— Значит, он меня не узнал? — в голосе Софьи послышалось облегчение. Николай покачал головой: — Нет, не узнал. День третий Наверное, они слишком много выпили в ресторане и чересчур поздно разошлись. Наутро Софья чувствовала себя совершенно разбитой. Такой образ жизни был определённо не для неё. В комнату заглянула тётя Маша: — Просыпайся, Соня-засоня. Кашу тебе сварила. Софья встала и, как была, в ночной рубашке, зашаркала на кухню. Усевшись за стол, она взяла ложку: — Как в детстве: какао и молочная каша. — Во сколько ты вчера вернулась домой? — Тётя Маша села рядом и, подперев кулачком щеку, посмотрела на неё. — Около часа ночи. Теперь — как разбитое корыто. Такие загулы мне не по возрасту. — Не всё же тебе работать, нужно и отдыхать, — заметила тётя Маша и, как бы между прочим, спросила: — Николая, часом, не видела? — Встретились. — Говорили? — Больше по делу. — Что-нибудь случилось? — На заброшенной водолазной станции нашли останки Лены Лейбман. — Господи, спаси и сохрани! Значит, не утонула? — Её убили. Коля приходил, чтобы поговорить об этом. Он расследует дело. — А я-то грешным делом понадеялась… — пригорюнилась тётя Маша. — Хорошим бы он был мужем тебе, Сонечка. Софья недовольно скривилась: — Сама во всём виновата. Уехала, бросила его. Всё как-то кувырком. — Ни в чём ты не виновата! — прикрикнула на неё тётя Маша. — Не возводи на себя напраслину. Никто вам не мешает пожениться сейчас. Он — холостой. Ты — не замужем. — Поздно, тётя Маша, — вздохнула Софья. — Мы — другие, и всё вокруг изменилось. — Ой-ой-ой! У меня даже давление подскочило. Кто ж тебе такое сказал? — Поэт… — Софья прочитала на память: По несчастью или к счастью, Истина проста: Никогда не возвращайся В прежние места. Даже если пепелище Выглядит вполне, Не найти того, что ищем, Ни тебе, ни мне.[13] — Не слушай ты их! Посади Николая перед собой и всё ему объясни: так, мол, и так… — Поздно. Повсюду одни пепелища. — Ешь кашу, остынет, — сказала тётя Маша и спросила: — Куда сегодня пойдёшь? — В школу к Аньке. Посмотрю, как она учительствует. В последний раз в своей школе Софья побывала перед отъездом в Москву. Теперь школа стала гимназией, но в ней ничего не изменилось: в коридорах по-прежнему было чисто и пахло столовской едой. Анну Софья нашла в кабинете истории на третьем этаже, где она сидела за учительским столом и отчитывала расхристанного мальчишку: — Начало года, а ты уже отличился. Ещё раз такое повторится — без родителей в школу не пущу. Ты понял меня? — Понял. — Мальчишка кивнул опущенной головой. — Теперь можешь идти. И не беги по коридору! Спокойно иди! У Павла Алексеевича сегодня шестой урок! Мальчишка вышел за дверь, и было слышно, как он побежал по коридору. — Вот паршивец! — нахмурилась Анна. — Хоть кол на голове теши, ему всё равно. Софья прошлась по пустынному классу и уселась напротив подруги. — Мы были точно такими. Разве не так? — Мы были ещё хуже. — Анна достала из сумки папку и положила на стол. — Вот! Забирай. — Помню… — Анна провела рукой по картонной крышке. — У меня была такая же. — И у меня. — После уроков мы Ленкой шли к вам домой, рисовали, а папки оставляли в комнате у Марты Самуиловны. — Она частенько перебирает наши рисунки. Говорит, что у всех были способности. — Анна собрала со стола учебники, взяла стопку тетрадей и сложила в портфель. — Я закончила. Идём в учительскую, отнесём классный журнал. — Они вышли из класса, и Анна заперла дверь. — На завтра ничего не планируй, мать приглашает на чай. Тем временем прозвенел звонок, и в коридоры хлынули толпы учеников. Начались беготня и галдёж. К учительской они едва пробрались. У дверей им встретился Соколов. — Всё-таки пришла! — воскликнул он, обращаясь к Софье. Она кивнула на Анну: — К подруге. Ну, и вообще… — Как прошёл день? — Соколов повернулся к Анне. — С Зубанем разобрались? — Предупредила: ещё одна выходка, и я вызову родителей. — Увы, это напрасный труд. Его родители нам не помощники. Пьют. Я с ними знаком. Придётся вам, Анна Валерьевна, справляться самостоятельно. В крайнем случае подключайте меня. — Он перевёл взгляд на Софью: — Как отдыхается? — Хорошо. — Не слышу энтузиазма.