— Она тоже вся изуродована. Но причина смерти — выстрел в живот. Посмотришь? У патологоанатома Конрада Хайссманна ладони были размером с тарелку. И когда Хайссманн заводил пальцы между ней и накидкой, Фредрик увидел в его движениях уважительное отношение к покойнице, словно он боялся ее разбудить. Фредрик покачал головой. — Лучше расскажи про него. Патологоанатом бережно закрыл лицо девочки и обошел столы. Хайссманн был примерно на голову выше Фредрика. Лысый, с глубокими бороздами морщин у висков. На его лице от дыхания равномерно пульсировала маска, шаги были тяжелые. — Бёрре Дранге, — сказал он. — Сорок девять лет. Причина смерти — остановка сердца, вероятно вызванная шоком и нервным перенапряжением. — Остановка сердца? — Погибший был весьма слаб здоровьем. Сердце еле работало. Ну а ожогов он перенести уже не смог. Даже сейчас Хайссманн был аккуратен, кладя руку под пластик. Поскольку Фредрик не выказал протеста, тот снял накидку. Фредрик подумал о проведенных вчера вместе с Кафой долгих часах в больнице. Леонард Руди и его дочь Маргарет, лежавшие под капельницей, неторопливо рассказывали про восемь дней в аду. Рассказ отца произвел на Фредрика сильное впечатление. Это большой сильный мужчина в конце сказал, что с того мгновенья, как пастор напал на него в Сульру, он знал, что тот убьет их. Видел по глазам. Маргарет взяла с собой в больницу кошку, и Леонард показал полицейским записку, которую спрятал под ошейником. Но не написанные перепуганным до смерти Леонардом слова вызвали интерес у следователей. А то, что они нашли на обратной стороне взятого наугад листочка из конверта пастора. Там был план того места, которое, как они теперь знают, называлось Чернобылем. На полях от руки были подписаны стрелки, указывающие на главный корпус и камеру Дранге, бараки охранников, комнату для бригады рабочих и столовую. Большие холлы над камерой были помечены как «Лаборатория Орг.». Кафа с Фредриком переглянулись. Значит все так, как они думали. «Организация» поймала Бёрре Дранге и переправила в Чернобыль. — Господи, — сказала Кафа. — Это месть пастора «Организации». — В смысле? Она посмотрела на Леонарда. — Вы не видели на конверте адрес полиции? — Видел. Кафа схватила Фредрика за запястье. — Билеты на поезд, деньги, путеводитель… Дранге собирался похитить сына, сдать «Организацию» и исчезнуть. Забрать мальчика и лечь на дно. Начать все сначала. Но что Дранге планировал рассказать полиции? Сдать людей, стоявших за «Организацией»? Ответственных за исследования смертельных болезней? За все убийства? Этого они уже никогда не узнают. Ведь остальные бумаги превратились в пепел. Прошло всего несколько секунд с того момента, как Маргарет Руди выплюнула огонь на пастора, до возгорания дома хюсманна. Вспыхнувшее на старой древесине масло быстро сделало свое дело. Маргарет едва успела вытащить из дома отца. В больнице Маргарет была немногословна. Но когда Фредрик стал с ней прощаться, она откинула челку в сторону и спросила. — Я теперь убийца? Может быть, тот факт, что Бёрре Дранге, был нездоров еще задолго до их встречи, однажды принесет ей покой. Патологоанатом Хайссманн положил свою могучую ладонь на ключицу. Здесь обуглившаяся кожа сливалась с огненно-красной. В нескольких сантиметрах отсюда тело вообще не было задето огнем. От плеча вдоль груди к пупку спускался свежий разрез, и Фредрик знал, что на другой стороне груди такой же. Их сделали во время вскрытия. Разрезав кожу, мышцы и мягкие ткани, патологоанатом распилил ребра с обеих сторон грудной клетки и, сделав необходимые исследования, вернул ее на место. Под ребрами впалый живот натянулся, словно экран на выступающих тазобедренных костях. На нем покоился пенис. Бедра несли отпечаток истощения. На коленях выпирали костяшки. — Как видишь, горящее масло попало в голову и верхнюю часть тела. Ты говорил, его держали в плену? — Хайс-сманн говорил на идеальном норвежском, но интонации вопросов великана раскрывали его австрийское происхождение. — Мы подозреваем это. — Наши исследования это подтверждают. Структура костей и мышечная масса свидетельствуют о нехватке движения. Также он страдал от недостатка витамина C, обычное состояние у тех, кто долго был за решеткой без доступа к солнечному свету. — Хайссманн взял запястье погибшего и с силой повернул его руку. Она уже окостенела. — Два наблюдения, — сказал патологоанатом, разгибая одеревенелые пальцы. Внизу ладони он указал на татуировку маленького креста, неровную и шишковатую. — Я послал краску на экспертизу, но полагаю, что она из обычной шариковой ручки. Подозреваю, татуировку он сделал себе сам. — Он был с серьезными психическими нарушениями, глубоко религиозным человеком. Фанатиком. Хайссманн посмотрел на очертания тела Туры Риис под накидкой. — Я так и понял, — ответил он резко. — Будем надеяться, что он усвоит урок. Фредрик вопросительно посмотрел на него. — Ты верующий, Бейер? — Не особенно. — Ну. А я вот верующий. Католик. Этот человек хотел заживо сжечь двух невинных людей. А в итоге сгорел сам. И теперь он горит в аду. Фредрик фыркнул. — Ирония судьбы. — Или божья кара, — сказал Хайссманн тоном, не вызывающим сомнений в том, что он действительно так считает. Судмедэксперт перевел палец с татуировки на ямку локтя и далее на плечо. — Второе, что я хотел тебе показать. Фредрик сощурился поверх очков. Маленькие красные вздутия на коже, похожие на укусы комаров. — Следы от уколов? — Идем, — сказал Хайссманн, накрыв тело. В соседнем зале вскрытие было в разгаре, и, судя по запаху, на разделочной доске лежало мясо не первой свежести. Пожилая женщина, худая и ростом почти с Хайссманна, стояла у изголовья стола с трупом. Она как раз завела пилу, чтобы вынуть мозг, но, увидев вошедших, выключила мотор. — Конрад, — сказала она. — Извини, мы вынуждены просить тебя поработать сверхурочно несколько часов сегодня вечером. Поступил еще один, а в холодильнике нет места. — Без проблем, — ответил Хайссманн и открыл дверь в кабинет. — Это займет всего пару минут. — Много прибывших? — спросил Фредрик, когда они оказались в комнате бирюзового цвета. Здесь висели плакаты с анатомией человека и стояли банки с сердцами, почками и мозгом в формалине. Комната забытых вещей, только с органами. Хайссманн выставил вперед руки, словно делая презентацию. — Политика. Вот в чем все дело. Улицы освобождают от наркотиков, но не для блага наркоманов. И что остается делать этим несчастным? Колоть себе всевозможное дерьмо. Героин, смешанный со стиральным порошком, таблетками из маминого шкафчика, растворителем… Ничего хорошего из этого не выходит. Так что передай привет вашему начальнику управления и скажи, что его методы работают. Скоро не останется ни одного наркомана. Пусть забирает их здесь. Фредрик кашлянул. — Что ты хотел мне показать? Патологоанатом снял перчатки и маску. Достал с полки на стене папку и положил на стол. — Те следы от уколов, — сказал он. — Анализ показал, что у Бёрре Дранге в крови большое количество антител противовирусной вакцины. Знаешь, что это значит? Фредрик не знал. — Этого мужчину недавно вакцинировали от оспы. Судя по количеству уколов, у него были и другие прививки. Зачем, как думаешь? Фредрик не ответил, прикусив губу. — Ты же знаешь, что такое оспа, да? Самая смертоносная болезнь за всю мировую историю. Биологическое оружие. Болезнь, от которой избавились почти сорок лет назад. Образцы вируса хранятся всего в нескольких лабораториях мира, и в Норвегии вируса нет. Фредрик знал, что это не так. Именно вирус оспы Бёрре Дранге изучал в своей лаборатории в Сульру. Когда полтора года назад на премьер-министра напал террорист, его оружием была оспа. Но это секретно. Совершенно секретно. Хайссманн положил руки на лысое темя и запустил большие пальцы в борозды у висков. — Сегодня эту вакцину получают крайне мало людей. Это же бессмысленно… пока человек не находится вблизи вируса. — Эксперт внимательно посмотрел на Фредрика, пытаясь прочитать выражение его лица. — Если бы это был единичный случай, я бы успокоился, что этому, возможно, есть какое-то объяснение. Но… — сказал он, открыв папку, — в первый день нового года в прошлом году к нам поступил еще один такой же труп. У погибшей так же, как и у Дранге в крови были антитела к оспе. Ее смерть была насильственной. Он подвинул Фредрику папку. На фотографиях была голая по пояс женщина. Она лежала на боку на столе в зале патологоанатома, фото были сделаны сзади и спереди. На одной было видно фиолетовое пулевое отверстие на шее. На другой — сине-черный вспучившийся горбом лоб и кровь, вытекшая изо рта. — Пуля калибра 9 на 19 миллиметров Парабеллум. Прошла через мозговой ствол и сам мозг, после чего пробурила лобную кость. Из-за угла траектории там и застряла. Погибшая — Петра Юханссен. Заведующая биомедицинского центра в Хортене и передовой эксперт по биологическому оружию. — Петра Юханссен, — медленно произнес Фредрик. — Она… Я ее знаю. Она помогала полиции в качестве эксперта. Помню ее убийство. Его так и не раскрыли, кажется. — Фредрик долго изучал фотографии. — Хорошая работа, — пробормотал он. Его мысли уже унеслись в другое место. — Mortui vivos docent[22], — ответил Хайссманн. — Мы говорим голосами мертвых. На вымощенной брусчаткой площади около Королевской больницы было холодно и ветрено, а собака навалила кучу в большом снежном сугробе. Фредрик стал наблюдать за процессом, не потому, что ему было интересно, но потому, что ему нужно было за что-то зацепиться взглядом. Петра Юханссен. ПЮ. Тайный источник Бенедикте Штольц. Это была она? Именно в институте Петры они идентифицировали биологическое оружие из Сульру. Именно она дала Фредрику полное понимание, каким адским оружием является оспа. «В прошлом веке, оспа убила больше людей, чем Гитлер и Сталин вместе взятые», — сказала она тогда. Неужели Петра Юханссен сама стала копаться в прошлом Бёрре Дранге? Это она написала Бенедикте, что ему, Фредрику, можно доверять? Второй источник Бенедикте Штольц, Беата Вагнер, тоже была убита выстрелом в шею. И также пулей калибра 9 на 19 миллиметров Парабеллум.