Орландо поморщился как от зубной боли. - К тому же я сразу объясню ей что именно ты обхаживал её в больнице. А Ника и след простыл. - Думаете она в это поверит?! – недоверчиво усомнился Орландо. - Это было бы логично. Учитывая что с ней случилось в результате… - Будем надеяться, что это сработает. И она именно так всё воспримет. - сказал Орландо. Он волновался как школьник, хотя старался внешне оставаться абсолютно спокойным. В дверь постучали, и вошла Лаура. - Здравствуй, папочка! - не видя еще Орландо, Лаура весело подошла и поцеловала отца. - Ты сбежала с больницы, маленькая разбойница? - Ласково пожурил Князь обнимая Лауру. - Я больше не могла там находиться, - пожаловалась Лаура, - к тому же доктор Рич охотно меня отпустил. Но он взял честное слово, что я буду навещать его. - Так уж охотно? - не поверил Князь. - Он не смог мне отказать, - с лукавой улыбкой пояснила Лаура. - Бедняга! - искренне посочувствовал Князь усмехнувшись, и снова, став серьезным, сказал. - Лаура, я хочу познакомить тебя с твоим будущим мужем. - Папочка?! - изумленно ахнула Лаура. Князь, выйдя из-за стола, нежно взяв Лауру за плечики, повернул ее лицом к Орландо, которого она не замечала, до сих пор стояв к нему спиной. - Увидев Орландо, Лаура сразу же узнала мужчину из «сна». От ужаса у нее закружилась голова, и она почувствовала, что падает. - Лаура, Лаура, что с тобой? - услышала она сквозь туман бессознательности встревоженный голос отца. Она открыла глаза, надеясь, что видение исчезло, и увидела прямо над собой склонившееся лицо ее кошмара, у которого она лежала на коленях. - Испуганно вскрикнув, она соскочила с колен незнакомца и отбежала за отцовский стол, будто он мог спрятать ее, как в детстве, и защитить ее от детских страхов. - Господи, Лаура, да что с тобой такое? - возмутился Князь, обескураженный крайне ненормальным поведением дочери, - Чего ты прыгаешь и визжишь, как будто увидела привидение. Ты уверена, что долечилась? - Папа, но он же мертвый, я видела его с мамой на том свете, - истерично завизжала Лаура, готовая расплакаться. Князь с минуту строго смотрел на Лауру, а потом расхохотался. Обойдя стол, он упал в свое кресло, покатываясь со смеху. Он смеялся до слез, и, смотря на него, Лаура осознала, как глупо и нелепо звучали ее слова. И как по -идиотски все это выглядит. Обида на саму себя, на свой страх и на беспощадный смех отца застряла у нее горьким комом в горле. Она расплакалась, закрыв лицо руками, прислонившись спиной к стене. Орландо не мог больше спокойно выносить это сумасшествие: отец гомерически хохочет, дочь безутешно рыдает, встав, он подошел к Лауре и обнял ее, прижав к себе с властной теплотой. Лаура отпрянула, попыталась оттолкнуть его от себя, высвободиться, но он был неумолимо тверд, как гранит, и поэтому, сдавшись, она заставила себя успокоиться. Наконец, буря улеглась. Все успокоились. Заботливо усадив Лауру в кресло, Орландо встал рядом, властно положив ей руку на плечо. - Ну, теперь, когда все успокоились, думаю, мы должны объясниться друг с другом, - немного насмешливо заметил он. - Прости, Орландо, но это было действительно комично, - признался Князь, и Лаура одарила его сердитым, обиженным взглядом, сделав вид, что не заметил этого. Он серьезно продолжил, - Лаура, я с удовольствием послушаю твои сказки после. Но сейчас, ты должна выслушать меня. Это твой почти уже муж Орландос Феретти. Он мой старый друг... - Да, я вижу, что старый, - не удержавшись, обиженно буркнув съязвила Лаура. - Лаура, будь добра, изволь обойтись без своего сарказма и с должным уважением! - сурово одернул ее отец.- Орландо старше тебя всего лишь на десять лет. - Примиряюще пояснил он. - Но, папа, я не люблю его! Простите меня! Сэр! Но я не люблю Вас! - Лаура! - усмехнулся Князь над наивностью дочери, - В наше время девяносто процентов браков заключаются вовсе не по любви. - Но, папа, я хочу попасть именно в эти десять процентов. Неужели ты не желаешь мне счастья? У тебя ведь не десять дочерей! А только я одна! Неужели, такая необходимость продавать мою судьбу как товар? - Лаура, брак по любви вовсе не сказка! Он приносит лишь боль и разочарования. И те ничтожные десять процентов, семь из них не протягивают и года. - Папа, это моя судьба, и я имею право ломать и строить ее, как мне хочется! - упрямо и яростно заявила Лаура. - Нет, не имеешь! - взревел Князь и гневно ударил кулаком по столу, так, что Лаура испуганно вздрогнула, а потом вжалась комочком в кресло. Отец никогда не бил ее. Но она ужасно пугалась, когда он был в такой ярости. Внутри у нее все сжалось от страха. - Не имеешь права ты ломать свою судьбу, по крайней мере, пока я еще жив. Пока дышу. Пока хозяин в своем доме. Я еще не простил тебя за то, что ты хотела лишить меня моей единственной радости в жизни, единственного сокровища - моей дочери! - Но папа... - попыталась жалобно возразить Лаура. - Молчи! Знаю я, что ты хочешь сказать, что ты пожалела кошку, дранную и паршивую, и не пожалела меня! Своего отца, подарившего тебе самое дорогое, что есть на свете - жизнь! И все это из-за той романтической дряни, которой забил тебе голову этот Дьявол, - тут Князь осекся, испугавшись, что проговорился, но Лаура поспешила заполнить паузу, и Князь понял, что Ник сдержал свое слово. - Ник вовсе не Дьявол! - отважно заступилась Лаура, - Он самый умный, красивый, самый обаятельный и нежный в мире мужчина! - Да, но именно этот самый - самый беззастенчиво предал тебя при первой же возможности! - Все равно я люблю его! - всхлипывая, отстаивала Лаура. - И именно поэтому, первым, что ты потребовала, я не говорю, попросила, а именно потребовала, придя в сознание, расторгнуть с ним помолвку и никогда больше не позволять тебе видеть его. И это прежде, чем ты побеспокоилась, не умер ли я от страха за тебя! Что ты, впрочем, так и не сделала. - Да, именно поэтому! Я действовала импульсивно.... И потом, задавать такие вопросы: «Не умер ли ты от страха?» самая нелепая глупость! - Глупость?! Так для тебя глупость - те чувства, которые переживает твой отец. Ни чей-нибудь, а твой, родной отец. Который тебя вырастил и вынянчил, чуть ли не родил, когда его дочь, его кровиночка, лежит на столе в операционной, мертвее останков с кладбища целых пять минут. Для тебя все это глупость?! Тогда и для меня глупость все твои чувства. - Категорически заявил Князь. - Нежные они у тебя или грубые! У тебя была помолвка. И назначен срок свадьбы. И уверяю тебя, свадьба состоится в срок. В день. И час. И я не позволю своей дочери быть посмешищем в глазах общества! Ты выйдешь за Орландо и точка! Все! Разговор окончен! - Это и есть посмешище: помолвка с одним. Свадьба с другим! - Это пусть тебя не беспокоит! - гневно заверил Князь. - Ну конечно, ты все устроишь, папочка, - гневно обвинила Лаура, - Думаешь, на деньги можно все купить и продать?.. - И я запрещаю тебе общаться с теми плебеями, которые навевают тебе эти пролетарские идеи. Это делается только с той целью, чтобы дети ненавидели, предавали и убивали своих родителей, как это было в России в семнадцатом веке. Все и вся в этом мире должно находиться на своем месте! Знать - наверху, чернь - внизу. А если мешать черное с белым, никогда не получится красивой зебры, потому что выйдет только мышиная серость, только пепел и ничего больше. Хлопая в ладоши, Лаура насмешливо рассмеялась. - Браво, папочка! Воистину, ты превзошел самого себя! Тебе лучше начать отвыкать от своего сарказма и привыкать к тому, что твой муж будет ни кто иной, как Орландос Феретти! - Ты говоришь, что нельзя смешивать черное с белым, а сам выдаешь меня замуж за иностранца! Он даже не англичанин.... И ты говоришь мне о серости?! А Ник…. Князь гневно оборвал её на полуслове. - Я сказал все, Лаура! Разговор окончен. И я запрещаю тебе даже думать о том мерзавце! Он не достоин тебя! И то, что он англичанин - если это для тебя важно, совсем не прибавило ему никакого достоинства! Он предал тебя, глупо и грязно! Он не сумел сдержать свою похоть! Я знаю, что я сейчас жесток! Но я, именно я, сейчас хочу тебе добра! Я вообще не понимаю, как ты можешь даже вспоминать о нем! Где твоя хваленая гордость?! Или хоть чуточку самолюбия?! - Безжалостно упрекнул Князь. - Мне стыдно за тебя! В том числе и перед Орландо! Потому что все это время, что ты была больна, искалечена, этим подонком, именно он был рядом с тобой! И со мной! А что до твоего возлюбленного негодяя, он даже ни разу не навестил тебя! - Но я думала... - растерянно пролепетала Лаура. - Я знаю, что ты думала! - Грубо оборвал ее Князь. - Ты думала, что это он присылает тебе цветы и подарки! Но это был Орландо! Именно Орландо окружал тебя заботой и теплом! - Скажите, пожалуйста, какое геройство! - ядовито заметила Лаура. - Я его об этом не просила! И я вообще не знала о его существовании! И он не имел права называться моим женихом!.. - гордо вздернув носик, попыталась она отстоять свое достоинство. Свое право выбирать. - Я дал ему это право! - С холодной угрозой остановил Князь Лауру. - И я, кажется, имею полное право на это! Сегодня же вечером ты пойдешь, куда он тебя захочет повести. И ты будешь, любезна, ласкова и с улыбкой на лице. Ты поняла меня?! - гневно зарычал Князь, видя упрямое сопротивление, с вызовом, и яростью смотрящих на него глазах, дочери. - Совсем необязательно так кричать! - сорвавшись, расплакалась Лаура, - Если в твоем сердце лед. То я, не на северном полюсе! И я твоя дочь, а не игрушка!... - Хватит! - Князь гневно ударил кулаком по столу. Лаура испуганно вздрогнула. Из ее глаз снова потекли слезы. А сейчас ты пойдешь в свою комнату.- Спокойным холодным тоном сказал князь, переведя дыхание, и усмирив свой гнев. - Приведешь себя в порядок и через полчаса спустишься, чтобы проводить мистера Орландо до ворот. - А если я этого не сделаю? - гордо вскинув головку, холодно спросила Лаура, утирая ненавистные слезы. - Тебе лучше не знать этого, того, что за этим последует, - мягко предупредил Князь с явно ощутимой угрозой в голосе, - И я не советую тебе впредь дерзить мне! Или ему! И закатывать истерики на людях. И если у тебя у самой не хватает мозгов сохранять свою честь, свое достоинство, то впредь я буду усиленно следить за этим! А теперь иди. Придя в свою комнату, Лаура легла на постель, чувствуя себя полностью опустошенной. Она свернулась калачиком, будто пытаясь спрятаться, как моллюск в раковине. Хотелось плакать и звать на помощь. Но не было слез. И никто не мог ей помочь. Хуже всего, что она понимала, что отец прав! От этого было еще ужаснее. Ей казалось, что ее душу взяли и вывернули наизнанку. - Господи, почему я не умерла?! Почему я не умерла?! Ей было так горько! Так больно! Ей казалось, все, предают ее! Пользуются как игрушкой! И она ничего не могла поделать! Где Ник?! Почему, почему он пропал?! Почему не навещал её?! Или это не правда?! Как ей теперь жить?! И тут она вспомнила о той маленькой жизни, расцветающей в ее теле. О крохотном сердечке, бьющемся с ней в унисон. Она вспомнила о своем обещании, что ничто и никогда не должно причинить зло этому маленькому комочку большой, безмерной любви. Той любви, что у нее была, пока ее не растоптали, не смешали с грязью. И она с жестокой ясность решила, что никому не позволит лишить ее этого маленького создания любви и счастья. Потерянного счастья. И уж это она могла решать сама! И Лаура замкнулась в себе. Замерла. Остановила часы времени. Чтобы быть сильной! Чтобы позволить ему выжить. «Теперь я должна быть безразличная ко всему, что не касается того, что я люблю! - решила Лаура, - он хочет получить меня, ладно, но он получит бездушную куклу Лауру, а не меня. Раз они считают, что со мной так можно! Передавать с рук на руки, словно я вещь, или приз, бездушное бессловесное существо!» Лаура спустилась в гостиную и, сев на диван, стала ждать, со скучающим видом смотря телевизор. Она смотрела на экран, но ничего не видела из-за слез, которые вопреки ее желанию наполняли глаза. Она яростно смахивала не прошеные слезинки, но не могла их остановить. Она хотела быть сильной ради малыша, который поселился в ее животике, но не могла. Каждая комната в этом доме ярко напоминала о Нике. Везде были забыты какие-то милые, маленькие мелочи; вот колокольчик на кресле. Так оставлял его Ник, чтобы легко можно было дотянуться, не вставая и не разжимая ни на секунду теплых объятий. Лаура вспомнила, с каким по-детски наивным восхищением Ник признался ей о своем первом посещении ее комнаты, когда она уснула на его руках. И бар с красивыми бокалами на тонких, длинных ножках из розового стекла тоже напоминал Ника. Он называл их «розовые фламинго» и любил неряшливо забывать там, где сидел. А потом, он наблюдал с лукавой улыбкой, как она, спотыкаясь о них, ругается и ставит на место. Он любил наблюдать, когда она что-нибудь делала, и, когда Лаура ловила его на этом, он смешно лохматил волосы, разыгрывая смущенное замешательство, и говорил в свое оправдание: «Скоро твои маленькие ручки будут наводить порядок в нашем доме. А, так как я жутко избалован и не признаю порядка, я стараюсь к этому привыкнуть». Лаура вспомнила, что никогда не могла устоять перед его очарованием и всегда прощала. «- О Ник! Ник! Ну что же мы наделали! - с отчаяньем думала она. - Как же, как могла я забыть обо всем этом, когда поверила в эту убедительную чушь? Как могла поверить в то, что Ник может предать меня? - Теперь она была уверенна, что все сознательно подстроено. Словно пелена спала с глаз ее. Теперь ей было это ясно. После очень нравоучительного «разговора» с отцом. Слишком усердной заботы этого ненавистного, Орландо! И откуда он только взялся! - Да! Не мог Ник так предать меня! Ведь он так искренне любил все эти наши маленькие мелочи! Как могла я поверить чужим глазам, запечатлевшим ложь, и не признать правду любимых глаз? Как могла я не поверить ему! Ведь он так молил! И не потому, что был виноват, а потому что видел, что я не верю ему! Как я могла быть так жестока к нему, бросив его одного, такого несчастного. Я оставила его одного промокать в дожде! Как я могла, как я могла?! - беспощадно, безжалостно корила себя Лаура и не находила ответа в свое оправдание. Вдруг Лаура почувствовала присутствие и обернулась на взгляд. В дверях стоял Орландо и смотрел на нее. «- Как долго он уже здесь стоит, - в смятении подумала Лаура и тут же одернула себя, - какая разница! Он ведь не может читать мои мысли. А если бы и мог, возможно, услышав мою боль, он смог бы понять и отступить?» Лаура без лишней поспешности вытерла влажные дорожки на своих щеках, проложенные слезами, и приветливо улыбнувшись, встала ему навстречу, надеясь, что, если она расскажет ему, он, возможно, и вправду поймет? Поймет, как сильно она любит Ника. И отступится. Оставит ее в покое?! - Вы давно здесь стоите, - с миролюбивым спокойствием спросила Лаура, подходя к Орландо своей мягкой кошачьей походкой, от которой у него закружилась голова.