Паромов и Сидоров во время этого странного диалога стояли на улице, страхуя окна, так как квартира Клина располагалась на первом этаже. Не раз уж было, что подозреваемые пытались улизнуть от милиции через оконные проемы, порой вынося на своих плечах полрамы с осколками стекла. По-видимому, от поднятого шума проснулась мать Клина и тоже крикнула сыну, чтобы открыл дверь. Было слышно, как она, кляня его, на чем свет стоит, из глубины квартиры просила открыть дверь во избежание более плачевных последствий. Наконец Клин включил в коридоре свет и открыл входную дверь. И тут же, у порога, получил от Астахова кулаком в лобешник. — Извини, — сказал Астахов, пряча гнев за язвительной улыбкой, — кажется, случайно я тебя толкнул… В темноте да в тесноте и не такое бывает. А ты что, спишь, не раздеваясь? — спросил он, видя Клина хоть и сонного, но полностью одетого. Встряска подействовала отрезвляюще. Клин стал соображать, что перед ним его участковый. Причем, очень сердит. Даже не сердит, а взбешен. Возможно, поэтому и возмущаться в связи с ударом в лоб не подумал. Лишь почесал ушибленное место. — Так уж получилось. Пьяным был, вот и уснул, не раздеваясь. — У тебя кто-нибудь есть? — задал Астахов вопрос и двинулся в глубь квартиры. — Никого, — немедленно отреагировал Клин. — А что случилось? — Мару ищу. Не у тебя ли она прячется? — Нету ее у меня, нету… — забубнил Клин, не только бывший судимый, но и бывший двоешник и второгодник, не очень ладя с родной лексикой. — Мать не разрешает приводить ни друзей, ни подруг… Нету… — Это мы посмотрим… — не поверил ему Астахов, проходя через пустой зал к комнате Клина. Включил там свет и осмотрел ее. Комната была маленькая и пустая. Никого там не было. Астахов не поленился и под смятую и не разобранную кровать Клина заглянуть и створками полотняного шкафа хлопнуть. — Не врешь… — Я и говорю, что нет никого. — А в спальне матери? — И там нет никого. — Что, и матери нет? — усмехнулся Астахов. — Так я минуту назад ее голос слышал. — Не-е, мать там… — теперь осклабился Клин. — Чужих нет. — Михаил Иванович, — отозвалась из своей спальни мамаша Клина. — Не врет… Чужих у нас действительно нет. Сын не врет, я не разрешаю водить… Нечего бордель из квартиры устраивать. А кого надо? — Да вот, Мару ищу… и Бекета… — Не было их у нас. Но мой забулдыга с ними весь день пропьянствовал. Когда вечером приперся, сказал, что от Мары. — Да, — подтвердил Клин, видя, что дело не в нем, — я и не скрываю. Пил… — Что, с одной Марой, что ли пил? — быстро спросил Астахов. — Нет. Нас там было четверо: я, Бекет, Мара и еще один фраерок… из двадцатки… Васей кличут. Двадцаткой парковские между собой на местном жаргоне называли общагу по улице Обоянской, 20. — Не врешь? — Не вру, — сказал Клин и привычно поднес палец ко рту, — зуб даю! — И где же огни? — Не знаю. Когда уходил, они оставались у Мары. Самогон хлестали. — А что, этот Вася, из работяг или вашего поля ягода? — Да вроде, наш. Говорит, что чалился разок, но по крупному… Не-е, — подстегнул сам себя Клин, — зону он топтал. Это точно. — А погоняло какое у него или фамилия? — не оставлял Клина в покое Астахов, ведя форменный допрос прямо в зале, чтобы мать слышала, так как с ее стороны имелась моральная поддержка участковому. — Не помню. Может, он и говорил, но не помню. Что-то связано с задницей. Честно, не помню. — Морщил лоб Клин, пытаясь вспомнить погоняло Васи. Пока он вспоминал, Михаил Иванович уже прокручивал в памяти всех судимых, проживающих в общежитии. Дошла очередь и до Сухозадова Василия. — Случайно, не Сухозадов? — спросил Клина, подумав про себя: «Неужели сорвался парнишка в штопор, а ведь вел себя тихо. Работал. Надзор не нарушал…» — Во, гражданин участковый! — обрадовался Клин, — точно он… Задов. Я же говорил, что что-то связанное с задницей! — И где он может быть, не знаешь? — Не-е-е, не знаю… — протянул Клин. — Может, в общежитии… — Может… — повторил без особой уверенности в голосе участковый. Потом спросил, придавая голосу доверительность и таинственность: — А кто тебе, Клинушка, ближе: Бекет или Вася? — Бекет! Бекет — мужик свой… С детства дружим, если, конечно, не сидим у хозяина на зоне… — не стал лукавить Клин. — А Вася?.. Вася — чужой. Но к чему вопрос, начальник? — Я тебе открою секрет. Большой секрет… но при условии, что и ты мне помощь окажешь… — Если не западло, то окажу, — решил проявить воровскую принципиальность Клин, хотя бы перед самим собой. Словно забыл, что и так время от времени «постукивал» тому же Астахову по мелочам. — Надо Мару и Васю разыскать! Бекета-то кто-то из них ножичком пописал… — Как? Когда? — был удивлен и ошарашен одновременно, причем без какой-либо рисовки, Клин. — По-видимому, ночью… — Падлой буду, но найду! Да за Бекета я все хазы-мазы прошмонаю, но найду… Да я… Но хоть жив Бекет? Врать участковому даже бывшему зэку не хотелось, но и карты раньше времени открывать тоже было нежелательно, и он ответил неопределенно: — Все под Богом ходим… — Это уж точно, — согласился Клин и не стал уточнять: жив или мертв его друг Бекет. — Тогда слушай, что должен сделать… — стал нашептывать ему, инструктируя, Астахов. Вскоре они оба вышли из квартиры. Астахов подошел к поджидавшим его участковым, а Клин серой тенью метнулся по тропинке в сторону домов на улице Народной. — Ты, что? Отпустил?.. — чуть ли не в один голос спросили Астахова его коллеги. — Вдруг, при делах! А ты отпустил… — Временно. Кажется, не при делах. Он известные ему точки прозондирует на предмет наличия Мары и Васи Сухозадова. — Кого, кого? — переспросил Сидоров. — Да Васи Сухозадова, — повторил Астахов. — Основного подозреваемого… Из общаги строителей… Судимого за хулиганство и за умышленное причинение тяжкого телесного повреждения. Так-то! Думаю, что убийство Бекета его рук дело… — Да, — согласился Сидоров, — биография подходящая… Паромов промолчал, считая доводы Астахова вполне резонными и реальными. — Тогда идем докладывать Посашкову о новых результатах, а потом проверим общежитие… Я не думаю, что он там находится, но для очистки совести надо, да и документики его забрать необходимо, если, конечно, он их уже не забрал… — И с ребятами из комнаты перетолковать, — добавил Паромов, шагая вместе со всеми в сторону тридцатого дома, — не лишним будет. Связи, родственники, друзья, знакомые… То да сё… 6 Когда пришли, то там во всю уже работала оперативная группа, которую возглавлял лично заместитель начальника РОВД Конев Иван Иванович. Он являлся ИО начальника отдела, так как Воробьев Михаил Егорович руководством УВД был назначен начальником в Ленинский РОВД. Большому кораблю — большое плавание… Впрочем, и Посашков покидать место происшествия не спешил. Они о чем-то разговаривали между собой. Увидев участковых, Конев направился к ним навстречу и, ответив на приветствие, коротко обронил: — Докладывайте. Астахов стал излагать вкратце основные обстоятельства раскрытия преступления. К этому времени последние остатки хмеля давно покинули участковых, и держались они уверенно, не чувствуя за собой вины. Поэтому доклад Астахова вышел сжатый, но конкретный. Без «воды и индийской лапши».