — А что за спешка с переоформлением квартиры? — спросила Софья. — Всё надо делать вовремя. Я хоть и держусь, но лет-то мне уже много. Неизвестно, когда Боженька приберёт, может, и завтра. И что тебе потом делать? А переоформим квартиру, возьмёшь — и сразу продашь. — Не говори чепухи. Тётя Маша с нежностью посмотрела на Софью и погладила её по голове: — Ложись, отдохни. Завтра идём к нотариусу. День второй Утром Софья проснулась оттого, что её кто-то толкал в бок. — Вставай, детка, вставай… — Что случилось, тётя Маша? — переполошилась она. — Нас ждёт нотариус. — Та бросила на одеяло чистое полотенце. — Умывайся, а я закажу такси. Несмотря на почтенный возраст, тётя Маша не утратила умения налаживать полезные связи. Она была сметливой старухой, правильно понимала жизнь и тонко чувствовала конъюнктуру межличностных отношений. В былые времена тётя Маша торговала на рынке дефицитным товаром, дружила с товароведами, официантами и парикмахершами. И, судя по рассказам отца, в восьмидесятых числилась в городской «элите». Как только Софья и тётя Маша вошли в нотариальную контору, их сразу перехватила помощница нотариуса Люба Завялко. — Придётся вам подождать. Только что позвонили из приёмной Рылькова, с минуты на минуту он приедет сюда. — Рыльков — отчим Лены? — уточнила Софья. — Лены Лейбман, — подтвердила Люба Завялко. — Она лет двадцать как утонула. — Типун тебе на язык! — Тётя Маша метнула на Софью обеспокоенный взгляд и зачастила: — Пропала Лена. Понимаешь? Пропала! Уехала с каким-нибудь парнем за границу да и живёт себе поживает. — Не надо, тётя Маша… — Софья опустила глаза. — Прошу тебя, не сейчас. — Сколько лет прошло, пора бы забыть! — категорично произнесла тётя Маша и для чего-то добавила: — А отчим её, Рыльков, теперь у нас — мэр. — Были знакомы? — полюбопытствовала Люба Завялко. — Лена — моя бывшая одноклассница, — ответила ей Софья. — Мы с ней дружили. В приёмную вошёл подтянутый, крепкий парень и широко распахнул дверь. За ним следовал Рыльков — пятидесятилетний худощавый блондин с глубоко посаженными глазами. На нём был модный клетчатый костюм и дорогие ботинки. Как только он появился, приёмная заполнилась начальственной энергетикой. — Сейчас о вас доложу, — посмотрела на него Люба Завялко и скрылась за дверью. Рыльков медленно осмотрелся. Заметив Софью, он, кажется, не поверил своим глазам, потом скривился и процедил: — Не зря говорят — беда одна не приходит… Из-за двери появилась Люба: — Заходите, Сергей Сергеевич! Рыльков и сопровождавший его парень вошли в кабинет нотариуса. — Когда он женился на Ленкиной мамаше, Илья Ефимович Лейбман всё ему дал: и должность, и квартиру, и зарплату, — прошептала тётя Маша. — Жена, хоть и старше, да с ребёнком, зато папаша — директор. — Зачем об этом говорить? Я всё хорошо помню, — сказала Софья. — Утром, когда ты спала, звонила твоя подружка Анька. — Пашкова? — Сказала, что заедет за тобой после обеда. — Дала бы ей мой телефон. — А я и дала. Софья посмотрела на часы: — Успеем закончить до обеда? — Дело недолгое, — успокоила её тётя Маша. Всё так и вышло: на оформление договора ушло меньше часа. Выйдя на улицу, тётя Маша облегчённо вздохнула: — Ну, вот теперь можно помирать. Софья ждала подругу на скамье у подъезда тёти-Машиного дома. Некогда зелёный двор сильно изменился: кустарники изрослись, часть деревьев спилили, газон закатали в асфальт и заставили автомобилями. Ей вдруг показалось, что все те, кто здесь некогда жил, исчезли вместе с газонами и деревьями. — Сонька! — из глубины двора к ней шёл высокий темноволосый мужчина. — Не узнаёшь? Вот что Москва с людьми делает! Это же я — Николай! — Коля?.. — Она поднялась на ноги и побежала навстречу. — Боже мой, какой же ты стал плечистый? И такой взрослый! — Да, уж, повзрослел! Почти сорок лет. Встретившись, они обнялись. Уткнувшись в его плечо, Софья со всей очевидностью поняла, как хорошо и счастливо им бы жилось вместе. — А ведь я всё про тебя знаю, — проговорил Николай. — Про твои успехи, и про карьеру. — Откуда? — удивилась она. — Ваньку Коломейцева помнишь? Из десятого «А»? — Смутно… — А он тебя помнит и работает, кстати, в твоём офисном центре. — Почему же ко мне не подошёл? — Робеет. Говорит, что ты большая начальница. Они сели на скамейку, и Софья сдержанно рассмеялась: — Не говори глупости. — Ванька меня который год к себе на службу зовёт, да всё никак не решусь. Вроде бы и здесь ничего не держит, но ведь и там никто не ждёт. — Женат? — поинтересовалась она.