Обошел студентик вокруг УАЗика и говорит Мише: «Толи у вас труп какой-то невидимый, то ли шутки глупые! Нет там никакого трупа»! — И пропел: «Жил-был у бабушки серенький козлик, серенький козлик, серый козел…» А ты, товарищ оперуполномоченный, понимай, как хочешь, о каком таком козле поет студент. Не обидел Господь мученика наук юмором. «…И не осталось от козлика ни рожек, ни ножек, да и сам козлик как-то пропал!» — закончил импровизированную арию ночной хранитель морга и ученик Эскулапа. С юмором был студиозис, с юмором… Чесноков прыг из салона — и вокруг машины… Нет трупа! Был — и нет… Ужас… Не воскрес же он на самом деле да и спрыгнул на ходу… Наконец дошло: потеряли дорогой. Разворачивают машину — и назад, по своим следам… Матусова передохнула, отхлебнув из стакана винца. Все внимательно слушали, даже жевать перестали. Вот это байка, так байка. Это тебе не просто труп в мотоциклетной коляске везти… Или как один участковый из Ленинского РОВД, на ручной тележке — до морга недалеко было. Это высший пилотаж милицейского дурдома! — Я забыла сказать, что труп Чесноков повез рано утром, — продолжила Таисия Михайловна. — Народ только просыпаться стал. Лишь редкие прохожие по своим делам торопились, да легковушки изредка туда-сюда шныряли. Но пока разобрался, что к чему, рассвело, будь здоров. Однако, ближе к телу, как говорится… Едут, а пропавшего трупа все нет и нет. Смотрят, на Красной площади, прямо напротив областного Дома Советов, люди собрались, и милиционер посередине этой толпы торчит, головой ошалело во все стороны крутит, как танк башней. «Кажется, моего жмурика нашли», — смекает сыскарь и приказывает водителю подвернуть к толпе. Но оперская сметка заставляет подходить к делу издалека и пока молчать об утерянном трупе. — Что случилось? — как ни в чем не бывало спрашивает он у милиционера, продолжавшего по-прежнему крутить головой во все стороны. Да как тут не закрутишь, когда вот он, Дом Советов, до которого рукой подать, того и гляди: вот-вот в него начальнички разные попрут; и площадь Красная, а на ней труп мужчины, неизвестно как? откуда? и каким образом оказавшийся! — Да вот, труп… — наконец-то осознает вопрос постовой и отвечает, как умеет, на него. — Всю ночь не было — я дежурил на площади — а к утру на тебе, заполучи. Теперь до обеда не сменюсь, — посетовал он на горькую участь, — по кабинетам затаскают. Я уже и оперативную группу из Ленинского РОВД вызвал. Обещались сейчас подъехать. Эх, и откуда он только на мою голову взялся?!!» — довольно громко в очередной раз посетовал он. — Наверно, инопланетяне из своей тарелки выбросили, — тут же высказала предположение худосочная пожилая женщина интеллигентного вида в растоптанных зимних сапогах и драповом пальто с облезшим воротником из меха рыжей лисицы. — Сама читала: они на НЛО летают, народ наш воруют, проводят испытания по искусственному оплодотворению, а потом и выбрасывают, как ненужный элемент! В толпе дружно засмеялись. — Чего гогочите? — обиделась владелица драпового пальто и изъеденного молью лисьего воротника. — В газетах брехню не напишут! Особенно, в центральных издательствах… По-видимому, она хотела сказать: изданиях, но сказала то, что сказала. В толпе еще сильней заухмылялись, зашумели, заспорили, засмеялись. Народ не верил ни в бога, ни в черта, ни в НЛО, ни в инопланетян с зелеными головами, большими глазами и ослиными ушами. – Это, наверное, кагэбэшный снайпер ледяной пулей его саданул, чтобы потом она растаяла в теле и ее нельзя было отыскать! — оглядываясь по сторонам, высказался не очень громко солидный мужчина в черной кожаной куртке с меховым воротником и пыжиковой шапке. — Говорят, они, кагэбэшники, всегда по праздникам на крышах дома вокруг площади со снайперскими винтовками сидят и за толпой демонстрантов следят. Если что не так, то враз — ледяную пулю в сердце. А потом врачи дадут диагноз, что от разрыва сердца, естественной смертью помер человек! Так-то! — Да, они это могут… Недаром Папу итальянского зонтиком прикололи, — поддержал кто-то в толпе не очень уверенно солидного мужчину, мешая в одну кучу все понятия и перекрестив Папу Римского в Папу итальянского. — Брехня все это и вражья провокация, — взвизгнул старичок с костыликом. — И куда только наша милиция смотрит: в наше время никто не посмел бы органы оскорблять! – На труп, — не задумываясь, отозвался постовой. — Точно, брехня! — поддержала старичка респектабельная дама. — Нет же никаких демонстраций! Посмотрите своими глазами. Где вы видите демонстрации? Где? — И завращала во все стороны головой, как совсем недавно крутил своей постовой. — Нет! — Верно, верно! — загудели в толпе, пристально вглядываясь в окрестности Красной площади, словно желая увидеть на ней стройные колонны демонстрантов. Чеснокову, который мог одним предложением внести ясность в столь запутанный вопрос, признаваться было не с руки, и он помалкивал в «тряпочку», как говорил Глеб Жиглов. Но тут прибыла оперативная группа наших коллег из Ленинского РОВД, и толпа, насупившись, притихла. — Понятых мне, — крикнул следователь, сгоняя с себя сонную одурь. — Срочно! Немедленно! Для осмотра места происшествия. И очевидцев найти — потом допросим… — Кто тут очевидцы происшествия? — повел дико глазами по толпе опер. Злой и не выспавшийся. Это был уже десятый его выезд за ночь. — Еще раз по-хорошему спрашиваю: кто очевидцы? Толпа колыхнулась и стала рассасываться. Все враз вспомнили, что спешат по делам. На площади остались постовой, Чесноков с водителем и члены прибывшей оперативной группы. Привычное дело. Вполне прогнозируемая реакция на вопрос представителей правопорядка. — Ну, что ж, — сказал сам себя следователь, — начнем понемногу… — и полез в потрепанную папку за протоколами. «Пора и нам вмешаться», — решил опер Промышленного РОВД Чесноков, подходя к коллеге из «конкурирующей фирмы», и стал что-то шептать тому на ухо. — А где ты раньше был, мать твою бог любил?!! — Взъярился опер из ЛУРа, то есть Ленинского уголовного розыска. — Я ж, как кобель, всю ночь бегаю… ни одного глаза ни на минуту не сомкнул… А ты, мать твою, хренетень еще подбрасываешь!.. И завернул пятиэтажным матом, каким умеют заворачивать лишь опера и зэки. — Бутылек с меня! — нашелся Чесноков. — Сейчас отопру жмурика по назначению и заскочу к вам в отдел. Вы уж шум не поднимайте! А?.. И на глазах оболдевших членов оперативной группы Ленинского РОВД вновь погрузил несчастный труп в «козел» и покатил опять в сторону городского морга. — Дорогой объясню, — сказал на недоуменные вопросы коллег опер из Ленинского РОВД. И захохотал весело и заразительно. — Поехали. Матусова, окончив театр одного актера, замолчала. Участковые и Подушкин хохотали. — Ну, ты и даешь! — сквозь смех сказал Сидоров. — Неужели правда? – Я, может, и даю… — отшутилась Матусова, — да знаю: где, когда и кому. Отсмеявшись, выпили по грамульке: жадных до спиртного на опорном пункте поселка РТИ не было. Стали закусывать. — Да, чудить мы умеем, — закусив, продолжил прерванный разговор Астахов. — Что, что, а чудить… У нас и смерть веселая. Трупы, если бы могли, то с удовольствием над собой посмеялись бы… Я вот вам сейчас тоже расскажу про труп и коллег наших… Правда, не курских, а суджанских. Один друг из Суджанского РОВД мне как-то в санчасти рассказывал… — Давай, не тяни резину, — проявил нетерпение Сидоров. Можно было подумать, что он куда-то спешит. — Дело было в воскресенье… — не спеша, начал Астахов. — В отделе одна оперативная группа и ни одного начальника. Выходной. Это мы тут по выходным корячимся, а в районах живут по Конституции. Там по выходным не корячатся. Там отдыхают. Ну, так вот, — возвратился он к прежней теме. — Вся опергруппа во главе с оперативным дежурным дремлет, как водится. Это не у нас, что ни час, то происшествие. Там месяцами тишина стоит могильная… Слушатели сочувственно кивнули головами. Мол, все верно, в этом позавидуешь коллегам из района. — И вдруг звонок: труп на улице обнаружили бдительные граждане, — продолжил Астахов. — Группа, матерясь и чертыхаясь — как же, дрему нарушили — выехала на место происшествия. Разобрались быстро: бомж один единственный на весь район, этот ходячий показатель по линии выявления и задержания бродяг, от собственной рвотной массы коньки отбросил. Оформили материал в пять минут и позвонили в санитарный обоз, чтобы те приехали, погрузили на свою машину и в морг при районной больнице отвезли. «Хорошо, — не стали спорить в санобозе. — Сделаем». И, действительно, приехали, загрузили труп бомжа и повезли в морг. — Астахов коротко хихикнул. — Как я уже говорил, то был район, выходной день, и посему морг не функционировал, а пребывал под большим амбарным замком… В райотделе милиционеры — ребята простые. Они позвонили в санобоз, дали команду — и обо всем сразу же забыли, опять предавшись послеобеденной дреме. Говорят, что послеобеденная дрема самая сочная, — непроизвольно потянулся Астахов. — Мужики из санитарной команды тоже были не пальцем деланы и не лыком шиты. Они видят, что морг замкнут, и труп туда не сбыть, а избавляться от него надо, и везут труп к райотделу, где молчачком его выгружают с тыльной стороны здания отдела, прилаживают возле стенки в тенечке, наверное, чтобы не протух, и со спокойной совестью едут по домам. Дремой заниматься… На следующий день, утром, начальник райотдела, перед тем, как приступить к исполнению своих должностных обязанностей, решил проверить порядок на вверенной территории. Обходит здание — и… Совершенно верно, находит труп единственного бомжа. И сообщает об этом оперативному дежурному. У того морда красная, хоть прикуривай, и глаза на лоб ползут. Сразу видно, что человек свежим воздухом дышит, не как мы — выхлопными газами и гарью КЗТЗэшной. И кушает с собственного огорода пищу естественную, первородную, не химию какую-нибудь! Так-то! «Да мы его уже раз в морг отправили, товарищ майор, — заикаясь, лепечет оперативный дежурный с красной рожей, по всей видимости так и не вышедший из вчерашней дремы, — еще вчера, еще в обед…» Скорее всего, оперативный дежурный хотел сказать, что в обеденное время, а получилось, что труп бомжа отправили … на обед. «Да хоть на ужин! — взревел начальник. — Ты мне скажи, почему он вернулся к нам в отдел?» «Не могу знать… — обалдело таращился на начальника дежурный. — Сейчас участкового, который его уже оформлял, покличу: он и пояснит, почему труп ожил и к нам пришел, товарищ майор». «Что «товарищ майор»! — ярился начальник отдела, — совсем от жары и от безделья с ума все посходили! Ты только послушай, что ты несешь: «Пришел»! Это же надо: трупы бомжей, как Иисус Христос, воскресают и по Судже гуляют, как по Палестине!» Михаил Иванович рассказывал красочно, сочно, в лицах. Почти так, как его тезка Пуговкин. И в опорном пункте милиции поселка РТИ опять стоял хохот. — Ох, мужики, — сквозь смех сказал старший участковый, — добром наше веселье не кончится. Что-то мы все о трупах и о трупах треп ведем. Как бы на самом деле труп не накликать. — Не каркай! Вечно ты каркаешь… — напустились на него остальные. Да так дружно и напористо напустились, что Паромов сразу притих. — Чем же все закончилось? — возвратил Подушкин Астахова к прерванной теме. — Как чем? — переспросил Астахов. — Разгоном всему наряду и отправкой трупа по назначению. И прав Паромов: пора тему сменить и выпить по чуть-чуть… Возражений не последовало. Налили. Выпили. Стали закусывать… — Я что-то нашего страшного опера не вижу? — спросила, меняя тему Матусова. — Ты что, Палыч, о нем забыл или специально не приглашал? — Приглашал. Но у него то ли что-то в семье не лады, то ли в деревню к родителям жены надо было позарез выехать… Вот и не пришел, — ответил Подушкин. — И Плохих Сергея, который вместо меня теперь будет штабом руководить, приглашал. Да у него ночная смена. Последняя в цеху. Вот такой коленкор получается… — А у кого они ладны, эти семейные дела? — последовал риторический вопрос инспектора ПДН. — У всех нет лада… — Да у нашего старшего, — усмехнулся Сидоров. — Баб чужих не трахает… ну, только если изредка… — поправился тут же он. — Да это в счет не идет. Любят с женой друг друга — и баста! Бывало с Минаевым к нему в ночь, заполночь придем, жена встанет, закусь организует и ни слова, ни полслова… Чудо, а не жена! — Верно, — поддержала Матусова. — И я свидетельствую! — не остался в стороне и Подушкин. — Не раз бывало такое. — Было, да сплыло. До получения квартиры было, — пояснил Паромов. — Порой сам удивлялся ее покладости и терпению. С получением собственной жилплощади все это в лету кануло. Так, что всякое теперь бывает и в моей семье. Менее надежными стали милицейские тылы. Впрочем, это, наверное, гримасы времени… Грусть звучала в голосе старшего участкового.