День восьмой Она проснулась, но глаз открывать не стала. Вчерашняя решимость куда-то испарилась, и чем светлее становилось на улице, тем большее чувство стыда она испытывала за свой безрассудный поступок. — Соня, — над ней склонился Николай. — Я приготовил завтрак, теперь еду на работу. Позвони мне, когда проснёшься. Ключи от квартиры лежат на тумбочке. Он поцеловал её в лоб и вышел из комнаты. В прихожей хлопнула тяжёлая дверь. Софья села в постели и начала прокручивать в голове события прошлой ночи. Всё ли она сделала правильно? Не сказала ли чего-нибудь лишнего? Измучив себя сомнениями, Софья сделала вывод, что, проведя ночь с Николаем, совершила непоправимую ошибку. Всё хорошо в своё время, даже любовь. В её возрасте нельзя так безрассудно поддаваться эмоциям. Она хотела написать прощальное письмо, но потом решила, что не стоит. Просто оделась, вышла из квартиры и захлопнула дверь. По дороге к тёте Маше Софья вызвала по телефону такси: — Через полчаса машину до аэропорта. Услышав, что она улетает, татя Маша страшно расстроилась: — Как же так, с бухты-барахты? Не собравшись, не поговорив? — Мне нужно на работу. — Даже не попрощались… — Зачем прощаться? Завтра вышлю тебе билет, прилетай в Москву. Отец с матерью будут рады. Они так быстро расстались, что тётя Маша не успела даже всплакнуть. Софья, как никто другой, умела быстро собираться в дорогу и так же быстро прощаться. Уже через несколько часов она сидела в самолёте, который уносил её в Москву. День девятый Всю ночь Софья промаялась, оплакивая свою неудавшуюся, несчастную жизнь. К утру она мысленно остановилась на том, что у неё осталась только работа. Однако первый рабочий день дался ей тяжело. В приёмной, как всегда, её встретила секретарша: — С приездом, Софья Михайловна! — Надеюсь, на сегодня нет никаких встреч? — спросила она. — Вы не назначали. — Ничего не ставь на сегодня, и пусть меня не беспокоят. Обед принеси к двенадцати. Обедать буду у себя в кабинете. Усевшись за стол, Софья положила перед собой телефон и стала смотреть на экран. Он оставался тёмным — ни звонков, ни сообщений от Коли не было. От этого хотелось разрыдаться или завыть в полный голос. И в ту минуту, когда она собралась это сделать, дверь приоткрылась и в кабинете показалась голова секретарши: — К вам посетитель. — Я занята! — рявкнула Софья. — Но он говорит, что срочно. — В моём графике нет никаких встреч! — По его словам, это очень срочно. — Кто он? — спросила Софья. И секретарша понимающе улыбнулась: — Николай Анохин из Камышлова. Говорит, что вы его ждёте. Любовь по стечению обстоятельств Антон включил телевизор и стал перебирать каналы, нашел про футбол и открыл банку с пивом. Дзынькнул телефон — на банковскую карту пришли отпускные. Антон поднес банку с пивом ко рту, но выпить не успел, телефон снова ожил и зазвучал привычной мелодией. Он ответил: — Слушаю, мама. — Здравствуй, Антоша, — сказала мать и спросила: — Ты уже в отпуске? — Сегодня — первый день. — У меня к тебе просьба… Антон вздохнул и отставил в сторону открытую банку. — Ну? — Отвези меня в гипермаркет. — Сейчас? — Он с тоской посмотрел на пиво. — Мне ненадолго. Заискивающие, покорные нотки в голосе матери заставили Антона устыдиться своего раздражения, но он все же спросил: — У твоего Мясоедова машины, что ли, закончились? — Машину давали, но я забыла купить креветки. Моя вина — мне исправлять. — А без креветок Мясоедов подохнет? — Тише… Телефон служебный. Прослушивается. — Наплевать! — громко сказал Антон. — Я против того, чтобы моя мать на этого куркуля батрачила! И если он подохнет без королевских креветок — туда ему и дорога. Он только осчастливит и своих домочадцев, и лично меня. По крайней мере, ты вернешься домой. — Антоша, прошу тебя… — Жди, я скоро приеду. Вырвавшись за пределы Москвы, Антон преодолел восемь километров пути и въехал на территорию Жуковки. Притормозив возле ворот, посигналил. Тяжелое полотно колыхнулось и двинулось в сторону. Со двора выехал такой же, как у него, черный «Лендровер», в салоне которого сидел мужчина лет сорока с усами и подстриженной бородой. Они встретились взглядами. Антон сдал назад и, немного подождав, въехал на территорию усадьбы Мясоедова, где его мать Валентина Сергеевна Герасимова работала старшей домоправительницей. Она встретила сына на крыльце, со стороны хозяйственных помещений. — Ну наконец-то! — Валентина Сергеевна обняла его и, находясь на пару ступенек выше, поцеловала в макушку. Антон поднял лицо и нетерпеливо спросил: — Едем? — Что же ты не спросишь, как у меня дела? Как я себя чувствую? — Поехали. В машине спрошу. Валентина Сергеевна взяла лицо сына в ладони и укоризненно посмотрела в глаза: — Не рад меня видеть? — Неужели не ясно? Я против твоей работы в принципе. Тем более здесь. Терпеть не могу бывать в этом доме.