В аудитории наступила тишина, но это была тишина секунд между молнией и раскатом грома. Отсутствие улик и разнообразные теории – не оптимальная комбинация, когда необходимо раскрыть преступление. Йеппе не покидало острое ощущение, что он не справляется с ролью лидера команды. – Хорошо. Итак, за работу! Йеппе шлепнул рукопись на стол перед собой. Фальк подошел и забрал бумаги, остальные члены команды покинули помещение в нехарактерном молчании. Выходя, Ларсен слегка покачал головой. Анетте подошла к Йеппе, когда все вышли. – Не знаю, прав ли Ларсен, но подумай еще раз – может, нам все-таки стоит задержать Кристофера. – Позволим Ириске диктовать нам, что делать? – Ириске? – Анетте с недоумением посмотрела на него. – Анетте, чего ты от меня хочешь? Ты же знаешь, мы не можем его задержать, у нас на него ни пшика нет. Ничего, что позволило бы нам это сделать. – Устроим допрос. Давай приведем его сюда. Что в этом плохого? – И что мы с того получим? Мы допросили его вчера вечером и перепроверили полученные сведения сегодня. Сейчас нам нужны доказательства, чтобы двигаться дальше. И я по-прежнему не верю, что он преступник. – Какое отношение к делу имеет твоя вера? Йеппе, ты стоишь во главе команды, ты решаешь, но, блин… – Ну приведи его! Только давай по крайней мере сначала поговорим с Клаусеном, чтобы хотя бы знать, какие улики могут дать нам основание его задержать. Всего пара часов, а потом сдернем его, договорились? Теперь настала очередь Анетте покачать головой, выходя. По-видимому, только у него осталось ощущение, что виртуальное объединение писателей является ключом к дальнейшему расследованию убийства. А что, если Эстер ди Лауренти повлияла на него гораздо сильнее, чем он сознавал? Йеппе пнул ножку стола. Бывает, не замечаешь очевидного, потому что хочешь совсем другого. Бывает, твоя жена трахается с Нильсом под твоим носом, а у тебя не возникает ни тени подозрения. Глава 12 Путь к стоянке был проделан молча. Анетте казалась задумчивой, если не сказать обозленной. Она никогда не проявляла свою женскую суть полнее, чем в минуты злости, с которой сама не желала мириться. Стратегия поведения Йеппе в отношении женщины, раздираемой противоречиями, совершенствовалась на протяжении его всей взрослой жизни, поэтому он предпочел заткнуться. Он слегка расстегнул ветровку, чтобы молния не впивалась в шею, и уселся на пассажирское сиденье. Они проехали пару минут, когда Анетте раздраженно закашлялась. Он расценил это как приглашение к диалогу. – Ты дозвонилась до матери Каролины? Анетте мгновение колебалась, после чего решила отказаться от Плана «Брюзга». По крайней мере на данный момент. – Ага. У нас произошел любопытный разговор, пока ты поднимался к старушке Лауренти. Ютта в курсе романа Юлии с учителем и была рада поделиться своими знаниями. Семья Боутруп раньше близко дружила со Стендерами, однако эта симпатия, кажется, ослабла. – Анетте с таким энтузиазмом принялась рассказывать эту историю, что почти позабыла о своей обиде. – Кристиан Стендер порядочно обесцветил эту связь, когда рассказывал о ней тебе. В крошечном Сёрваде разразился настоящий скандал. Школьный учитель совращает невинную дочку магната. Нелишне будет заметить, того же самого магната, который женился на своей секретарше сразу после похорон первой супруги. На протяжении десятка лет эта семейка поставляла большую часть тем для разговоров в местной парикмахерской. Они свернули на бульвар Г. К. Андерсена, и Йеппе попытался вспомнить, когда он в последний раз видел Ратушную площадь без дорожных работ. Повествуя, Анетте барабанила по рычагу переключения передач розовыми ногтями. – Учителя зовут Йальти – а не Йальте – Патурссон, он родом с Фарерских островов. Учился в семинарии в Копенгагене, переехал в Орхус, встретив женщину, на которой потом женился. Отношения разладились, и Йальти очутился в государственной школе Сёрвада, где, по выражению Ютты, по уши влюбился в пятнадцатилетнюю Юлию Стендер. Она, судя по всему, тоже им увлеклась. Ему было около сорока, но он не мог скрыть свои чувства к девочке. Ютта рассказала о неловкой встрече в театральном клубе, когда он в открытую уставился на Юлию влюбленными глазами. Старался дотронуться до нее, раздавая распечатки для занятий, и так далее. Пошли разговоры, и Кристиан Стендер добился его увольнения. – Но звучит довольно-таки невинно, нет? – Да все было отнюдь не невинно! Ютта кое-что знает от Каролины, он ведь спал с Юлией, старый козел! У них возникла полноценная любовная связь, прежде чем отец обо всем узнал и вышвырнул его из города. – Уф! Не хотел бы я перейти дорогу Кристиану Стендеру на его территории. – Вот-вот! По словам Ютты Боутруп, Йальти Патурссон покинул город и даже страну. – Ладно, допустим. Скандал – девушка, старый козел, разгневанный отец и так далее. Но прошло уже много лет. Это может иметь какое-то отношение к убийству? Бывший парень Юлии с Фарер мог решиться на месть? – Ты еще не слышал главного. Йеппе посмотрел на напарницу за рулем. Она встретила его взгляд, подняв бровь. За Анетте мелькала дуга Биспеэнгбуэн[6]. – О нет, ты же не хочешь сказать, что… Анетте кивнула, удовлетворенно надув губы. – Да-да, верно. Юлия Стендер, пятнадцати лет от роду, забеременела от школьного учителя и втайне сделала аборт в больнице Орхуса. Официально она в течение долгого периода отсутствовала в школе по причине жуткой депрессии, но позже она во всем призналась Каролине. Это уже на что-то похоже, правда? – Да, но на что? Нам бы позвонить в Торсхавн и поговорить с Йальти Патурссоном. Внешний Нёрребро превратился в странное, никем не занятое пространство, занимающее область между Брёнсхой и Ванлёсе; бездушное гетто для среднего класса из многоэтажек с простыми окнами и сплошные дискаунтеры. У Слотсгерренсвай, 113 они свернули к большому двухэтажному комплексу из красного кирпича и припарковались. Здание уже наполнилось ожиданием вечернего отдыха после трудового дня, на парковке народ перебрасывался репликами через крыши машин. Все расходились по домам к тапкам, холодному пиву и спорам о том, какой соус подать к ужину. Прошлой весной Йеппе разорился на газовый гриль, по размеру сопоставимый с лимузином, с шампурами на вертеле и разными температурными зонами. В этом году он ни разу не вытащил его из сарая. Криминалист Клаусен стоял на верхней ступеньке и разговаривал по телефону, когда они пришли. Он махнул им, приглашая войти, и начал спускаться им навстречу по длинной галерее с белыми стенами без окон, по-прежнему погруженный в телефонную беседу. Клаусен был небольшого роста, узкоплечий и щуплый, с тонкими волосами какого-то мышино-коричневого оттенка и обветренной, обезвоженной кожей. В общем, не претендент на обложку «Euroman». Но когда он говорил, его лицо сияло целой сетью оживших морщинок, а маленькое тело заполняло все окружающее пространство жестикуляцией. Клаусен состоял в четвертом браке с божественно красивой (так говорили) скрипачкой из Королевского оркестра, и, стоило увидеть его в деле, становилось понятно, как так вышло. Клаусен остановился у большого деревянного стола, обтянутого линолеумом, и завершил телефонную беседу какими-то жужжащими звуками и поспешным прощанием. – Хорошо, что вы пришли. Мы сегодня обнаружили несколько любопытных вещей. Вы уже кого-то подозреваете? – Нет. – Да. Эти незамысловатые ответы обнажили растущую трещину в сотрудничестве Йеппе и Анетте. Йеппе поспешил объясниться. – Мы работаем в нескольких направлениях. Вот появилось новое – несколько недель назад соседка сверху подробно описала случившееся в доме убийство. Клаусен вытянул шею, словно приближение уха на сантиметр к губам Йеппе могло облегчить понимание. – Это новое обстоятельство, мы с ним еще не очень продвинулись. Общее мнение по-прежнему состоит в том, что Кристофер Гравгорд – наш основной подозреваемый, – продолжал Йеппе. – Но ты, как я вижу, так не считаешь. Почему? – вклинился Клаусен. – Потому что в данных временных рамках это представляется маловероятным. И еще потому, что он никак не ассоциируется у меня с типом, способным на предумышленное убийство. Но давайте посмотрим. Я рассчитываю поумнеть за час в твоем обществе. Клаусен кивнул, довольный назначенной ему ролью оракула, и вытащил из коричневого конверта стопку глянцевых фотографий. Выложив в ряд двенадцать снимков интерьера квартиры, он указал ручкой на отмеченные пятна крови. – Как вы знаете, мы обнаружили пятна крови в гостиной, на кухне и в коридоре, ведущем на кухню, где она была найдена. Множество кровавых пятен! Мы собрали более восьмидесяти образцов с ковра, стен и мебели. Сложно сказать, где все началось, но, судя по многочисленным эллипсообразным брызгам внизу на стене и на диване в гостиной, я полагаю, что первые раны были нанесены здесь. По форме кровавых пятен мы можем установить, что кровь брызнула на стену сверху, а длина их говорит о том, что брызги летели в стену с большой скоростью. Видимо, девушка упала на диван, так как в обивке диванной спинки есть два глубоких пореза ножом, там, где он ее пырнул. Мы нашли отчетливый отпечаток левой руки Юлии в луже крови под диваном. Также три отпечатка руки были оставлены на полу по дороге в кухню. Это отлично согласуется с ранами, обнаруженными Нюбо у нее на спине. То есть, убийца наносил удары ножом, когда она пыталась уползти от него. – Почему она ползла туда, а не к выходу? – С дивана видно кухонную дверь, и она ближе. Так что логично было выбрать этот путь. Взгляните вот на этот снимок кухонной стенки под столиком в углу, здесь пятна крови круглые. Значит, они попали на стену под прямым углом. Следовательно, она лежала, когда он пырял ее. Возможно, хотела спрятаться под этим столиком. – Насколько я помню, этот кухонный стол площадью не больше половины квадратного метра. Разве не странно заползать под него, когда тебя преследует безумец с ножом? – А ты что думаешь? – Не знаю. Может, там на столе лежало что-то, чем она могла бы попробовать защититься? Что-то тяжелое? Что было на столе, когда вы его видели? Клаусен пролистал стопку фотографий, вытащил одну и изучил ее очень внимательно. – Какие-то бумаги, все чистые, несколько ручек, пепельница и кофейная чашка. – Пепельница? Клаусен покачал головой и взял фотографию. – Вот такая треугольная пепельница типа тех, что бывают в кафе, из желтого пластика. Не такая тяжелая, чтобы ей можно было нанести сколь бы то ни было серьезный удар. Ну и мы, естественно, стерли с нее пыль. На ней не нашли ничего, кроме пары отпечатков пальцев девушки. Говорю тебе, в этой квартире нет ни одного не осмотренного предмета, который можно было бы поднять и который бы весил больше двухсот граммов. – Но Йеппе прав – она, вероятно, пыталась защищаться. – Говоря, Анетте кусала заусенец у корня розового ногтя на большом пальце. – Это происходит инстинктивно, когда тебе угрожают. А можно предположить, что она пыталась ударить его чем-то тяжелым, а он отобрал у нее этот предмет, убил ее им и, уходя, унес из квартиры? – Анетте выплюнула на пол микроскопический кусочек кожи. – Мы нашли в квартире множество кровавых следов, но каждая капля крови принадлежала жертве. По крайней мере, пока судебно-генетическая экспертиза этого не опровергла. По словам Нюбо, под ее ногтями не нашлось никакого генетического материала преступника, как можно было бы ожидать. Вполне возможно, что она ударила в ответ и поранила его, но мы не видим никаких признаков этого. Клаусен извлек из бумажного конверта что-то мягкое. – Вот эту флисовую кофту мы нашли на кухне рядом с телом. – Клаусен продемонстрировал очередную фотографию. – Она была вся в крови, как мы предположили, опять-таки жертвы. Судмедэксперты подтвердили наши догадки. И это хорошо согласуется с гипотезой о том, что убийца чем-то прикрыл голову жертвы, прежде чем нанести удар. Кофта могла пропитаться кровью из всех ран на теле девушки. – Я знаю, ты думаешь, что убийца скорее всего был в перчатках, – перебил Йеппе. – Но если в луже крови есть следы ее ног, то там могут быть и ее следы? Он же никак не мог заставить свои ноги не следить? – Мы нашли множество отличных отпечатков подошв преступника и в пыли, и в крови, даже проверили их по базе данных и нашли совпадение. К сожалению, следы, оставляемые обувью, совсем не уникальны, в отличие от отпечатков пальцев, а потому единственное, что нам удалось узнать, – это марка и размер ботинок. Клаусен пригласил их следовать за ним в большой офис открытого типа с рядами мониторов вдоль стены. Воздух там был теплым и застоявшимся. Йеппе расстегнул воротник и вытер ладони о брюки. Множество озаренных белым светом лиц подняли взгляды от виртуальных миров и кивками поприветствовали их. Один из криминалистов оторвался от работы и повернулся к ним. У него было добродушное, дружелюбное лицо с густой бородой и задорными глазами. Его колени нервно дергались под письменным столом, видимо, эта привычка настолько вошла в его образ жизни, что он и сам перестал ее замечать. Он протянул руку и представился. – Привет. Сёренсен. – Мы так понимаем, у вас есть соответствие? Сёренсен широко улыбнулся, обнажив, во-первых, немаленькую щербинку между передними зубами и, во-вторых, остатки томатного соуса после обеда на щетине у уголков рта. – Ага, подфартило. Старый знакомый. Он вывел на монитор описание дела. Высветилось черно-белое изображение резиновой подошвы.